Юля Лемеш - Дверь
– Или за мной след в след. Старайся не отвлекаться. Ошибешься – я без тебя дойду, – скомандовал Сварт.
Я даже спорить не стала, но была настороже. Вдруг для пересечения барьера нужно человеческое жертвоприношение?
Сначала мы стояли. Сварт бережно держал волшебную палочку перед собой и дирижировал ею, накручивая воздух в спирали. Бубнил непонятные слова, монотонно, с подвыванием. Кашляя, когда туман попадал ему в легкие. Волшебная палочка работать ни хотела ни в какую. Тогда Сварт достал нож, резанул себя по запястью и покормил туман, разбрасывая капли крови. Руки в крови вымазал и ну жестикулировать. Словно отталкивает что-то плотное. Так мимы работают, я их на Садовой улице видела. В смысле – я видела как мимы уличные работают. Только они молча двигаются, а Сварт подвывал, пищал, даже каркал, разве что не мяукал. А потом заверещал как кит. Я чуть в воду не свистнулась.
Когда он начал отбрасывать штрихами туман в разные стороны, появился узкий проход, как треугольный тоннель. В который мы смогли медленно войти. По-честному, я испугалась. Все-таки именно с этого проклятого острова приперлась пашава. Быть может, она и есть этот туман. Мы войдем в него, а он сомкнется и переварит нас в мумий наподобие семьи целителя. Будем как воблы вечно плавать по озеру и пугать своим видом рыбаков. Как сушеные Летучие голландцы.
Но бояться это одно, другое дело – правильно реагировать. Пока я общалась с Тоником и Пикселем, научилась молчать и скрывать свой страх в момент опасности. Ненавижу девчонок, которые верещат и орут, когда мальчишкам приходится разруливать ситуацию. В общем, я сжалась в мокрый комок и постаралась не отставать от Сварта. Вытянув руку вперед и почти касаясь его спины пальцами. Мечтая поскорее увидеть синее небо и подышать чистым воздухом.
От странного запаха начались видения. Из тумана возникали лица, рожи, морды. К мордам прилагались длинные когтистые лапы, которые тянулись к нам, стараясь сцапать. Потом я вдруг увидела лицо мамы. Печальное такое. Растерявшись, я чуть не забыла про лед, о котором надо думать постоянно. Вот лицо Тоника. Реальное, как живое. Точнее – как настоящее лицо Тоника, но умершего пару дней назад. Видения набирали силу, становясь все более убедительными. Мозг отказывался верить увиденному, но постепенно сдавался. Твердя про себя слово «лед» и стараясь ступать вслед за Свартом, я постепенно теряла связь с действительностью.
– Повезло, – заметил Сварт, как только мы выбрались за барьер.
Дальше шли молча, думая каждый о своем. Оба кашляли. Сварт крепко сжимал резаную рану на руке. Пока кровь не остановилась. Похоже, на нем все заживает быстрее, чем на мне.
Остров надвигался на нас как огромная грозовая туча. Он был гораздо больше, чем я могла ожидать. И с каждой минутой его становилось все больше. Никакого привычного берега, пляжа, уютных бухточек. Не было даже камней. Берег отвесно торчал из воды, напоминая борт корабля. Когда мы были в нескольких метрах от него, я поняла – он не каменный. Он был из металла. Местами черного, но преимущественно – ржавого. Верхний край изукрашен чайками в белый цвет, что еще больше подчеркивало его неестественность.
– Ты не торопись. Нам нужно отыскать причал. И подожди, пока я не ступлю на него, – хрипло предупредил Сварт.
Наверняка он боялся, иначе бы не стал так говорить. Он со мной как с подругой разговаривал.
– Представляешь, здесь сотни лет не было людей. Одна смерть, в ее самом голодном проявлении. Смерть и тень смерти. Как клеймо. Как отпечаток. Ты слышала про дыхание смерти? Редкое явление.
Судя по всему, ему тоже не хотелось познакомиться с этим выдающимся явлением поближе.
Он продолжал искать нужное сравнение, и голос его менялся, от испуганного, до восторженного.
– Ты понимаешь – кроме нас тут нет ни одного живого человека. Я почти достиг всего, о чем мечтал.
Вот дуралей какой. Улетел бы на луну. Или еще куда свалил, где людям жить неохота. Так нет же – ему остров подавай, да чтоб все берега озерные были заселены погуще. А он – в центре озера, окруженный смертью помноженной на смерть.
Низкий причал почти развалился. Две изогнутые трубы, соединенные шаткими ступенями. Как подножка вагона, только почти сгнившая. На самом верху – площадка перед круглой дверью. Из-под которой сочилась ржавая слизь.
Мне пришлось подниматься за Свартом, вода, стекающая с его одежды лилась мне на голову, туда же ссыпались хлопья ржавчины. Нет, определенно в этом мире мне не светит надолго оставаться чистой.
