Даррен О'Шонесси - Город смерти
Он взял со стола какую-то марионетку и начал с ней забавляться. Виртуозно дергая за ниточки, заставлял ее плавно двигать руками, ногами и головой. Сделал так, чтобы она потанцевала. Усадил ее. Принудил вскочить. Играя со своей куклой, он умиленно улыбался, а мы с Соней, прикусив языки, не сводили глаз с этой детской забавы. Натешившись, Кардинал швырнул марионетку на пол и продолжал свою речь как ни в чем не бывало:
— Но это увлекательная сфера, мистер Райми. Поучительная. Страховое дело научит вас всему, что только следует знать о людях. Успешные страховые агенты — не наша мисс Арне и ей подобные, а те, кто после нескольких лет работы уходят в другие области, где можно продвинуться куда как дальше — это те, кто считает работу учебой, кто, изучая своих клиентов, постигает тайные пружины их характеров, их страхи, их сокровенные грезы. Они познают, почему люди ведут себя именно так, а не иначе. Это развивает интуицию, проницательность, интеллект, подает мысли. Рэкетиры ходят себе, бряцая оружием и играя мускулами, и собирают деньги. Никакой утонченности, никакого стиля, никакой системы познания. Наемные отморозки. Пугаешь человека — имеешь бабки. Просто до примитива. Вы можете всю жизнь заниматься рэкетом, сколотить капитал, создать свою личную мини-империю — и все же мне от вас будет куда меньше толку, чем от жадного недомерка с месячным опытом страховщика.
Вот почему я хочу, чтобы вы сначала прошли путь законопослушного человека. Я хочу, чтобы вы учились, мистер Райми. Я хочу, чтобы вы приобрели опыт в мире законности, правопорядка и честных людей. Затем, когда вы дойдете до кондиции, я попрошу вас нырнуть в глубину, в подводный мир, мир желаний, мечтаний и смерти. Мир этот темен и опасен; он испепелит вас, если вы сунетесь в него раньше срока. Сначала страховое дело. «Крыша» — и другие сферы — потом. Я хочу, чтобы так было. И так будет. Согласны?
Я был не особенно доволен. Говорил он дельно, но за много лет Кардинал побывал сутенером при многих тысячах политиков и наверняка перенял кое-какие их ловкие, коварные уловки. «Страховой агент». Противно. Но, учитывая время, место, характер человека, сидящего передо мной, и наличие трупа за моей спиной… разве я мог перечить?
— Согласен, — процедил я, сам об этом жалея.
— Хорошо. — Потирая руки, он мигнул в сторону Сони. Та, уловив намек, встала и замерла, ожидая разрешения удалиться. Он в последний раз за этот вечер обернулся ко мне — король, отпускающий слугу.
— Можете идти, мистер Райми, — заявил он. — Завтра, как только мисс Арне за вами пришлет, выходите на работу. Предполагаю, это будет утреннее совещание у «Шанкара». — Кардинал покосился на мисс Арне. Та кивнула в знак подтверждения. — Сейчас мистер Тассо сопроводит вас в ваше новое жилище. Также в ближайшем будущем он свяжется с вами и преподаст вам ряд уроков, не имеющих отношения к сфере страхования. Это все, мистер Райми. Учитесь, не мешкая. Работайте, не жалея сил. Не забывайте свои мечты.
Доброй ночи.
На сем аудиенция завершилась. Он утратил ко мне интерес, и я был волен уйти. Я встал — мое сердце стучало, как тамтам средней величины, колени дрожали, но не сильнее, чем следовало ожидать в данной ситуации — и вслед за Соней вышел в приемную, где ожидал меня Форд Тассо.
— Жив еще, курилка? — нагло подмигнул он.
— Боже, — выдохнула Соня, проводя по лбу накрахмаленным белоснежным платком. — Сколько тут ни проработай, привыкнуть невозможно. Четыре года с лишним, как там не бывала — и уже было думала, что смогу противостоять ему, как большая девочка, не обмирая от страха. — Она улыбнулась, смеясь над собой. — Это у меня типичная мания величия, наверно. Погодите, а ведь вас он не выбил из колеи, верно? — Она испытующе уставилась на меня. — Никогда не слышала, чтобы с Кардиналом разговаривали таким тоном, да еще и в его собственной берлоге. По крайней мере если кто и разговаривал, то в живых не остался и поведать об этом не смог. Вы ему нравитесь, Капак. Надо же, он даже назвал вас «мистером Райми».
Форд вскинул голову:
— Он тебя мистером Райми назвал?
— Ну да, — недоуменно подтвердил я. — А что в этом такого? Конечно, звучит как-то слишком учтиво, чопорно, но…
Форд расхохотался над моим невежеством.
