Саманта Шеннон - Каста мимов
Как говорится, к встрече готова.
Впереди высилось здание Вестминстерского архонта, громадина из черного гранита и кованых решеток. Алые часы на башне. Судя по всему, «моя» легионерша командовала целым отрядом. Мне отсалютовали оружием и двинулись следом, обступая со всех сторон: шесть, двенадцать, двадцать человек. Громкий стук в ушах – что это, мое сердце или тяжелая поступь охраны?
Ноги шагнули на алый мраморный пол «Октагон-Холла», приемной архонта. Витые колонны поднимались к высокому, в форме звезды потолку; в свете роскошной люстры блестела позолота.
«Я уничтожу тиранию!»
Вот оно, сердце Сайена, само его средоточие. Сводчатые стены хранили портреты всех лидеров государства, начиная с 1859 года. Те взирали с высоты мутным осуждающим взглядом. Наверху восемь фронтонов изображали красочные сцены из истории Сайена.
Казалось, я стою здесь целую вечность – песчинка меж двух звезд.
«Освобожу марионеток от пут!»
Часы на башне пробили шесть. Я поднялась по ступенькам и очутилась в длинном коридоре. Со всех сторон на меня смотрели пустые глаза гранитных бюстов. Краски на картинах сливались в одно сплошное пятно.
– Стойте! – скомандовала я.
Моя свита замерла. В полном одиночестве я шагнула в арку.
«Вырву якорь из сердца Лондона!»
На другом конце огромной залы стояли четверо. Слева – Скарлет Берниш с красными, под цвет ковра, волосами; красные губы растянуты в улыбке. Буйство красного рождало ассоциации с кровью, но было в этом что-то наигранное, фальшивое. Бутафорская кровь.
Справа высился Гомейса Саргас в королевской мантии, на груди переливалась массивная золотая цепь, усыпанная топазами. В глазах читался голод. Мною вдруг овладело искушение поздравить его с такой удачной пародией на человеческую злость.
Подле Гомейсы сидел Фрэнк Уивер, неподвижный и бледный как труп. Его лицо ничего не выражало. Словно они с Гомейсой поменялись ролями.
И наконец, она. Нашира Саргас, наследная правительница и убийца. Прекрасная и холодная. Алчная и безжалостная. Она стояла среди людей, словно не брезговала ими, словно эти послушные куклы – друзья.
– Зачем ты пришла, легионерша? Тебя не звали. Надеюсь, ты поймала преступницу, иначе прощайся с жизнью, – раздался до отвращения знакомый голос.
– Привет, Нашира, – не своим голосом откликнулась я. – Сколько лет, сколько зим.
Надо отдать ей должное, она совсем не удивилась.
– Умно с твоей стороны явиться в другом теле, Сороковая, но нам не нужен бесплотный дух в чужой шкуре.
– Мы хотели проявить милосердие, – вмешалась Скарлет Берниш. Выглядела она в точности как на экране – эдакая нарядная куколка, – только голос звучал резче. – Сдайся ты архонту по-настоящему, приговоренных отпустили бы с миром.
– Не надоело врать, Скарлет?
Та сразу умолкла.
Верховный инквизитор вообще не проронил ни слова. Впрочем, чего ждать от манекена?
Нашира спустилась с помоста, длинный шлейф черного платья волочился по полу.
– Похоже, я недооценивала тебя. – Палец в перчатке коснулся моей временной щеки. – Неужели боишься отдать за них свою жизнь, темная владычица?
«Уже знают!»
– Пощади их, иначе не пощажу его. – Я наставила пистолет на Уивера.
Он дернулся, но промолчал, когда на груди заплясала алая точка прицела. Берниш кинулась к нему. Я выстрелила в воздух. Вещательница застыла как вкопанная.
– Дабы Лондон вновь не попал в руки людей, я готов принести себя в жертву, – как автомат проговорил Уивер.
Гомейса расхохотался. В его смехе слышался лязг металла.
– Ты ошиблась, Нашира. Сороковая с радостью лишит человека жизни, чтобы спастись самой.
– Почему нет? Он ведь убивал по вашему приказу.
Никто из Саргасов не попытался заслонить инквизитора.
– Даже если сбросишь эту пешку с доски, нас тебе не остановить, – усмехнулся Гомейса. – Даже если разрушишь горы и разоришь города. Даже если положишь на алтарь нашего поражения свою жизнь. Наша мощь кроется в недрах этого бренного мира, якорем приковывая нас к земле.
– Я странница, Гомейса. И не признаю якорей.
И все же я проиграла. Плевать им на Уивера; в крайнем случае, заменят его новой марионеткой. Моя козырная карта бита.
– Если тебе станет легче, заложников все равно казнили бы, – сообщил Гомейса, равнодушно глядя на экран. – Их смерть за смерть одного из нас, хотя эти жалкие душонки не сравнятся с потерей наследного принца.