– Замри!
Нога так и осталась в воздухе, не достигнув степени.
– Теперь иди.
Шаг вверх.
– Замри.
Сварт поколдовал у двери, на которой не было даже замочной скважины, она отворилась, скрипя и завывая как истерзанное животное. Эхо ушло куда-то вглубь, отчего не стало ни тише, ни приятнее для слуха. Слизь, которая выбралась под дверью, получила свободу и полилась слабым потоком, который постепенно становился все чище, почти как вода.
– Двигаемся дальше.
Я что – я слушаюсь. Железный коридор был полукруглым, как обрезанная пополам труба. Под ногами чавкала жидкость, стекающая по стенам. Ноги скользили, подворачиваясь. Топ-топ, наклон, чтоб башкой не треснуться, ух ты!
За дверью было светлое свободное пространство, как огромный круглый двор. Естественно – из металла. На внутренней стене – пешеходная дорожка в виде бесконечного балкона с ограждением. От которого мало что сохранилось. Хочешь влево иди, хочешь вправо. Долго и очень осторожно. Прижимаясь к железной стене по железной тропе. Только вниз не стоит глядеть. Без бинокля не разглядишь, как далеко придется падать. Шучу, не так и высоко, но лететь долго. Ноги топали по дорожке как по колоколу. Баммм, баммм. Посреди этого странного двора высились корявые строения. Довольно далеко – не допрыгнешь.
– Замри!
Как мне все это надоело.
Ага! Мы прошли часть радиуса и наткнулись на первый подвесной мост, узкий и шаткий. Он вел к центральному сооружению, которое зданием назвать было бы трудно. Наши архитекторы из кожи вон лезут, чтобы поразить друг друга офигенным уродцами. А тут – эх, был бы у меня фотик.
– Мне нужно найти гнездо пашавы. Ее необходимо временно изолировать. Пока я с ней только на берегу общался. Приманивал. Направлял. Кормил. Но теперь, раз мы тут и у меня есть все, что необходимо, нужно поступить по-умному.
Я даже не сомневалась, что у него получится. Главное, чтобы из меня приманку не стали делать.
– Я невкусная.
– Не сомневаюсь. Иди за мной. Никуда не сворачивай.
Переход по мосту над пропастью меня довел до дрожи в коленках. Перила, состряпанные из прутов, отвалились местами, а те, что не проржавели насквозь, держались на честном слове. И норовили обломаться, как только пошатнешься и схватишься за них покрепче. Под ногами то и дело скрежетали швы настила. Один кусок вывалился, когда Сварт остановился, чтобы посмотреть на меня. Грохот стоял неимоверный. Даже уши заложило.
Сварт исхитрился отпрыгнуть, но получилось еще хуже – мост зашатался. Я приседа и вцепилась руками в настил, понимая, что еще немного, и мы рухнем вниз.
– Обошлось, – Сварт преспокойно завернулся и пошел дальше. Мне оставалось только одно – как можно быстрее преодолеть расстояние до стены здания. Которое оказалось вовсе не жилым домом, а входом в город.
Определенно, это была улица. Пару этажей ниже – еще одна. И сверху парочка, не меньше. С перекрестками. Переулками. Закоулками. Головоломка, а не город.
Как они тут жили? Света почти нет. Воздух тяжелый. И эхо тоже не улучшает настроения. Но я знаю пару-тройку придурков, которые перебрались бы сюда с превеликим удовольствием. И скорее все, устроили бы тут элитарный клуб для избранных.
Сварт решительно пошел в центр пересечения улиц, в центр острова. Изредка мы поднимались на этаж выше. Потом снова шли по кругу, спускались вниз. Словно шли по многоярусной паутине железного паука. Пока не очутились на крыше. Которая была не самой высокой и напоминала площадку для баскетбола. Только вместо щита и корзины на ней стояла вышка, в таких охранники преступников караулят.
Решив, что самое время продохнуть, я тут же села, машинально отряхивая ржавчину со штанов.
– Не здесь. Нам вон туда, – непререкаемым тоном приказал неутомимый Сварт.
Я успела заглянуть в одно из «квартир». Ясное дело – тут жили нищие. Обслуга. Рабы. По рабу в каждой железной соте. Пчелы трудовые. Вход в соту – круглое отверстие, комната высотой в пару метров, похожа на пустой пенал. На полу – истлевшее тряпье и человеческий череп. Зубы стертые, два передних верхних утрачены. Остальные запчасти скелета кто-то стырил.
Если учитель не ошибся, где-то в центре есть дома для богатых.
– Теперь мы поступим так. Ты сядешь вот здесь и не сдвинешься с места, пока я не вернусь. И запомни. Если я не приду до захода солнца, можешь меня не ждать.
