Екатерина Стадникова - Стальной ворон. Книга 2
— Детская наивность не к лицу сединам, — возразил тот. — Танцоры уже столкнулись с проблемой, в которой легко заподозрить вас. Совпадений не бывает.
— Вы допрашиваете нас уже две недели, — пролепетал монах. — В подмене нет нашей вины.
— Есть, — спокойно отрезал неизвестный. — Остается выяснить ее степень и меру наказания. Из-за вас отношения Церкви и Ордена могут разладиться. А хуже всего то, что мы потеряем ценную реликвию, если Тени доберутся до нее первыми. Не оставляйте Тангла в одиночестве ни на секунду. Я даже сейчас чувствую присутствие этой богомерзкой твари. Здесь.
— Отец Бенедикт, что вы делаете…?!
Глазок-шпион попытался забиться поглубже под деревянную тумбу, но его настиг громадный огненный шар. Руф вздрогнул и ударился затылком о стену. В голове словно разорвался снаряд, а перед глазами поплыли темные круги.
Пошатываясь, Руфус побрел обратно к часовне. «Наверняка после такого представления брат Бартоломью примчится туда», — размышлял он. — «Теперь хоть понятно, что случилось с крестом. Кто-то подменил оригинал копией. И видимо очень удачной». Обвинять монахов в преступлении рано, как и снимать с них вину, однако первая стоящая информация поднимала настроение. Немного настораживал факт обнаружения шпиона. Случайность? Едва ли. Руф знал, что не особенно силен в создании глазок, но впервые был пойман человеком. Подслушанный короткий диалог наводил на мысль о том, что собеседник старого монаха — инквизитор. К своему стыду, Тангл не имел об этих людях ни малейшего представления. Кроме разве что обрывочных сведений периода зарождения института инквизиции, больше напоминавших страшные истории о чудовищной глупости.
Добравшись до основного входа в часовню, Руф остановился. Возвращаться в импровизированную мастерскую ни с чем тоже не хотелось.
До сегодняшнего дня неоднозначное отношение служителей культа к Танцорам никак не задевало Руфуса. Возможно, оттого, что он ни разу не сталкивался с радикальными проявлениями их неприязни раньше.
— Вы уже здесь? — Старый монах быстро трусил по дорожке. — А где Сэр Хьорт?
— В мастерской, — сообщил Руф. — Уделите мне немного времени?
— Что-то не так? — заволновался тот.
— Нет, — поспешил заверить Тангл. — Нам понадобится еще три стола, чтобы собрать стекло целиком. И… у меня к вам просьба. Личного характера.
— Слушаю. — Брат Бартоломью спрятал дрожащие руки в рукава.
— Мы можем закончить восстановление последнего окна в сжатые сроки, — он почти гордился собственной находчивостью, — если вы позволите мне совмещать работу с обязанностями лектора. Есть две юные Тени, за обучение которых я отвечаю. Они никому тут не помешают?
Монах задумался, но на его лице уже отпечаталось облегчение.
— Как я понимаю, ты просишь разрешения читать здесь лекции? — уточнил он. — Но как это ускорит процесс?
— Я собираюсь преподавать девочкам теорию, не отвлекаясь от выполнения обязательств перед вами, — пояснил Руфус.
— Девочкам? — Монах нахмурился. — Что ж, попробуй обратиться с этой просьбой к аббату. Не обязательно лично. Напиши ему, а я отнесу.
Брат Бартоломью отпер дверь и, сочтя разговор оконченным, отправился в часовню.
— И как велики шансы на положительный ответ? — не отставал Тангл.
— Трудно сказать, — вздохнул тот. — Я доверяю тебе, потому что вижу добросовестную работу. Если хочешь, отрекомендую, как следует, когда буду передавать письмо.
— Конечно, хочу, — улыбнулся Руф.
Старый монах вдруг чуть побледнел и опустился на ближайшую скамью.
— Вы нездоровы? — искренне забеспокоился Танцор. — Принести стакан воды?
— Добрый мальчик, — пробормотал старик.
Он поднял голову и оценивающе взглянул на Руфуса. Казалось, еще немного — и монах расскажет все о кресте, неприятностях с инквизитором и его подозрениями, но брат Бартоломью молчал.
— Вы пугаете, — признался Тангл. — Позвать кого-нибудь?
— Нет, просто оставь меня одного, — попросил тот. — Я присоединюсь к вам в мастерской.
Близость к разгадке дразнила. Жажда получить ответы требовала немного подтолкнуть монаха, но осторожность запрещала.
— Что-то ты долго, — отметил Вильгельм, меланхолично перебиравший цветные стекляшки.
— Не к тому обратился, — отозвался он. — Не силен в их иерархии.
— И на это ушло столько времени? — фыркнул тот. — За работу, бездельник, а я отдохну.
