Дмитрий Галантэ - Удивительное рядом, или тот самый, иной мир. Том 1
Дорокорн внимательно и как-то подозрительно посмотрел на меня, затем потянул носом, вдыхая в себя по очереди ароматы, исходившие с каждого подноса, и решительно заказал… то же, что и я, и ещё свежеиспечённого горячего ржаного хлеба на всех.
– Будет чем отбиваться, – многозначительно и коротко пояснил он, шутливо поигрывая бровями.
«Плохие шутки», – грустно подумал я.
Юриник всё видел и тоже, казалось, был чем-то расстроен. Ума не приложу, чем? Неужели ему были близки мои опасения?
Мы пошли к столам, рассчитанным приблизительно человек на шесть. Вместо стульев возле них стояли добротно сколоченные широкие лавки. Всё было сделано из дерева и выглядело очень прилично и основательно, по крайней мере топорной работой эту мебель назвать язык не поворачивался.
Народу было совсем немного, видимо, основная часть уже успела отужинать. В зале находилось двенадцать человек, не считая нас, я специально посчитал. Сидели за столами по двое или трое, из чего можно было сделать вывод, что наши будущие однокашники ещё не успели хорошенько перезнакомиться. Не сдружились, а потому и не сплотились, и пока не разбились на группы, как обязательно всегда случается в учебных коллективах. Так или иначе, но то, что они мало общались между собой до сегодняшнего дня – неоспоримый факт.
Мы выбрали тихое местечко возле стены, совсем не далеко от входа, чтобы иметь счастливую возможность совершенно свободно видеть тех, кто заходит и выходит: старый шпионский приём. При этом нам не надо было приглядываться, всё было прекрасно видно и так, а следовательно, мы не должны были привлекать к себе излишнего внимания, которое нам было вовсе ни к чему. Так и вышло, мы ничем не выделялись на общем фоне.
Мне вдруг подумалось, что хитрый ворон должен был, просто-таки обязан хотя бы разок пролететь над нами во время ужина. Ну не может такого быть, чтобы он совсем забыл про нас. Это после стольких-то дней совместного путешествия! У него наверняка должен был выработаться стойкий условный рефлекс – следить за нами и угощаться с нашего стола разными вкусностями, преимущественно, конечно, мясными. Неужели я потратил столько сил и душевной теплоты впустую, не говоря уже о целой куче продуктов?
Этими невесёлыми соображениями я и поделился со всеми. Они, естественно, согласились со мной, но настроены были менее пессимистично и предложили не отчаиваться понапрасну, а терпеливо ждать. Время покажет, а голод, как всем известно, не тётка. Явится, как миленький, и не запылится! Ну, правильно, а что тут можно было ещё добавить? Оставалось ждать. Мы решили, чтобы не ударить в грязь лицом, то есть не выглядеть эгоистами, на всякий случай отрезать для Коршана каждый по скромному маленькому кусочку от своих мясных блюд и положить всё это в отдельную тарелочку. Ну, сколько не жалко!
Дорокорн тут же вывалил хлеб на свой поднос, освободив таким образом посуду для угощения. Делалось всё это исключительно в целях укрепления дружбы и сотрудничества с пернатым разбойником и обжорой по совместительству. А то, что он появится, я теперь нисколько не сомневался. Тем более, Дормидорф поведал нам как-то на досуге, что ни животные, ни птицы не могут заказать еду у скатерти-самобранки. Она их в упор не воспринимает и не слышит почему-то совершенно.
Каждый положил в освободившуюся тарелку по несколько кусочков мяса. Между прочим, получилась довольно приличная порция. Не прошло и пяти минут, как чёрная тень, стремительно рассекая воздух, стрелой промелькнула от зияющего пустотой прохода в зал. Тень устремилась ввысь, под потолок, сделала круг почёта, видимо, в целях наблюдения за порядком и, мягко шурша крыльями, приземлилась на наш стол, прямо возле отдельно стоящей тарелки с угощением. И куда только девалась его обычная, ставшая уже привычной манера приземления, словно у подвыпившего гуся? Похоже, бедненький Коршанчик не на шутку отощал без нашего заботливого подкармливания и поневоле сделался элегантным и изящным, словно жаворонок по весне.
Не произнося ни слова, ворон придирчиво осмотрел то, что ел каждый из нас. Потом, не веря своим глазам, засунул свой любопытный клюв чуть ли не в наши блюда, при этом высовывая и пряча обратно кончик фиолетового языка, словно хищный змей, пробующий на вкус сам воздух. Тревожно и возбуждённо посопел, задумчиво поморгал глазами, проанализировав полученную информацию, и, судя по всему, остался вполне удовлетворён сделанными выводами. Потом сравнил увиденное у нас с тем, что лежало в тарелке перед его носом, крякнул и принялся размеренно и методично метать пищу с астрономической скоростью, будто неделю ничего не ел.
