Проклятие новичка (СИ) - Зимина Татьяна

— А какое это имеет значение?

Платье на Патриции было красным, как язык пламени. Шелковая ткань обнимала её от щиколоток до самой шеи — по идее, это должно было выглядеть целомудренно.

Но не выглядело.

— Да ровным счётом никакого, — я даже оскалился. — Если бы не то, что вы с Денницей, оказывается, закадычные друзья. С детства.

— Никакие мы не…

— Плескались в одной ванночке, — мстительно продолжил я. — Играли в куклы… Скажи: он носил твой портфель до школы?

— У тебя совсем крыша отъехала?

— Да, чёрт побери!

— МАКС!..

На этот раз содрогнулась вся терраса. Выложенная из цветных плиток роза ветров треснула пополам, как и терракотовый горшок с пальмой. На пол просыпалась земля…

— Ой, прости. Я не специально.

На самом деле — специально.

Узнав, что Патриция знакома с Денницей буквально с пелёнок, что Верховная жрица Иштар и высокородная демонесса Люцифуг — лучшие подружки, и самое главное, сообразив, что Патриция СКРЫЛА это от меня намеренно… Я потерял голову.

— Не делай так больше.

— Ничего не могу обещать.

— Господин Макс, в целях безопасности семьи я буду вынужден удалить вас из поместья, — флегматично заметил Мефистофель. — Ещё один инцидент, и у меня не останется выбора.

В каменном полу открылся люк, и из него поднялся… Поднялось какое-то оружие. За то, что это не букет цветов, говорили хищные обводы ствола, сверкающий прицел, а ещё — зловещий красный огонёк, замерший ровно напротив моего сердца.

— Под УДАЛИТЬ ты имеешь в виду… — можете меня осуждать. Но я НИКАК не мог отвести взгляда от этого зловещего огонька.

— Полную дезинтеграцию, — равнодушно заметил Мефистофель.

— Радикальненько.

— Извини, я не хотела тебя пугать, — примирительно заметила Патриция.

— А может, всё-таки стоило, — я сделал шаг в сторону, в попытке уйти с линии огня. Ствол бесшумно повернулся следом, огонёк на моей груди светился, как приклеенный. — Знаешь, в это трудно поверить, но я не слишком склонен к самоубийству. Тем не менее, не будучи в курсе, какие ИМЕННО слова повлияют на решение вашего ручного убийцы…

— Например, ваши последние слова, господин Макс, — тут же откликнулся Иск-Ин.

— В самом деле? И какие именно?..

— Макс, прекрати, — попросила Патриция. — А то я начну думать, что тебе и вправду доставляет удовольствие дёргать смерть за усы.

— Но твой отец… То есть, господин Тот, преспокойно упоминал тысячу… тех существ, о которых мне нельзя говорить. И — ничего!

Патриция молча закатила глаза.

— Господин ТОТ обладает ОГРОМНЫМ могуществом. Таким, которое автоматически налагает очень серьёзную ответственность, — в голосе Иск-Ина прорезались нотки утомлённого терпения.

— Мефистофель хочет сказать, что папа УМЕЕТ контролировать всё, что происходит вокруг него, — пояснила Патриция. — Чего о тебе, — она коротко вздохнула и покачала головой. — Не скажешь.

Мне стало стыдно.

Встреча с Денницей выбила меня из колеи. Я просто такого не ожидал! И не успел подготовиться.

Я думал, пока мы будем его искать, я успею сориентироваться, придумать какой-нибудь план…

Но увидев его на приёме в доме Патриции, причём, в первый же день пребывания на Клоаке Дьявола, я был потрясён.

Особенно тем, что принимали его здесь, как родного. Денницу! Моего заклятого врага…

Конечно, если подумать, у меня нет права злиться. Ну кто я такой, право слово, чтобы качать права?..

Но я всё равно злился.

— Ладно, уберите свою пушку, — внезапно я ощутил усталость. Захотелось сорвать этот проклятущий галстук, расстегнуть ворот рубашки… — Я постараюсь фильтровать базар.

— И правда, Мефистофель, — нехотя попросила Патриция. — Убери дезинтегратор. Макс больше не будет.

Я фыркнул. Но тут же постарался взять себя в руки: пушка всё ещё целилась мне в грудь.

— У вас ко всем гостям так относятся?

— ОСТАЛЬНЫЕ, — Патриция специально выделила это слово. — Знают, как себя вести.

