Даррен О'Шонесси - Город смерти
Но вот рабочие разломали само здание и начали копать, чтобы убрать старый фундамент. И кое-что раскопали. Здание стояло — я не шучу — на древней братской могиле. Под руинами покоились тысячи мертвецов. Так и так радость небольшая — нормальные люди вряд ли будут отдавать свои кровные за квартирки над кладбищем, — но это еще не все. Оказалось, там хоронили ЧУМНЫХ БОЛЬНЫХ!!!
Тут он принялся хохотать и колотить кулаками по подлокотникам кресла, обливаясь злорадными слезами.
— Нет, это надо же: чума, мать ее за ногу, — просипел он, отсмеявшись. — Лучше не придумаешь, а? Чума! А я-то хотел раскручивать этот престижный адрес с прекрасным видом…
Как только слухи разнеслись, проект сдох. Вмешалось правительство: объявило это место историческим памятником и потенциальным источником эпидемиологической опасности одновременно. Газетчики, ухватившись за это дело, накопали всяких россказней и баек, которыми овеяно любое старое здание: случаи загадочной смерти, убийства, изнасилования и прочее. И, чтоб ему мало не казалось, с моего старого друга-пахана стребовали стоимость раскопок. В итоге домик стоил ему многих миллионов. Разорил его подчистую. И меня бы разорил, если бы я за этот дом держался. Даже моего влияния не хватило бы, чтобы уладить дело миром. Итак, благодаря околесице уличного бродяги я получил три миллиона в плюсе вместо кругленькой суммы в минусе. Моя империя сделала шаг вперед вместо нескольких назад. Плюнув на логику, я положился на случай — и вышел победителем.
Теперь начинаете понимать, мистер Райми?
Я кое в чем разобрался, но никак не мог заставить себя поверить, что он говорит серьезно.
— Вы никак не могли предположить, что такое случится, — возразил я. — Такой безумный поворот событий… Не могли же вы предвидеть…
— Да нет, конечно! — оборвал он. — Разве я хоть раз сказал, что предвидел? Похоже, вы забываете мои слова, как только они слетают с моих уст. Я только что похвалился своим невежеством, мистер Райми. Об устройстве мира и силах, связующих нас воедино, я почти что ничего не знаю. Я вам не гадалка. В будущее не заглядываю. В свой рассказ я вложил совсем иную мораль.
Я дей-ству-ю, мистер Райми, в соответствии с наблюдаемыми мной явлениями и поступающими ко мне стимулами. Выводов не делаю, размышлять не размышляю, гипотез не выдвигаю, вопросов не задаю. Когда что-нибудь случается, — он щелкнул пальцами, — я вскакиваю с места. Когда я замечаю совпадение — свежевыкованное звено, щелчок одного из замков мира, — я немедленно ищу способ учесть его в своих планах, использовать, обратить себе в выгоду, увязать с собой и окружающей действительностью. Мистер Райми, все взаимосвязано. Это и есть разгадка, это и есть первый и единственный закон. Это надо знать. В это надо верить. А вот когда узнаете и поверите, сможете этим поль-зо-вать-ся.
Он замолчал и, потирая лоб костлявыми пальцами, задумался, как изложить свои идеи под другим углом. Я видел, что за его внешним спокойствием кроется разочарование; так и сяк он пытался ослепить меня величием своей тайны, подобрать нужные слова, достойные жемчужин его мудрости. Он был из тех, кто истово верит в свое кредо — хотя несколько минут назад отозвался о вере непочтительно — и жаждет обращать неверующих. Зачем ему обращать людей и почему он выбрал именно меня, я не понимал.
— Мистер Райми, у мира есть свои собственные законы, — подытожил он. — Понимать их нам необязательно — надо только им повиноваться. Как с тройкой-бумажкой. Логического подобия — ноль. Никаких признаков, будто эти двое как-то связаны между собой или что такой выгодный участок лучше продать. В из-вест-ных нам областях познания ничто не говорило, что это знак. Но мир… природа… боги… на каком-то уровне они были связаны. Что-то их объединяло. Общего звена я не увидел, но все равно его почуял. Почуял — и принял меры. Принял меры — и получил прибыль.
Помедлив, он глотнул воды.
— Вот как я веду дела, — тихо проговорил он. — Глядя на меня, люди видят, какие бабки я зашибаю на бирже и в торговле недвижимостью. Смотрят на влиятельных друзей, которых я обхаживаю, — крупных шишек, с которыми я порываю незадолго до их неожиданных падений на дно общества. Они дивятся, откуда я столько знаю, почему так часто контролирую ситуацию, раньше всех предчувствую успех или неудачу. Считают меня мудрецом, на которого работает целая команда башковитых советников и мыслителей. Так вот, мистер Райми, — ничего они не понимают. Мой советник — мое нутро. Я действую по наитию. Не желаете ли выпить, мистер Райми? — осклабился он.
