Бастарды Сибирской Империи (СИ) - Бунькова Екатерина

Вот тут уже дело наконец перестало отбиваться в ноль и пошло в плюс, а сам Лужин стал известен в городе как серьезный бизнесмен и общественный деятель, чьими трудами город постепенно восстает из руин. Простой купец на этом остановился бы, но Петр Сергеич Лужин был человеком амбициозным.

Поняв, что у него теперь есть свободные средства, он не бросился сразу жить-шиковать, а начал планомерно завоевывать всю торговую сферу города: скупал мелкие лавки, устраивал невыносимые условия конкурентам и начал знакомиться с серьезными людьми.

И теперь это был уже не мелкий лавочник по прозвищу Петька Лужа, а серьезный бизнесмен Петр Сергеевич Лужин – владелец местной сети магазинов “Шестерочка”, уважаемый и состоятельный человек, председатель Городской Думы, а еще… глава полулегального объединения, известного в узких кругах как “Три Петра”.

– Ну что, Петр Евгенич, как жизнь? Как жена? – спросил Лужин, делая знак мальчонке-казачку, чтобы налил гостю чаю.

– Чудесно, Петр Сергеич, чудесно, – прошамкал полный старик, щуря один глаз.

Он казался неповоротливым и простодушным, но впечатление было обманчивым. На самом деле Петр Евгеньевич Подкорытов был очень деятельным человеком и владел единственным в городе банком.

Точнее, это была обычная ростовщическая организация даже без лицензии, просто называлась она “Банк”. Но народу, собственно, какая разница? Люди приходят, берут в долг, а потом возвращают его с процентами. Разве не так работают банки? Так. А есть у них лицензия или нет, платят налоги или нет, есть ли страховка вкладов или нет – это уже дело десятое, об этом можно умолчать. Все равно в этом захолустье никто законов не знает.

– Ты сам-то когда женишься? – прошамкал “банкир”.

– Как только, так сразу, – усмехнулся торгаш. – Вы, главное, не отступайте от Святого Митрофана, не отступайте. Но и не перегибайте.

– Да мне-то что? – пожал плечами старик-ростовщик. – Я денег им занял, я же их рано или поздно и выбью.

– Что, даже из святых людей? – хмыкнул торгаш.

– Святых людей не бывает, – парировал Подкорытов. – Бывают только пастухи и овцы.

– Волков забыли, – осклабился еще один гость – Петр Максимович Муратов по прозвищу “Волк”, хозяин сети питейных заведений, а также местный авторитет.

– Точно, – хмыкнул ростовщик. – Как же мы без волков. Ежели убрать волков, то и стадо баранов от пастуха разбежится, стричься не будет. Впрочем, довольно витиеватостей. Петр Сергеич?

Старик вопросительно глянул на торгаша. Тот повернулся к мальчонке, разливавшему чай, и коротко скомандовал:

– Пшел.

Мальчишку как ветром сдуло. Закрылась плотная дверь, щелкнул замок.

– А если серьезно, – сказал Лужин. – Достали меня эти монашки. Я уже год их окучиваю, а они все жмутся. Говорят, девка молодая сильно – мол, рано ей замуж, подождать надо. Но сдается мне, просто время тянут.

– А что, у них все-таки есть, где заработать деньги? – удивился ростовщик. – Я думал, твои поддельные артефакты быстро их разорят.

– Я тоже так думал, – кивнул Лужин. – Но они, видно, решили, что это “наказание божие”. И вместо того, чтобы согласиться на мое щедрое предложение, распродают свой приютский хлам – сначала примусы всякие и книги, теперь уже и подушки перьевые продали, посуду и прочую утварь.

– А я-то думаю: чего у них просрочек нет? – задумчиво постучал пальцем по губам Подкорытов. – Даже вот Волчару нашего на них не спустишь, чтоб долги повыбивать и припугнуть, как следует.

– И не говори, – скривился Лужин.

– А что, ты разве не можешь запретить местным старьевщикам скупать у них вещи? – продолжил ростовщик. – С твоими возможностями это раз плюнуть.

– Я запретил, – кивнул торгаш. – Местным запретил. А вот заезжая шушера только рада подешевке купить разные старинные предметы.

– Ясно, – кивнул Подкорытов. – И что делать будешь?

