Новое назначение (СИ) - Васильев Андрей Александрович
В результате удача все же ему улыбнулась. Когда Олег вышел из метро и окончательно растерялся, совсем уж не понимая, куда ему идти, то увидел двух патрульных, которые, пристроившись за ларьком с надписью «Куры-гриль», поедали хот-доги, зажав при этом резиновые дубинки под мышками.
— Привет, ребята, — поприветствовал он их с облегчением, подойдя поближе.
— Ребята в детском саду, — хмуро ответил один из милиционеров с набитым ртом, — на горшок сходили и спят. Чего надо?
— Да я свой. Из Саратова, — поняв, что ему не рады, протараторил Олег, доставая удостоверение и разворачивая его. — Мне на Петровку 38 надо попасть. А как — не знаю. Дорогу не подскажете?
— Это чего же ты такое учудил, что тебя аж в Москву вызвали? — изумился второй патрульный, выглядящий помоложе, чем его напарник. — Или наоборот — на повышение пошел?
— Да сам пока не понимаю, — уклонился от прямого ответа Ровнин, при всей своей радости не собирающийся откровенничать пусть с коллегами, но все же незнакомыми. — Сказали явиться, остальное на месте объяснят.
— Бывает и так, — признал тот милиционер, что постарше. — И гадай потом — похвалят или пинок под сраку дадут. У нас тоже одного на Петровку вызвали, он поехал — и с концами. А потом узнали, что его в «Красную утку» определили на пять лет.
Про место со столь забавным, на первый взгляд, названием Ровнин уже был наслышан, его на этот счет просветили в первую же рабочую неделю в родном ОВД. Речь шла о колонии для сотрудников органов внутренних дел, их ведь в обычные зоны не отправишь, это все равно что смертный приговор вынести. Порежут сразу.
— Ты про Колясика? — уточнил молодой. — Ага, было. Он, оказывается, с ореховскими мутки какие-то крутил да и засветился. Чего, саратовский, хот-дог хочешь?
— Хочу, — кивнул Олег, который и впрямь проголодался. — Только у вас тут все дорого, наверное?
— Да уж недешево, — хохотнул молодой. — Но ты не переживай. Ты — гость, а он — святое. Эй, Хабиб, изобрази еще один.
Последняя фраза была адресована тому, кто находился в палатке. Это Олег понял после того, как из окошка показалось смуглое лицо, без особой радости изобразило улыбку и снова скрылось.
— Это наша земля, — пояснил постовой постарше. — Ну, не только наша, конечно, но хот-догом коллегу угостить мы себе позволить можем. А что, у вас как-то по-другому?
— Да так же. Города хоть и разные, страна-то одна, — не стал врать Ровнин и протянул собеседнику руку. — Олег.
— Михаил, — пожал ее собеседник. — А он — Леха. Ты вот что скажи — у вас зарплату как платят? Задерживают или нет?
— Сейчас вроде ничего, вовремя выдают, — охотно ответил Олег. — А раньше и на два месяца задерживали, и на три. Говорили — финансирование нерегулярное, потому денег нет.
— Только не уточняли, что конкретно на нас нет, — едко отметил Михаил. — А на себя, если новый «мерс» нужен, всегда есть.
— Наш «полкан» себе недавно новую «ауди» взял, — добавил Леха. — А6, второе поколение. Слыхал про такую?
— Не-а, — мотнул головой Олег. — Я и про первое-то не очень знаю.
— Про то и речь. Такой, блин, в Европах еще почти ни у кого нет, а у него — пожалуйста. Вот как так? А нам втирает про переходный период и нестабильность экономики.
— «Подождите-подождите, скоро все будет», — поддержал его Ровнин. — Вот это знакомо!
— И трубка у него спутниковая новая. Не та дура, которая как чемодан, а что в карман влазит. У нее еще такая фигулинка откидывается, в которую говорить. Так знаешь, сколько эта штука денег жрет?
— Сколько? — заинтересовался Олег, который про подобные чудеса зарубежной техники слыхать слыхал, но видать их пока не видал. Вернее — видал, но тем телефоном человека убить можно было, и в карман он точно не влезал, причем даже в очень широкий и глубокий.
— Будь здоров, — зло ответил Михаил, забирая у палаточника хот-дог, который тот протянул в окно. — Сто баксов за разговор, не меньше. А мы эрзац-сосиски жрем и тому рады. Хабибка, колу тоже давай! Три стакана. Не в сухомятку же нам это все употреблять?
