Пока ты видишь меня - Хен Джу Пак

– Братик-жнец, а вы правда такой же, каким были тогда. Похоже, вы не стареете?

– Не называй меня братиком-жнецом.

– Верно, его зовут Хён.

– А, так, значит, Хён.

– И так тоже не называй…

– Вот ваша еда.

Во время этой суматохи, о которой знали только мы, принесли суп, испускающий белый пар. Воздух из кондиционера, наполнявший помещение, на мгновение смешался с ним. Когда сотрудница ресторана увидела, что Ли Чонун сидит один, она на мгновение заколебалась, не зная, куда поставить суп.

– Давайте его сюда.

Ли Чонун, лучезарно улыбаясь, поставил суп с кровью перед Чхолем, с сундэ – передо мной, а с ростками фасоли – перед собой, а затем поблагодарил сотрудницу.

– Похоже, ваши спутники еще не пришли. Но еда ведь остынет…

Сотрудница словно спрашивала, что же ей делать, но Ли Чонун просто ответил ей улыбкой.

– Почему только я могу вас видеть? – произнес он, как только сотрудница, закончив подавать еду, ушла на кухню.

Чхоль, который тут же схватил ложку и начал поедать суп, закашлялся. Я быстро оторвал салфетку, любезно швырнул ее ему в лицо и спокойно проговорил:

– Кто б знал. Должно быть, это с тобой что-то не так.

– Не так? А в чем может быть проблема?

– Допустим, сме…

– Эй, давай сначала поедим, а потом поговорим. Разве можно за столом обсуждать что-то подобное?

Чхоль, едва отдышавшись, прервал этот разговор, ударив ложкой по тарелке. Похоже, он не хотел, чтобы Ли Чонун знал, что жнецов может видеть тот, кто решил покончить жизнь самоубийством. И зачем эта бессмысленная забота, когда он уже и так узнал все, что можно и нельзя?

Коротко щелкнув языком, я зачерпнул полную ложку супа. Вместе с ним по моему горлу прошли и горячие водоросли. Наблюдавший за этим Ли Чонун широко округлил глаза, словно спрашивая, не горячо ли мне, но я не ощущал никакого жара. Для жнецов, снующих туда-сюда через границу в мир мертвых, этот жар не был чем-то особенным. Скорее, мое настроение просто немного улучшилось от теплой еды, которую я ел впервые за долгое время.

В этот момент я услышал слабый звук колокольчика, висевшего на двери ресторана. Директор за кассой повернул голову, но не увидел, что кто-то вошел. В тот момент, когда он наклонил голову, как бы недоумевая, не ослышался ли, внезапно внутрь влетела черная субстанция.

– Ай! Ыа-а-а! Ч-что это?!

Чхоль вскрикнул и рефлекторно схватил это нечто, собиравшееся ударить его прямо по голове. В руке у него оказалось не что иное, как длинный черный зонтик-трость, а у входа в ресторан стоял пыхтящий Хан в костюме. Глаза за его очками без оправы пылали черным огнем гнева.

– Я, конечно, считал вас сумасшедшим, но не думал, что все настолько плохо! Хён, как вы можете подыгрывать этому идиоту?!

– Что? Идиоту? Что ты только что сказал? Да что ты вообще творишь во время еды, а, мерзавец?!

– Идиот – это еще мягко сказано! Что вы сейчас творите с живым человеком? Собираетесь нарушать правила Мёнбуджона?

– Едим суп, а что?! Мы не нарушили никаких правил! Он первый нас увидел!

– Что за ерунда? Ему же еще жить и… Неужели это тот человек, о котором вы говорили тогда? Тот, что решил покончить жизнь самоубийством?

– Что? Я?

Ли Чонун, растерянно сидевший среди поднявшихся криков, указал на себя. От этого движения горячий суп из ложки выплеснулся прямо на него.

– Ай, горячо!

– Ну как можно быть таким неуклюжим?! Эй, Хён. Дай сюда салфетку.

Чхоль, полностью игнорируя пышущего гневом Хана, взял у меня салфетку. Тот вздохнул, словно видеть, как Чхоль вытирает обожженную руку Ли Чонуна, для него было абсурдно. Сотрудница, которая не могла видеть жнецов, но уловила какое-то волнение, взглянула в сторону столика, за которым мы сидели. Я качал головой, думая, что теперь с этим делать, когда Ли Чонун вдруг поднял руку.

– Принесите еще супа со свининой.

Не обращая внимания на мое недоумение, Чхоль резко выдвинул стул рядом с собой.

