Заклятие – (не)покорная для бывшего (СИ) - Медведская Евгения

– Рамиса, все это было забавно только первые несколько раз. Ты больна. Видимо придется доложить, что наша госпожа свела тебя с ума окончательно.

– Как ты можешь терпеть этот кошмар? – возмутилась Ртиа.

Кематора вдруг стала мрачной и жуткой.

– Слушай, дура малахольная, я с восемнадцати лет в рабстве и по борделям. Там меня имели все, кто хотел с утра до вечера. А потом тяжкий труд… Здесь вменяемые мужики. Трахают, но без жести. Замок Дариморы – мой шанс, как и всех, кто здесь служит.

Ртиа настолько пришла в ужас от ее слов, что даже не уточнила – шанс на что?

Она всхлипнула и обняла голые колени руками.

– Ну успокойся, – соседка укрыла ее одеялом. – Опять ты за свое. С тобой так всякий раз. Лучше расскажи одну из своих историй.

– Каких историй?

– Ну про дома на облаках, про красные горы в закатном свете голубого солнца, про шестилапых длинногривых зверей…

Ртиа затряслась сильнее.

– Ты каждый раз рассказываешь что-то такое после того, как Даримора издевается над тобой. И каждый раз придумываешь себе новое имя. Обожаю твою фантазию. Как тебя зовут сегодня?

Девушка окончательно убедилась, что у нее было множество предшественниц в этом теле. Они не уступили или не подошли Дариморе, и она сменяла их раз за разом, как модница сумки. Каждый раз перед Кематорой сидела новая душа, плачущая, разметанная на части, раздавленная жестокостью этого места, заточенная в тело рабыни. Отсюда надо было бежать. Мысль била в голове набатом. Ртиа ощупала свой ошейник, звенья цепи и убедилась, что не понимает, что с этим делать. Где-то в книге она читала, как невольники перетирали цепи. Задача выглядела как задел на годы. Даже десятки лет. Даримора точно позвала ее не для того, чтобы так долго ждать. Ртиа подумала, что если не подойдет ей, то жуткая пленница уничтожит ее душу, а потом заменит новой.

– Так что в этот раз? – нетерпеливо спросила Кематора. – Расскажи про воздушные корабли, мне очень понравилась та история.

Ртиа, наконец, вышла из ступора. Кематора несколько раз упомянула, что пожалуется на нее. Если ее выкинут из замка, Даримора не получит желаемого и не вернет домой. Это в лучшем случае. В худшем – убьет, чтобы скрыть свои делишки. Надо было взять себя в руки и притвориться.

– У меня другая история. В этот раз не о воздушных кораблях. Хочешь кое-что новенькое?

– Теперь я тебя узнаю, – засмеялась Кематора. – Давай, не томи!

В плену страсти

Беатрис открыла глаза и не сразу поняла, что происходит. Она успела потянуться, перевернуться на бок, и только потом почувствовала, что руки прикованы к изголовью кровати. Вдох рассек воздух спальни, затем звякнула цепь. Очень громко для этой тишины.

Она прощупала оковы магией. Эритар предусмотрел это и наложил заклятье. Судя по всему, он держал связь напрямую, зная, что ей будет не сложно найти изъяны и собирался менять тактику в зависимости от действий пленницы. Трудозатратно, но что же. Вступить с ним в противоборство означало спровоцировать приказ не использовать силу. Беатрис переживала, что он и вовсе лишит ее магии за такое. Дергаться не имело смысла.

«Упивается властью», – подумала она.

На душе скребли кошки. Последние дни казались глупым сном, который начался в этой комнате, на этой кровати.

Взгляд Антари все еще прожигал память. Так смотрят на предателей, неверных возлюбленных и лживых друзей. Ничего незаслуженного, все по делу. Все вышло неправильно, гадко, как и всякий раз, когда она пыталась завести нормальные отношения с нормальным человеком. Наследственные черты Луцерос накладывались мрачными тенями на личные особенности. Поэтому с добряками ей было не по пути. Мягкий характер, доброе сердце, понимающее отношение – все это вело ее мужчин к страданиям.

Да, им человеческие добродетели сыграли во вред. Всем. Кроме Эритара. Его к страданиям привели другие качества.

Беатрис поняла, что волос попал в глаза и подползла к руке, чтобы поправить, но пока укладывалась назад, пряди снова неприятно защекотали лицо.

– Сволочь! – выдохнула она.