Разговор с патрульными, которые оказались ребятами свойскими, немного снял то напряжение, которое чем дальше, тем сильнее охватывало Олега. Как было сказано раньше, беспокойная Москва юношу не ошеломила, но вот того, что его ждет на Петровке, он немного побаивался. Ясно, что судьба незадачливого Колясика ему не грозит, по крайней мере сейчас, но что-то вроде «Ровнин? Впервые слышу. Иди, иди отсюда, мальчик» произойти может. У генералов дел много, может, бывший сослуживец Емельяныча искренне собирался позаботиться об Олеге, но тут его отвлекли, он про него и забыл. Мало ли лейтенантов в системе МВД?
И что тогда делать? Куда идти или ехать? Домой нельзя, это ему предельно ясно еще вчера объяснили, тут оставаться… А в качестве кого? У него даже паспорта нет. Емельянычу звонить? Вариант, конечно, но есть в этом что-то неправильное. Выходит, он, Олег Ровнин, сам по себе ни на что не способен?
Михаил и Леха проводили нового знакомца почти до самой Петровки, похлопали по спине, с подачей «все нормально будет», а после побрели в сторону сада Эрмитаж, обсуждая на ходу какую-то Любку Марченкову и впечатляющие рельефы ее фигуры. Олег же направился к овеянному кинематографической и книжной славой зданию, ощущая, как снова где-то внизу живота начинает расти холодный комок сомнений.
Аппарат внутренней связи, в отличие от самой проходной, искать долго не пришлось. Просто поначалу Олег ткнулся к главному входу, где снисходительно улыбающийся и явно скучающий постовой объяснил, что он рад видеть коллегу из провинции, но с подобным вопросами ему следует обращаться не сюда.
Помыкавшись немного и найдя в результате нужное здание, Ровнин наконец-то добрался до заветного настенного аппарата, который, судя по его громоздкости и антрацитовому цвету, помнил еще легендарного Глеба Жеглова.
— Здравствуйте! — выпалил Олег, как только на другом конце провода сняли трубку. — Можно услышать Антонину Макаровну?
— Я, — лаконичный ответ был получен незамедлительно. — И?
— Моя фамилия Ровнин. — Фразы, которые юноша лепил в голове чуть ли не с того самого момента, когда сел в метро, вдруг рассыпались на отдельные слова и теперь ни в какую не хотели собираться снова в одно целое. — Мне сказали вам позвонить с проходной, когда прибуду на место. Это по поводу нового назначения. Я из Саратова приехал…
— А, да, — перебила его собеседница, затем последовала небольшая заминка, на время которой сердце молодого человека начало стучать значительно медленнее, чем обычно. — Было. Помню. Поднимайтесь на третий этаж, кабинет 64. Но сначала с паспортом в бюро пропусков подойдите!
— Нет паспорта, — отчего-то виновато признался Олег. — Только удостоверение.
— Верно, вы же действующий сотрудник. Тогда и пропуск не нужен, просто скажите на входе, куда вы и к кому.
Несмотря на нервяк, который так и не отпускал молодого человека ни на минуту, он пришел в состояние восторга от происходящего. Сами посудите — вчера еще в это время он находился в кабинете, где трубно сопел носом Сан Саныч и в углу чах неубиваемый временем и нерегулярным поливом фикус, а сегодня идет по коридорам здания, адрес которого знаком любому человеку в этой стране. Конечно, в своих тайных мечтах, о которых никто не знал и которыми он даже под пытками ни с кем не поделился бы, Ровнин сюда уже попадал. Но в них у него еще имелись большие звезды на погонах, слава самого лучшего сыщика страны, ему тряс руку президент, которого он очень ловко и смело спас от террористов, а Алла Мещерская с параллельного институтского потока заливалась слезами от осознания того, кого она потеряла.
И пусть все внешне выглядело не так, как он себе представлял, пусть в коридорах было мрачновато и присутствовала спертая атмосфера, в которой сплелись воедино запах старых бумаг, табачный перегар, а также еще невесть что, но Ровнин все равно восхищенно вертел головой, ожидая, что вот-вот столкнется с Костенко, Лосевым, а то и, чем черт не шутит, с самим Львом Ивановичем Гуровым.