– Садись. Ты ведь будешь суп со свининой?

– Чхоль, правила Мёнбуджона…

– Что ты все заладил Мёнбуджон да Мёнбуджон? Если бы мы нарушили правила, могли бы мы сейчас неторопливо есть суп? Нас бы уже давно схватили!

Он был прав. Стоит только жнецу нарушить правила, как в Мёнбуджоне тут же об этом узнают, врата в потусторонний мир открываются и забирают нарушителей для суда. Однако мы уже некоторое время беседовали и даже ели вместе суп, а врата все не открывались. Как бы там ни было, правила мы не нарушили.

– Как знать. Может быть, дело в том, что в Мёнбуджоне сейчас заняты из-за происшествия с обрушением здания? И времени вас наказать просто не было.

– Это тоже имеет смысл.

Я кивнул, снова зачерпывая ложкой остывший суп с сундэ. Лицо Хана, получившего наконец от меня согласие, просветлело, но, как только я съел ложку супа, снова сморщилось. Я почувствовал на себе суровый взгляд, который, казалось, вопрошал, как кусок может лезть мне в горло. Пусть смотрит, если так хочет, а я снова набрал полную ложку. Трудно найти место, где хорошо готовят суп с сундэ, но этот ресторан неожиданно пришелся мне по вкусу. Но, поскольку здесь нет никого, кто скоро должен умереть, боюсь, я ем здесь суп в последний раз. В таком случае нужно распробовать его как следует.

– Садись. Если будешь просто шататься здесь, люди тоже почуют что-то неладное.

Хотя, кажется, они уже почувствовали, что атмосфера стала холоднее. Директор дрожал, пытаясь отрегулировать температуру кондиционера. Хан, которому не осталось другого выбора, подошел, схватил пустой стул рядом с Чхолем, вытащил его и втиснулся справа от меня.

– Эй… тут тесно! Не можешь подвинуться чуть в сторону?

– Не могу.

Внезапно Ли Чонун тихонько подвинул свой стул немного в сторону. Поскольку мне было слишком тесно, я тоже отодвинулся, и внезапно мы втроем с Ханом и Ли Чонуном оказались сидящими рядом с одной стороны, а напротив нас были дымящаяся тарелка супа с бычьей кровью и Чхоль, занявший в одиночку просторное место. Похоже, ему показалось забавным то, как мы сбились в кучу, поэтому он хихикнул.

– Давайте для начала поедим. Как раз твой суп несут.

Сотрудница собиралась поставить новый суп со свининой рядом с тем, что был с бычьей кровью. Похоже, ставить тарелку туда, где никто не сидел, казалось ей странным, поэтому она снова пристально посмотрела на Ли Чонуна. Как только она отошла, он тут же приподнялся и поставил еду перед Ханом. Пораженная этим странным действием сотрудница вздрогнула, но наблюдать больше не стала.

Теперь в ресторане было три жнеца, и энергия, исходящая от нас, похоже, стала весьма сильной, поэтому сотрудники старались избегать места, где мы сидели. Жуткое чувство, похоже, вводило их в состояние необъяснимой тоски. Но оно не было достаточным, чтобы мы должны были что-то с ним делать.

– Вас зовут Хан, верно?

Я думал, что нам следует просто спокойно поесть и сразу уйти, но глупый Ли Чонун вдруг заговорил с Ханом. Тот как раз собирался захватить палочками редис в остром соусе, но его рука дрогнула. Стоило кубику редиса упасть на стол, как его съел Чхоль, и я тут же посмотрел на него.

– Зачем вы это съели?

Как и ожидалось, Хан упрекнул его, глядя еще более хмуро, чем я. Чхоль, водя ложкой по тарелке, у которой уже было видно дно, словно он не ел суп, а пил, ответил:

– А что, надо было выбросить еду?

– Прежде чем говорить, прожуйте до конца. Иначе вы плюетесь.

– Ха, какой чистоплюй. Хватит беспокоиться о других, ешь лучше свою еду.

Действительно, беспокоиться лучше перестать. Я молча поднял ложку, глядя на белую рисинку, которая долетела чуть ли не до моей тарелки. Оказалось, что и Ли Чонун, который поначалу показался мне разговорчивым, во время еды молчал. Он старательно жевал и иногда смотрел время на телефоне. Хан, хоть и выглядел раздраженным, все же тоже не выпускал ложку из рук. Как только мы перестали разговаривать, трапеза быстро подошла к концу. В начисто опустошенных тарелках осталось лишь тепло от супа, который минуту назад был там.