Краз Саргас. Рефаит, убитый мною в колонии пулей и цветком.
Скарлет Берниш поправила гарнитуру в ухе.
– Бросайте якорь, – велела она.
На экране верховный палач шагнул к рычагу, отнявшему жизнь у сотен моих соратников. Внезапно Лотта освободила руки (наверное, кто-то ухитрился передать ей нож) и полоснула лезвием по склеенным губам. Изо рта хлынула кровь, но глаза победно сияли.
– Лондоном правит Черная Моль! Ясновидцы, вы слышите меня? – закричала она в камеру. – Черная Моль правит…
Трансляция прервалась. Внутри нечто крохотное и важное разбилось вдребезги. Я была как оголенный провод, как зажженный бикфордов шнур, как звезда, которая вот-вот станет сверхновой. Фантом ринулся на границу лабиринта в преддверии бури, зреющей в глубинах сознания. Перед глазами вспыхнули разноцветные пятна. Они слепили, подобно солнечным осколкам.
– Такая судьба постигнет каждого, – насмешливо ухмыльнулась Нашира. – Однако, если отступишь, завтра все может закончиться.
Из чужого горла вырвался гортанный звук, отдаленно похожий на смех.
«Ясновидцы, вы слышите меня?»
– Все закончится, только когда на земле не останется ни одного рефаита. Когда вы сгинете на веки вечные. Моль выпустили из коробки, Нашира. Завтра начнется война.
Большинство ясновидцев старались избегать этого слова. Даже бандитские войны звучали не так жутко.
«Вы слышите меня?»
– Война, – равнодушно повторила Нашира. – Ты уже грозила нам ворами и головорезами, и, как видишь, напрасно. Твои угрозы ничего не стоят. – Бесшумно ступая, она прошла мимо меня к окну, откуда открывался вид на Вестминстерский мост. – Я бы даже не поверила в существование Синдиката, если бы не регулярный приток ясновидцев, который мы получали от Потустороннего совета все эти годы.
«Вы слышите меня?»
– Мы бы прекрасно обошлись и без серого рынка, но у него были свои плюсы. Должна признать, качество тамошних ясновидцев в разы превышало тех, кого поставлял нам Сайен. Старьевщик – наш давний союзник. Как, впрочем, и Аббатиса, и Сенной Гектор, и Злая Леди.
– Трое уже мертвы. – В глазах у меня рябило. – Тебе пора заводить новых друзей.
– Зато у меня остался старый друг. – Нашира уже не улыбалась. – Давний, очень давний союзник. Он явился ко мне сегодня, в два часа ночи, после двадцати лет разлуки. Кстати, он не признает тебя владычицей, невзирая на… общественное мнение. – Она повернулась к окну. – Мисс Берниш, пригласите его.
Скарлет Берниш горделиво приосанилась, словно перед камерой, и отперла двойные двери. Из коридора доносился характерный звук. Звяканье металла о мрамор.
Даже не глядя, понятно, кто это.
«Слова, моя милая странница, решают все. Слова дают крылья даже тем, кто совсем отчаялся и утратил всякую надежду на спасение».
Ни слов, ни крыльев.
«Танцуй и падай».
Как марионетка. Столько лет продолжались эти пляски под чужую дудку?
Дверь распахнулась. Я кляла себя за малодушие, доверчивость, слабость. Кляла за то, что не убила его тогда.
– Ты!
– Да. – Руки в шелковых перчатках лежали на набалдашнике трости. – Я, лапушка.
Словарь
Сленг ясновидцев в «Сезоне костей» произвольно заимствован из лексикона криминального мира Лондона XIX века с небольшими вариациями. Прочие слова взяты из современного языка, в отдельных случаях – с изменением значения. Некоторые термины из обихода Семьи – человеческого населения Шиола I – помечены звездочкой.
«Алая туника», «алый» – обладатель высшего ранга в Шиоле I. «Алые» защищают город от эмита, получая за хорошую службу ряд привилегий. Другое прозвище – «собиратели костей».
Амарант – цветок, произрастающий в загробном мире. Используется для лечения призрачных ран.
Арлекин – уличный исполнитель, артист.
Арсенал – группа призраков.
Астразия – продолжительная потеря памяти, провоцируемая белой астрой.
Бабай – кредитор, владелец ломбарда, а также прозвище ростовщика в Шиоле I.
Балаганить – заниматься ясновидением на улицах за деньги. В основном балаганщики промышляют предсказаниями будущего. Запрещенный вид деятельности в Синдикате, за исключением случаев, когда главарь мимов получает долю от прибыли балаганщика.
Баланда – жидкий бульон из мясных соков.
«Белые туники» – новички, впервые попавшие в Шиол I. Обладатель белой туники должен доказать свою профпригодность в плане ясновидения, пройдя определенное испытание. В случае успеха испытуемый получает розовую тунику, в противном же случае попадает в Трущобы.
