Саманта Шеннон - Каста мимов
– Сборщик, добей ее!
Однако некоторые продолжали болеть за меня:
– Не сдавайся, Странница!
Ноги вдруг сделались ватными. Сил не хватило бы достать монетку из канавы, не говоря уже о дислокации.
– Странница! Странница! – скандировал кто-то.
– Давай, покажи ему, где раки зимуют!
Кровь – не боль.
– Поднимайся, девочка! – крикнула королева мимов. – Вставай!
Ладонь зажала рану; пальцы мгновенно окрасились кровью. Нужно пережить это. Пережить Джексона Холла.
Вскочив, я схватила подсвечник и, забыв про боль, кинулась на врага. Джексон захохотал, с легкостью отражая мои атаки и, самое страшное, делая это одной рукой; вторую спрятал за спину. Его силы в разы превосходили мои, причем безо всяких тренировок.
«Не используй гнев, – вспомнились вдруг наставления Стража. – Танцуй и падай».
Но гнев уже разливался по телу и рвался наружу из самых темных тайников души. Гнев на Джексона и Наширу, на Аббатису со Старьевщиком, на всех тех, кто развратил Синдикат. Синдикат, который я любила, несмотря ни на что. Подсвечник взметнулся в восьмой раз, но Джексон опередил меня, ударив кулаком в живот. Я согнулась пополам, хватая ртом воздух.
– Прости, лапушка. – Клинок снова принялся за дело. – Это очень тонкая работа, а ты сбиваешь.
Мышцы нестерпимо ныли от боли, однако у меня еще был шанс помешать ему. Я втянула кислород. Пусто.
Набалдашник опустился мне на плечо, но крика не было – легким не хватало воздуха. Слабая, но непокоренная, я запустила в Джексона стулом. Главарь мимов с воплем грохнулся на спину и выронил трость. Та покатилась по полу. Я потянулась за ней, но Джексон буквально вырвал ее у меня из рук. Над головой просвистела сталь. Какая дуэль – мы грызлись, как дикие звери! Трость угодила мне в локоть. Боль пронзила руку до кончиков пальцев.
Надо спешить. Собрав последние силы, я протаранила неприступный лабиринт. Ноги коснулись заиндевевшей травы. Сумеречная зона Джексона.
В бренном мире шанс был упущен. Эфир задрожал. Я кинулась обратно в тело.
И задохнулась.
Пальцы метнулись к шее. С губ сорвался надрывный испуганный хрип. Такое случалось со мной раза два-три. Как говорил Ник, спазм гортани. При перемещении защемило трахею. Приступ длился всего полминуты, но после прыжка проходил особенно тяжело. Со слезами на глазах я повернулась к Джексону.
Слишком поздно.
Имя было вырезано.
Остатки кислорода в маске теперь не спасут. Джексон с улыбкой наблюдал, как я тону в безводном пространстве. Из пореза на лбу сочилась кровь. Он добавил красивую завитушку к «и» – изящный штрих, не более. Дело сделано. Пока я еще барахтаюсь, но в эфире власть Сборщика уже дает о себе знать: ноги одеревенели, голова держится неестественно прямо. Пот застилает глаза. Джексон демонстративно вытянул руку. В свете свечей на бледной коже отчетливо горели алые буквы:
Пейдж Ева Махоуни
Все окружающие звуки свелись к сиплому, прерывистому дыханию.
– Встань, Пейдж. Встань и подойди ко мне.
Я повиновалась.
Главари мимов тихонько посмеивались. Впервые Сборщик рискнул прибрать к рукам дух живого человека. Странница превратилась в сомнамбулу, пала жертвой собственной гордости, проиграла ясновидцу из касты на два порядка ниже своей. Джексон развернул меня лицом к зрителям. Я подчинилась. Безвольная, покорная марионетка.
– Вот и все. Вроде бы это называется нокаут, госпожа распорядительница. – Он намотал мои волосы на палец. – Что ты говоришь, моя милая?
Я с блаженной улыбкой ткнула в алые от крови буквы.
– Правильно, лапушка, это твое имя.
Взрыв смеха.
Я не проронила ни слова. Просто взяла и прыгнула, поблагодарив Небо за то, что отец догадался сменить мне имя.
Преждевременный триумф ослабил защитные барьеры. Они сработали, но слишком поздно.
Мои ноги перескакивали через сорняки и вывороченные корни. Ветви с кроваво-красными листьями хлестали по лицу. Вдоль дороги тянулись замшелые плиты и исчезали в недрах абиссальной зоны. Лабиринт Джексона походил на одно большое кладбище. Возможно, Нанхэдское, где юный побирушка некогда оттачивал свой дар.
Мешкать нельзя. Джексон еще может исправить второе имя, если не боится изрезать руку в лоскуты. Найти ирландский аналог для имени «Ева» очень легко. Я помчалась во весь опор. На бегу тщетно напрягала глаза, силясь разглядеть надписи на надгробиях, но их не было.