Пока он ходил за пивом к холодильнику, в соседнюю комнату, я обдумывал его слова и пытался доискаться до смысла. Я понимал: вполне вероятно, что это лишь игра — он кормит меня лживыми байками, проверяя на легковерие. Но выглядело все это очень натурально.
Когда он вернулся и устроился в кресле, я сказал:
— Этот способ не сработает. Никак не может сработать. Против вас то и дело будет действовать закон средних чисел: потери в любом случае превысят прибыли. Все равно как играть в покер, не глядя в свои карты: может, несколько раз и выиграете, но не будете знать, когда имеет смысл рискнуть большими деньгами. Вы отдались бы на волю рока. Вы были бы бессильны. Так что не работает ваш способ.
— Нет, мистер Райми, он работает. — Он показал на свой кабинет который, при всей скудости обстановки, ясно свидетельствовал о богатстве и высоком положении его хозяина. — Живое доказательство — я сам. Помните, с вами не уличный проповедник разговаривает, не студент с занятной теорией, не игрок в рулетку с новейшим методом стопроцентно верного выигрыша. Говорит человек, сделавший себя сам. Я живу с капитала, накопленного за десятки лет процветания — процветания, гарантированного этим законом. Это вам не «может быть», мистер Райми, а неоспоримый факт.
Конечно, метод не так прост, как можно было бы подумать на примере «тройки-бумажки». Пример этот я привел, поскольку он очень уж наглядный и колоритный. Обычно связи куда как тоньше, куда как неуловимее. Замечать их — почти непосильный труд, сообразить, как действовать на их основе, — запредельное чудо. Легче легкого ошибиться, шагнуть не туда, упустить шанс.
Тут нужны мозги — чтобы руководить действиями, но и храбрость, чтобы на старте приказать мозгам заткнуться; дело сдвинется с мертвой точки, только если ты будешь готов довериться своим инстинктам, даже если голова им перечит, даже если очевидно: нутро тебе врет. Иногда обжигаешься. Я сам сто раз опалял пальцы. Раз или два обгорал всерьез. Умей жить рядом с огнем. Потому что стоит тебе повернуться спиной к избранной тобой дороге — хоть единожды, — ее чудесная благодать покинет тебя навеки. Ты снова станешь частью реального мира — серым, заурядным, как все, кандальником — и больше уже не вырвешься.
Вот почему сегодня вы здесь, мистер Райми. Реальный мир тут ни при чем — а вот сон о странном человеке, который мне приснился, очень даже при чем. Затем я и отыскал человека со странным именем. Это тот, кто мне нужен? Или он чересчур странный? Либо недостаточно странный? — Он улыбнулся. — Время покажет. Время все показывает, дай только ему волю. Нутром я чую: вы — это тот, кто мне нужен, вы — человек из снов, но…
— Множественное число.
— Простите?
— Вы сказали «снов». Во множественном числе. Я думал, вам приснился только один. Раньше вы… — Я осекся. Искривив лицо в эпически брезгливой гримасе, он пялился на меня, как на отвратительный штамм какого-нибудь вируса.
— Нечаянные обмолвки, мистер Райми, — произнес он со стальным лицом и холодными глазами, — это золотые самородки, за которые люди вроде меня убивают. Они обнажают самые постыдные слабости, самые хрупкие струнки, самые уязвимые места людского племени. За ними следует фанатично гоняться, беречь их как зеницу ока и никогда не разоблачать их без задней мысли.
Я совершил ошибку. Сболтнул о том, о чем говорить не собирался. Вы заметили. Поздравляю. Но затем вы дали понять, что знаете. Очень глупо. Я приказывал ликвидировать людей, слышавших и не такие серьезные вещи. Вы еще не знаете истинного значения этого — пока не знаете: просто дурацкая обмолвка, на ее основе можно предположить все что угодно. Но вы умны, мистер Райми, и теперь у вас есть зацепка, и, не сомневаюсь, именно ее вы постараетесь использовать когда-нибудь в будущем, когда все прояснится и наши дороги начнут сближаться. Я профессиональный параноик. Вы только что дали мне основание особенно остерегаться вас. Итак, это была дурацкая оплошность. Я вам ее спущу — сочтем это «удачей новичка», — но в будущем, если вам подвернется что-нибудь этакое: душите в зародыше! Держите свои тайны в глубоком секрете, — посоветовал он мне, рассеянно подтягивая свои мешковатые штаны. — Даже самые махонькие и глупенькие. «Из ничего и выйдет ничего», — сказал король Лир. Отнюдь — мистер Райми, из ничего выходит все. Нет такой мелочи, которая ускользнула бы от взгляда великого человека. Нет ничего маловажного, каким бы безобидным оно ни казалось. Запишите это у себя на лбу. Когда-нибудь эта идея спасет вам жизнь. Или как минимум помешает вам ее профукать, на грани чего вы только что были.