Кардинал не питает уважения к представителям рода людского, — пояснил он. — Большинство нагоняет на него скуку. Кое-кто раздражает. Людей, которые ему нравятся, он зовет по имени. Людей, с которыми ведет дела, — по фамилии. И только самых близких — людей с верхушки нашего корпоративного дерева, тех, кого он знает и уважает — он именует «мистер», «миссис» или «мисс». Обычно проходит много лет, прежде чем он решается на такой шаг: я проработал на него восемь лет, прежде чем он начал меня звать «мистером Тассо», а не «Фордом». Это типа хорошей оценки, знак, что ты достиг вершины и прочно на ней уселся. Никогда не слышал, чтобы он обращался так к безвестным мальчишкам, только что притащенным с улицы.
Защемив мой подбородок своими длинными пальцами, Форд наклонил мне голову направо, затем налево, отпустил, хмыкнул.
— Похоже, ты далеко пойдешь, сынок. Думаю, правильно я сделал, что не дал Винсенту тебя замочить. Поскакали. — Он добродушно шлепнул меня по руке. — Устроим тебя переночевать. Как тебе понравится номер в «Окошке»?
— Дело хорошее, — пробубнил я и побрел вслед за ним вниз, где мы получили назад обувь и отправились по своим делам.
* * *«Окно в небо», «Шанкар», «Парти-Централь» — три здания, три колонны, на которых держалась империя Кардинала. Одно, чтобы спать, второе, чтобы есть, третье, чтобы заниматься бизнесом. Еще шесть часов назад я и мечтать не мог, что буду курсировать между ними.
Отель «Окно в небо» был размером с большой поселок: колоссальный куб из алюминия и стекла, окруженный морем сверкающих машин. Отелей в городе было полно, но только в «Окне» останавливались самые что ни на есть сливки общества. Работая у Тео, я немало о нем слышал. Мелких гангстеров хлебом не корми, только дай порассуждать о всем шикарном, а «Окно в небо» было — всем шикам шик.
Например, широкоэкранный телевизор в каждом номере, связанный кабелем с видеотекой — звонишь и заказываешь, что душа пожелает. Четыре бара. Три бассейна. Два тренажерных зала. Ресторан. Самые безопасные во всем городе телефонные линии — защиту от «жучков» регулярно осуществляли лучшие эксперты. Бесплатные наркотики — подарок отеля (полиция «Окно» не обыскивает; полиция на «Окно» и взглянуть не смеет). На четных этажах — по массажному салону. На каждой двери электронный замок. Никаких краж, никаких девиц, без спроса навязывающих свои услуги, — «Окно» охранялось тем же Контингентом, который обеспечивал личную безопасность Кардинала.
Девушке-портье Форд не сказал ничего. А та улыбнулась, взяла у меня отпечатки пальцев и образец подписи, спросила, есть ли у меня при себе фотография паспортного формата, а услышав отрицательный ответ, проводила к будке-фотоавтомату, втолкнула внутрь и задернула занавеску. Блеснула вспышка, запечатлев на пленке мою ошарашенную рожу. Девушка отдернула занавеску и велела мне где-нибудь присесть — она меня позовет, когда все будет готово.
В вестибюле мы провели семь-восемь минут максимум. За это время я увидел двух телезвезд, знаменитую актрису, вокруг которой в любом другом месте столпился бы народ, десятерых находящихся в розыске бандитов, знакомых мне по фото (каждый из них был по меньшей мере раз в пять могущественнее покойного Тео), и столько миллионеров, сколько я за полгода жизни в городе не повидал.
Портье подозвала нас к стойке и вручила мне мою гостевую карточку. На меня пялился обалдевший Капак Райми; слева от фото красиво располагались его имя, отпечатки пальцев и номер комнаты.
— Это ваша кредитная полоса, — пояснила она, указав на вставленную в карточку узкую металлическую нить. — Предъявляйте ее во всех учреждениях досуга — барах, бассейнах и так далее, и вас обслужат.
— И какова сумма моего кредита? — спросил я.
— Кредит неограниченный, — сообщила она.
— Мне это по карману? — спросил я у Тассо.
— Кардиналу — да.
— А что, обо всех его подданных так пекутся?
— Только о любимчиках. Пошли. Мне еще надо поспеть в кроватку.
Лифт по сравнению с «Парти-Централь» выглядел заурядно. Просторный, современный, чистый — но без лифтера, без всех этих занятных манипуляций рычагами.
Вышли мы на восьмом этаже. До номера идти было недалеко. Я провел карточкой по сканеру у двери. Дверь с резким звонком отъехала в сторону, и мы вошли. После пышного вестибюля комната удивила меня своей теснотой и непримечательной обстановкой. Несколько картин, растиражированный в миллионах экземпляров коврик, в углу — ваза с пластмассовыми цветами.
— Ну, как тебе? — спросил Форд и привернул регулятор: светильники слегка потускнели.