На границе абиссальной зоны толпились спектры. Высокие призрачные фигуры потянулись ко мне.
– Назад! – скомандовала я.
Голос эхом разнесся по лабиринту. Спектр ухватил меня за запястье, и впервые в жизни пришлось заглянуть в глаза обломку памяти. На меня взирали две бездонные ямы, полыхающие огнем.
Спектры обычно давали захватчику возможность увидеть свое призрачное обличье, но только если фокусировали взгляд. Как тогда с Наширой, я вообразила, что становлюсь все больше и больше. Фантомные пальцы разжались, не в силах удерживать мое огромное запястье. В следующий миг я проникла в сумеречную зону, где зеленела высокая трава, не схваченная морозом, а в воздухе разливался аромат лилий. Спектры ринулись в погоню, но я оказалась быстрее. Одним махом перескочила через надгробие и бросилась к свету.
В центре солнечной зоны высилась статуя: ангел, скорбно склонившийся над склепом. При виде меня каменная рука отворила вход в гробницу, и оттуда в своем призрачном обличье выбрался Джексон.
– Ну здравствуй, лапушка. Как тебе мой ангел?
Джекс мало походил на себя бренного: черты лица смягчились, утратив всякую выразительность, в черных глазах застыла ненависть, волосы отливали медью, в проборе блестела седина.
– Ты совсем другой! – вырвалось у меня.
– Ты тоже. Впрочем, откуда тебе знать, как выглядит моя Пейдж. – Он запрокинул голову. – Хотя…
Небо заслонила крылатая тень. Мои лодыжки и запястья стянуло незримыми ремнями.
– Бедная марионетка, – послышался вздох. – Ты так ничего и не поняла.
– Как и ты. – Запястья вдруг сократились до крошечного размера, и невидимые путы пали. – Хорошо, что догадалась не называть своего настоящего имени, иначе бы твой трюк сработал.
На его губах заиграла легкая улыбка.
– Смотрю, ты научилась менять свой естественный облик внутри чужого лабиринта. Твои таланты не перестают удивлять.
Джексон стоял, заложив руки за спину. Черные глаза следили за каждым моим шагом.
– Что собираешься делать? Заставишь меня сплясать на арене? Или устроишь шоу – вынудишь рыдать и молить тебя о пощаде? А может, просто выбьешь дух из тела, хотя сомневаюсь, что силенок хватит.
– Я не хочу тебя убивать, Джекс.
– Почему? Только подумай, какая грандиозная развязка. Докажи им. Докажи, что ты прирожденная убийца, солнышко.
– Я тебе не лапушка и не солнышко. Мне не нужна твоя смерть. Мне нужна корона.
Я рванула вперед.
Он не успел среагировать.
К счастью, спектры не могли проникнуть в солнечную зону и помешать мне, а инстинкты Джексона притупились от ран. В мгновение ока я очутилась в склепе и захлопнула крышку.
Теперь мой фантом смотрел на мир зрячим взором Сборщика. Перед глазами вспыхивали разноцветные огни. Эфирная восприимчивость усилилась. Лица зрителей слились в одно сплошное пятно. Мой взгляд, точнее, взгляд Джексона расплывался. Настораживала необычайная легкость, как будто переселение удалось лишь наполовину. Чужое тело явно было мне велико.
И неудивительно! Мое собственное тело еще держалось на ногах. Из носа струйкой бежала кровь, глаза остекленели, но я выстояла. Серебряная пуповина растянулась сразу на два лабиринта.
У меня получилось!
Бренная оболочка Джексона рухнула на колени. Я подняла руку в белой перчатке и без запинки произнесла:
– Во имя эфира…
Погоди, – раздался призрачный голос в голове. – Не надо!
– Я, Белый Сборщик, главарь мимов Четвертого сектора Первой когорты…
Нет, перестань! Прочь отсюда! ПРОЧЬ!
– Сдаюсь…
НЕ СМЕЙ! ЗАКРОЙ МОЙ РОТ!
Призрачная оболочка Джексона пыталась вытеснить меня, кулаки барабанили по крышке склепа. В бренном мире его пальцы царапали пол.
Будь ты проклята, дрянь! Я кормил тебя, одевал, заботился! Вспомни, кому ты обязана жизнью! Без меня ты сдохнешь! Тебе конец! Слышишь, Пейдж Махоуни? ОНИ ДОБЕРУТСЯ ДО ТЕБЯ!!!
– …Своей подельнице Бледной Страннице, – с усилием закончила я.
Железные пальцы стиснули сознание. Каменный ангел душил меня в смертельных объятиях. Скорчившись на земле, призрачная оболочка Джексона выла от ярости. Раздался хруст, и меня отбросило в темноту, в эфир, а оттуда – назад в тело. Очнулась я как раз вовремя, чтобы заслониться от удара, но трость уже перехватила пара рук. Элиза стояла надо мной, пытаясь оттолкнуть Джекса, который мертвой хваткой вцепился мне в горло.
– Джексон, прекрати! Успокойся!