Через некоторое время Коршан вдруг спохватился и, осторожно осмотревшись, вновь приступил к трапезе, но уже не спеша заглатывая кусочек за кусочком с характерным глотательным звуком, словно воспитанный придворный ворон, показывающий пример. При этом он потрескивал и подсвистывал, будто теряющий и вновь необъяснимым образом находящий нужную волну радиоприёмник, и блаженно закатывал глаза, млея от неописуемого наслаждения. Таким образом довольно быстро заглотив всю пищу, он неуклюже наспех вылизал тарелку. Вылизал нелепо, как сумел, зато качественно.
Теперь Коршан принялся деловито расхаживать по свободной части стола, вызывающе посматривая то на одного, то на другого из нас. Он порывисто поворачивал голову, точь-в-точь похожую на обугленную головёшку из старого костра, с той лишь разницей, что на ней сыто и загадочно поблёскивали наглые колючие глазки. Затем бочком-бочком, постукивая коготками, приставным шагом он приблизился вплотную к моему блюду. Замер и, недвусмысленно тыча клювом, начал гипнотизировать кусочек гусиной грудки с поджаренной корочкой. Кусочек выглядел настолько аппетитно, что было искренне жаль расставаться с ним. Это был последний и, наверное, самый вкусный из всех кусочков, но делать нечего, придётся принести его в жертву этому отъявленному подъедале.
Я обречённо вздохнул и аккуратно переложил этот кусочек ему на алтарь, то есть в тарелку. Коршан придирчиво и ревностно следил за каждым моим действием, а когда я закончил, призывно окинул всех присутствующих повелительным взглядом. Но, как оказалось, совершенно безрезультатно. Тогда он неспешно, смакуя и растягивая удовольствие, подцепил и закинул в клюв этот единственный многострадальный кусочек гусиной грудки. Вертел он его долго и мусолил по-всякому, будто слегка прикусывая или только пробуя на вкус. Наконец, наигравшись, Коршан утешился, проглотив его и по-цыгански сверкнув левым глазом.
Трюк по вымоганию лучших кусочков, которые многие, и я в том числе, оставляют, дабы насладиться ими напоследок, беспардонный ворон без малейшей тени стеснения проделал со всеми остальными. Наверное, чтобы им не было обидно за бесцельно прожитые годы. Натрескавшись сверх всякой меры, как только у него ещё ничего и ниоткуда вываливаться не начало, он нахохлился, распустил перья и принялся размеренно покачиваться из стороны в сторону, закатывая при этом глаза. Видимо, Коршан впал в оцепенение и переваривал мясо, словно многоопытный старый удав кролика. Потом взял и немилосердно испортил всем аппетит. У него в животе сильно заурчало с перекатами и переливами, будто далёкие отголоски сильнейших раскатов майского грома, и он вдруг резко напрягся. Остальное мне подсказало воображение, а Юриник даже нервно сморщился, ожидая чего-то очень неприятного.
Пришлось уже без аппетита доедать остатки ужина, которые чем-то не приглянулись Коршану, а то он непременно затребовал бы и их. Не знаю, как у моих спутников, а лично у меня ворон ассоциировался с летающим вечно голодным желудком, этакий мешок с крылышками, как верно и правильно охарактеризовал его во время нашей первой встречи Джорджиус.
Вдруг Коршан очнулся. «Наверное, сейчас попросит добавки», – подумал я.
Ворон проговорил на удивление вежливым тоном:
– Спасибо за угощеньице… у-ух, накормили меня до отвала… часа на два, может, и хватит! Вы, надеюсь, не будете против, если я иногда… ну… время от времени стану навещать вас… во время обеда… и ужина? Ну, чтобы сильно не надоедать? Я ведь могу и чаще, если надо!
При этом он так жалобно посмотрел на нас, что я ответил за всех, памятуя нашу договорённость по поводу приручения этого кающегося чревоугодника:
– Да прилетай в любое время. И нам будет веселей, и тебе хорошо, может, заодно и новости какие расскажешь…
– Расскажу, расскажу! Вот сейчас расскажу вам по секрету одну новость: сегодня ночью мы ожидаем приезда вашего первого учителя, вернее, учительницы! Она будет преподавать растениеведение, то есть чем опоить или одурманить любое живое существо или, наоборот, нейтрализовать действие яда, каким отваром лечить те или иные хвори, а каким можно и вовсе вылечить сразу и от всего, в общем, лишить жизни напрочь и окончательно.