Руфус склонился над россыпью осколков.
— Какой-то ты странный, как не здесь. — Хьорт похлопал друга по плечу. — Озабоченный, напряженный. Расслабься!
— Я вызвался добровольцем вытаскивать твою пару, — неожиданно объявил он.
— Что?! — взревел Вильгельм.
Он рывком развернул Руфуса к себе, крепко схватил за ворот и встряхнул.
— Что слышал, — спокойно подтвердил Руф.
— Повтори, дурак несчастный! — Хьорт не замечал, что оторвал Тангла от пола.
— Я написал прошение Мастеру Тени направить меня приказом на поиски Хэвэн Харпер. — Пользуясь полумраком, Руфус невесомой тьмой утек у Вильгельма сквозь пальцы.
— Если я тебя поломаю, ты уже никуда не отправишься, — сжав кулаки, зарычал тот. — Ты никому не поможешь! Сам бесславно сдохнешь — и все!! Две смерти на совести хуже одной.
— С чего ты взял, что справишься со мной? — В воздухе отчетливо запахло озоном. — Теперь я прав и поддаваться не стану. Если Сэр Коллоу сочтет меня достойным…
— Так ты еще не получил ответ? — перебил Хьорт. — До скорого, дружище! Возись пока один, а мне нужно перекинуться словечком-другим с Наставницей. Кто-то же должен спасти твою шкуру. Не благодари!
Он приложил руку к эмблеме Ордена и пропал.
От злости Руф только ногами не топал. Подобное развитие событий вовсе не было для Тангла сюрпризом. Более того, он рассматривал этот вариант как самый вероятный. За спиной деликатно откашлялись.
— Принес перо и чернила, — с опаской произнес брат Бартоломью. — Вы повздорили?
— Можно и так сказать. — Тангл со вздохом опустился на стул. — Почему, когда пытаешься сделать доброе дело, чаще всего в ответ получаешь по физиономии? Фигурально выражаясь.
— Не потому ли, что даже для добра должно быть свое место и время? — Монах сел рядом.
— Жена моего друга попала в беду, и выручить ее способен только я. Велики шансы не справиться и погибнуть. Риск осознан и оправдан, но друг отказывает мне в праве попытаться! — Руф спрятал лицо в ладони. — Не верит в меня и готов помешать.
— Так сразу «не верит»? — улыбнулся старик. — Он со своей стороны пытается сделать добро. И тоже получает непонимание в ответ.
— Выходит, я гордец, решивший, что один могу делать что-то для других? — бесцветным голосом спросил Руфус.
— Ты в смятении, мой мальчик. — Монах покачал головой. — Гордыня — грех, но я прощаю его. Поступай, как должно, и пусть Господь поможет тебе.
— Даже несмотря на то, что я Танцор? — Он расправил плечи.
— Даже несмотря на это, — согласился брат Бартоломью. — Иди сегодня домой. Столы все равно принесут только к вечеру.
— Спасибо. — Руф поднялся, поклонился и вышел вон.
* * *Все валилось из рук. Залпом осушив кружку со слоновьей дозой крепкого кофе, Джулиус потянулся и звучно щелкнул костяшками пальцев. «Как у нее получается?», — думал он, изучая лист, исписанный ровным почти девичьим почерком. — «Ничего толком не сказала, а Тангл уже тут, как тут». Не имевший на первый взгляд отношения к проблеме сопляк по пунктам излагал, почему именно он подходит для выполнения опасной миссии.
Сэр Коллоу не знал, радоваться ему или огорчаться. С одной стороны, хоть какой-то доброволец лучше, чем вовсе никакого. Но с другой, Тангл едва ли добьется успеха на этом поприще. Поверить в него и отправить на смерть? Если отталкиваться от того, что спорить с решениями Оракула бесполезно, даже в случае отказа Руфус все равно исполнит роль, которую ему отвела сноходящая девочка. Круг смыкался.
— Дать согласие и посмотреть, как станут развиваться события? Или отказать, сняв с себя ответственность, и заняться тем же? — Шум в голове от усталости заглушал мысли. — Опять же, кто заварил кашу? Сам просил совета, получил, столкнулся с последствиями и в кусты? Не очень правильно получается.
В глубине души Джулс надеялся, что в его размышления по своему обыкновению вмешается Сириус, но тот молчал. Время шло, Коллоу откладывал ответ вторую неделю, надеясь отыскать достойное решение. При всей своей самостоятельности, Джулиус с распростертыми объятьями принял бы человека, сказавшего: «Поступи вот так, не ошибешься». Но подобных людей на примете не оказалось: Сириус отчаянно запирался в счастливых воспоминаниях детства, Мария продолжала ненавидеть, Фолия далеко, а впутывать Никс ему не хотелось.