Цепи громко зазвенели, почему-то вызывая стыд. Из-за попыток убрать волосы, одеяло сползло и грудь обнажилась. Это бесило. Беатрис повертелась, пытаясь укрыться обратно. Еще несколько находчивых идей, как именно можно это сделать, пошли прахом.

Не сон. Она ему действительно принадлежит. Он придет и только с ним появится возможность что-либо сделать. Только он решит, можно ли ей укрыться или встать. В его воле позволить ей одеться и скрыть тело от вожделеющих глаз. Слабый вздох выдал не то раздражение, не то желание. Скинуть оковы нельзя, сопротивляться тоже, быть непокорной не выйдет.

Девушка зарычала, как пойманная в клетку кошка. Злилась на себя, на него, на судьбу и особенно от того, что с каждой минутой росло желание. Реакция на цепи, на власть, на унижение, которому ее подвергал хозяин.

– Эритар, гад! – вскрикнула она, скрывая свои чувства.

Ей послышались мягкие шаги. В отчаянной попытке сесть и оглядеться, девушка поцарапала руку об элемент кованного изголовья.

– С добрым утром, – поприветствовал ее мужчина.

– Зачем ты так сделал? – спросила она, пытаясь придать голосу возмущения и не выдать возбуждение.

– Исполнял свою мечту, – честно ответил он. – Было наслаждением видеть, как ты просыпаешься прикованная к кровати, осознаешь, как бесполезны попытки вырваться из плена, потом злишься. Чувствуешь все эти мелкие неудобства и готовишься к крупным.

Он обошел кровать и встал за изголовьем. Рука проникла сквозь решетку, захватила волосы и прижала голову к подушке.

– Эритар, – прошептала она слабеющим голосом. – Не надо!

– Как ты мило умоляешь, – ответил он. – Где же угрозы и крики тем гадким тоном, что обычно тебя отличает?

– Что собрался делать? Зачем приковал меня?

Мужской смех прозвучал слегка тревожаще:

– Беатрис, ты же не наивна. Зачем мужчина приковывает обнаженную женщину к кровати? Я хочу, чтобы ты непременно ответила.

– Вот еще, – хмыкнула девушка и тут же почувствовала, как жестко он тянет ее волосы.

– Неужели не будет ни единой попытки облегчить свою участь? – удивился он. – Хочешь, чтобы я сделал тебе больно?

– Нет!

– Тогда, может быть, мы договоримся? Ты говоришь то, что я хочу. А я за это не делаю того, что мог бы.

Беатрис кивнула. Он тут же отпустил ее, обошел кровать и встал сбоку от нее, так чтобы видеть лицо.

– Так зачем обнаженных девушек приковывают к кровати? – Эритар коварно улыбнулся.

– Чтобы они не могли бежать, – ответила Беатрис.

– Да, – согласился ее хозяин. – Чтобы не бежали. А еще?

– Сломить волю? – предположила она.

– Есть способы быстрее и надежнее, – покачал головой мужчина.

– Значит, чтобы не жрали в библиотеке, – Беатрис скривила губы, чтобы не засмеяться, но было сложно.

– Я рассмотрю этот вариант. Странно, что мне раньше не пришло это в голову, – в его глазах плескались искры, не выдающие своего характера – то ли гнев, то ли смех. – Будут еще попытки?

– Чтобы их трахать без помех, – сказала Беатрис, следя за огнем в его глазах. – Их приковывают к кровати без одежды, чтобы входить в комнату, откидывать покрывало, раздвигать ноги и насиловать, не спрашивая согласия, не отвечая на мольбы, не замечая криков и слез. Таких девушек просто используют как место для слива похоти. Множество долгих и мучительных раз к ним входит мужчина и берет, имеет, овладевает, пока желание сохраняется в его чреслах. У несчастной жертвы один путь – принять ласки.

– Другого ей никто не предложит, ты права, – согласился Эритар. – И мы с тобой проведем так этот день. Будешь ждать меня здесь, а я пользоваться тобой. Иметь тебя столько раз, сколько захочу. И куда захочу, безусловно.

– Тар, – прошептала девушка, теряя силу голоса.

– Будешь умолять меня не трогать тебя, рабыня?

Беатрис почти пошла пятнами от этих слов. Смущение, возбуждение, стыд, возмущение. Кровь закипела, стало жарко. Ноги сжались, пытаясь унять пожар и желание.