Алекс де Клемешье - Сын Дога
– Данилка с Николаем?
Катерина, которая никак не могла предполагать, что представитель райкома настолько хорошо осведомлен о членах ее семьи, удивленно, по-отцовски вскинула брови:
– Нет, Данилка с мамой и папой… А что такое?
– Ну, мне просто кажется, что уместнее было бы, если бы вы не мучились на вокзале, а поскорее вернулись к сыну.
– Я же уже объяснила, – с улыбкой сказала девушка, – сейчас транспорта не отыщешь…
– Отыщу! – перебил ее Угорь. – Сидите здесь и никуда не уходите, я найду вам попутку!
Катерина, вновь взметнув брови, неуверенно пожала плечами. Чудак человек! Какая попутка?! Ночь на дворе, метель! Тридцать пять километров до Светлого Клина, а дорога не чищена. Да и дороги-то никакой, наверное, не осталось – все занесло! Вот выведет спозаранок из гаража в колхозе «Светлый Клин» Петр Красилов свой гусеничный трактор с косым ножом для уборки снега и ковшом для расчистки завалов, потратит часа два-три на путь до райцентра – только тогда о какой-то дороге можно будет говорить. А до того времени ищи не ищи транспорт – никто везти не возьмется. Пустое это.
Благодаря заклинанию дыхание больше не перехватывало, да и смотреть вперед можно было, не опасаясь за глаза. Вот только разглядеть в этой круговерти что-либо дальше вытянутой руки без способностей Иного было попросту невероятно. Не напрасно ли он настроил Катерину на скорое возвращение домой? Похоже, во всем городе не осталось ни одной машины с заведенным двигателем. Но даже если найдет он машину, даже если обеспечит водителю отличную видимость – по лесной трассе не каждая пройдет. Вон даже здесь, в городе, проезжая часть занесена чуть ли не по колено! Тут не просто автомобиль нужен, а что-то большое, могучее, вроде тягача или трактора…
И трактор возник словно по волшебству. Сначала в глаза Евгению ударил яркий даже сквозь пургу свет двух близко посаженных фар, и лишь потом донесся рокот двигателя, с трудом перекрывающий завывания бурана. Угорь несколько раз широко взмахнул руками, привлекая внимание полуночного тракториста, «Беларусь» снизила скорость, а потом и вовсе остановилась, не доезжая до оперативника пары шагов. Щурясь в свете фар, дозорный сместился в сторону.
– Доброй ночки, товарищ Угорь! – донеслось сверху.
Открыв дверцу и с усилием удерживая ее под порывами ветра, из кабины высунулся Николай Крюков.
– Ты? – опешил Евгений.
– А ты ждал кого-то еще, дозорный? Неподходящее время выбрал, неподходящее! – с издевательским сочувствием прокричал он. – Сегодня много не напатрулируешь, потому как все нормальные Иные дома сидят, а не руками посреди дороги размахивают. Чего под колеса-то бросаешься? Зачем я тебе понадобился?
– Да не нужен ты мне сто лет! – с досадой крикнул в ответ Угорь. – Машину я собирался поймать. Для твоей жены, между прочим.
Николай изменился в лице – это было заметно даже сквозь завихрения снежной крупы.
– Она здесь? На вокзале? Все в порядке?
– Здесь, здесь, – пряча внезапное раздражение, подтвердил Евгений. – Все, счастливо вам добраться.
Он зашагал в сторону центра города, но уже через двадцать секунд Крюков нагнал, хлопнул по плечу.
– Ну, что еще? – недовольно обернулся Угорь.
– Тут это… – замялся Николай. – Так уж случилось – я только что твою работу выполнил. Залетные в городе объявились. По всему видать, из колонии.
– Буянили? – насторожился дозорный.
– Развлекались. Ну, ты же знаешь, какие у откинувшихся развлечения – спиртное да бабы… В общем, я им час дал на сборы. Они тут остановились, в «Привокзальной». – Колька махнул рукой в сторону скрытой во мраке и в метели гостиницы. – Ты уж проверь, чтобы они и впрямь уехали.
Угорь помедлил.
– Темные? – уточнил он на всякий случай.
– Ну!
– Чем же тебе свои-то не угодили?