– А ничего, – пожал плечами Лужин. – Жду пока. Урожай они сейчас соберут, но на одной картошке далеко не уедешь. Не знаю, какого они чуда ждут, но все одно скоро поймут, что проще продать девчонку, чем всем к весне с голоду сдохнуть.

– Можем ускорить дело, – предложил молчавший все это время Волчара. – Красного петуха им пустить или грабеж устроить. Или и то, и другое. Там же одни бабы да дети, что они сделают?

Оба старших Петра – и торгаш, и ростовщик – посмотрели на него неприязненно.

– Волк, ты это… не перегибай палку, – наконец подобрал слова Лужин. – Я просто хочу получить одаренную жену законным путем. Зачем мне твоя уголовщина? Сейчас монашки поломаются немного и все равно согласятся. А там, глядишь, девка сама поймет, что в богатом доме и спать мягче, и кушать слаще.

– Ну, как хотите. Мое дело предложить, – пожал плечами Волк. – Просто вы двое временами слишком все усложняете. Нужна девка? Возьми девку. Кто ее хватится, приютскую?

– Мы не усложняем, мы выбираем самый безопасный вариант, – пояснил Лужин. – Красного петуха пустить или выкрасть девицу всегда успеется. Но сколько от этого будет проблем… Нет уж, лучше посложнее, да побезопаснее.

– Значит, по этому вопросу ждем? – уточнил ростовщик.

– Ждем, – кивнул Лужин.

– Ну, тогда давайте к другим приступим.

И они принялись обсуждать судьбу города: кого “подвинуть”, кому выплаты задержать, о ком “настучать” в Сибирьпотребнадзор, а кого и укокошить по-тихому, ибо по-другому убрать с дороги не получилось.

И пусть народ верит, что судьбу города решает Городская Дума и графский приказчик – им незачем знать, кто на самом деле заправляет делами.

Глава 13

Лиза

Мне было неловко. Проснулась одна у погасшего костра – Форрест не в счет – потеряла Кира, подняла всех на уши. А друг, оказывается, просто на пробежку вышел. И ему за это влетело.

К счастью, злилась, как оказалось, только Глафира. Агафья же, едва увидев, что с Киром все в порядке, тут же его простила и даже налила нам в умывальник теплой воды, чтобы отмыли угольные пятна с рук и лица.

Мыла, правда, тут не оказалось. Мы терли и терли лица, но грязь только размазывалась.

– Походу, вы и впрямь башкой оба треснулись, – раздался вдруг за нашими спинами голос толстячка Трофима. – Пустите, дурачье беспамятное, покажу, как надо.

Мы с Кириллом не ожидали такого напора и разошлись в стороны, пропуская его.

Трофим, который только-только пришел на завтрак, с достоинством встал на полено, чтобы быть повыше, потянулся наверх и взял с крючка что-то вроде крошечной мочалки из луба.

Затем он обмакнул ее в непонятную жижу в кружке, что стояла на умывальнике, и принялся тереть себе кончики пальцев – как брезгливый сноб, которому грязь под ногти попала. Протерев обе руки, он сполоснул их и мочалку, вернул ее на место, а затем встряхнул руки, слегка задев нас брызгами – явно специально.

– Поясняю для тупых: это называется “щелок”, – сказал он, указывая на кружку с жижей. – Чистоплотным людям свойственно с его помощью грязь сводить. А нечистоплотные только черноту по роже размазывают.

– Это щелок? – удивилась я, глянув в кружку с непонятной жидкостью. – Не знала, что он так выглядит.

– Как приятно чувствовать себя умнее старших, – самодовольно протянул парень, развернулся и пошел прочь, заложив руки за спину. – Почаще влезайте в драки, где вам память отшибает – глядишь, я в приюте самым главным стану.

– Э! – возмутился Кирилл и потянулся, чтобы поставить ему подзатыльник, но толстячок на удивление шустро ускользнул, мерзко хихикая.

– Да ладно тебе, – остудила я пыл друга. – Он, похоже, от чистой души помочь хотел. Хоть и не без вредности. Дай нищему пацану хоть немного самоутвердиться.

Кирилл еще попыхтел немного, но сдался. Действительно, чего на ребенка обижаться?

Мы воспользовались щелоком и наконец отмылись. Хотя, под ногтями все равно остались едва заметные черные полосы, а еще от нас густо пахло дымом, но это уже мелочи – тут от всех так или иначе чем-то пахло.