И мне опять стало стыдно. И что на меня нашло?.. Я ведь никогда не был грубияном. Не любил криков, ругани… Не любил решать споры силой.

Ведь я сам всегда говорил: два разумных человека МОГУТ договориться.

Но ключевое слово — РАЗУМНЫХ.

Денница в эту категорию не втискивался при всём желании.

Рассудив, что в ногах правды нет, я рухнул на один из плетёных диванчиков, тут и там разбросанных по террасе.

Сквозь каменные балясины парапета открывался прекрасный вид на парк. Пока мы спорили, взошла луна — не знаю, как называется местное ночное светило, но она была круглая, желтая и очень походила на свой земной аналог.

Парк в лунном свете выглядел романтично и загадочно, где-то внизу тихо журчали фонтаны.

В ветвях апельсиновых деревьев пели соловьи.

Тёплый ласковый ветерок нёс пьянящий запах жасмина…

Патриция села рядом со мной. А потом — я этого не ожидал — ласково взяла за руку.

— Прости меня, Пат, — виновато сказал я. — Я честно буду думать, что говорю. Просто… просто я всё время забываю, что это Ад.

— Ты же понимаешь, что это — всего лишь название континента, — осторожно заметила девчонка и отпустила мою руку. — На Ацилуте их два: Ад и Рай.

Я закашлялся.

Господи, как всё просто… И почему я САМ об этом не додумался? Или не озаботился тем, чтобы УЗНАТЬ, куда отправляюсь?..

Патриция постучала меня по спине.

— В горле пересохло, — прохрипел я, размотал чёр… паршивый платок с шеи и принялся им обмахиваться.

— Мефистофель, распорядись, чтобы нам прислали столик с закусками и напитками, — попросила Патриция.

Через минуту на веранду выплыл безликий голем. Он левитировал тележку, уставленную снедью и напитками.

Первым делом я ухватил бутылку с симпатичным цветочком на этикетке. Я что хочу сказать: мне и ПРАВДА было необходимо выпить. А из всего предложенного только жидкость в этой бутылке пахла, как надо.

Рассудив, что Патриция не обидится — она отвлеклась на очень важное занятие: теребила подол платья, — я плеснул в пустой бокал и хлопнул одним махом.

По горлу словно прокатился ледяной шар. Упав в желудок, он взорвался огненным фейерверком и осел кислотным озерцом.

Я вдруг осознал, что желудок мне, в принципе, больше не нужен.

Всё равно от него остались одни дырочки…

— Ты злишься, потому что Денница тебе отказал, — заявила Патриция. Я хотел возразить, но только хватал ртом воздух и пучил глаза, как окунь на сковородке. — Ты решил, что как только надавишь на него немножко, Денница тут же заплачет, раскается и пообещает вести себя хорошо, — на меня она не смотрела. — Но ему не в чём раскаиваться, Макс. Он выполнил договор. Сделал РОВНО то, что просила Зебрина: превратил её в дракона. Денница чист. Ни один Аннунак не признает его виновным.

Я всё ещё беззвучно раззевал рот.

Однажды у меня разболелся зуб мудрости, и пришлось вкатить наркоз, чтобы его выдрать.

Тогда я ТОЖЕ ничего не чувствовал — ни щеки, ни языка, ни зубов… Так вот: СЕЙЧАС наркоз распространился на всё тело, до самых пяток.

Моё сознание всё ещё функционировало, но его словно бы вырезали из тела холодным скальпелем и вывесили на просушку.

Я чувствовал, как сквозь меня сочится бледный лунный свет…

— Макс?.. — Патриция наконец-то повернулась ко мне. — Почему ты молчишь? Минуту назад орал, как больной дракон, а теперь… Да что с тобой, Макс?.. — в голосе её прорезалась неподдельная тревога.

— Полагаю, госпожа, что господин Макс по незнанию хлебнул не из той бутылки, — слышать я всё ещё мог. Но на этом — всё.

Патриция бросила взгляд на столик, и схватила одну из бутылок — ту самую, из которой я пил.

— Кто её принёс? — голос её звучал уже не тревожно. В нём прорезались нотки паники. — Почему настойка из чёрного лотоса оказалась среди наших напитков?

— Полагаю, её поместил туда один из гостей, — откликнулся Мефистофель. — Он поставил её на столик перед тем, как голем вышел на террасу.