– Не твое дело, дозорный! В общем, я тебя предупредил, а дальше – как знаешь.
– Ну… спасибо. Бывай! – Евгений отвернулся, но Крюков снова схватил его за плечо.
– Тут еще одно…
Угорь неприязненным движением сбросил с плеча Колькину ладонь. Крюков мялся, отводил явно смущенный взгляд, что для любого Темного было нонсенсом. Уж чего-чего, а стыда и совести у них обычно наблюдался откровенный дефицит. Поведение зятя Денисова не могло не настораживать.
– Ну? – нетерпеливо произнес оперативник.
– С одним из них твоя была.
Угорь ничего не понял. Это он Танечку, что ли, имеет в виду? Что за бред?! Светлая ведунья, сотрудница Дозора – и развлекается с Темным уголовником?!
– Еще раз, – попросил он. – Кто с ними был?
– Ну, я не знаю, кто она тебе. Вместе вас видел. Еще весной. Или летом, что ли, еще до всех этих событий…
– Вера?!
– Может, и Вера, мы друг другу не представлялись. – Николай вновь превратился в самого обычного Темного, самодовольного и нагловатого. – А я-то думал, что вы, святоши, подружек себе выбираете тщательнее!
Евгений снова развернулся и молча зашагал прочь. Не может быть! Вера?! Нет, Колька просто ошибся. Не могла она пойти с уголовником в гостиницу. Никак не могла.
Глава 3
Декабрь 1973 года
– Вот так и живем, Федор Кузьмич, – со вздохом закончил Угорь свой рассказ.
– М-да, дела-а… – протянул пожилой милиционер, задумчиво мешая ложечкой дольки поздней антоновки в стакане сладкого чая. – И что же энтот Гранин таперича? Совсем безнаказанный уйдет?
– Да уже, считайте, ушел, – с невеселой усмешкой покачал головой Евгений. – Доказательств, что имело место убийство, нет и уже не будет. Сердце у покойного парторга действительно было слабое, больное. Может, и впрямь приступ случился. Ученый свою причастность отрицает. А чтобы проверить – это глубокое ментальное сканирование нужно провести. Сами знаете, чем чревато. Суд такого решения не принял, а Дозоры и не настаивали. В тот момент наши начальники единодушно рассчитывали, что он сотрудничать станет, а для этого требовалось, чтобы голова у него была в полном порядке.
– Я не пойму – а что ж не стал сотрудничать-то?
– Разочаровался, – пожал плечами руководитель районного отделения. – Он себе уже планы построил: как принесет открытие свое в Академию наук и в КГБ, как примутся его восхвалять да на руках носить. Мировая известность, всевозможные блага! А тут оказалось, что «открытием» многие тысячи Иных испокон веков пользуются, и разглашать это дело перед обычными людьми категорически нельзя. Ни известности, ни всемирной славы, ни перспектив. Ему условие поставили: или он работает на Дозор – или ему в качестве наказания устанавливают запрет на пользование магией лет на двадцать. Незнание закона не освобождает от ответственности, так ведь? А он все-таки сопротивлялся при задержании, нанес серьезные раны сотрудникам… Знаете, что он сказал? Что плевать хотел на способности, если он о них открыто заявить не может! Позиция истинного Темного, хоть и глупость, по сути. Так что теперь будет он снова возиться с лазерами, раз его такого глобального «открытия» лишили.
– Но ведь чемоданчик-то его работает! – возразил Денисов. – Чем не открытие?
– Там все сложно, Федор Кузьмич. Научные отделы обоих Дозоров пытаются разобраться, но пока так и не смогли обнаружить ту грань, на которой в этом изобретении заканчиваются технические разработки и начинается энергетика Сумрака. Переплелось там все очень сильно.
– Переплелось? – недоверчиво хмыкнул участковый. – Ишь ты!
– Я вот тоже всегда считал, что отличия между наукой и магией очевидны. А потом почитал кой-чего… – Угорь оживился, одним глотком допил чай. – Вы вот слышали про Всемирную выставку во Франции в одна тысяча девятисотом году? Оказывается, параллельно в Париже проходило заседание специальной коллегии Инквизиции с участием самых значимых фигур от Темных и Светлых. А причиной заседания была угроза, которую в тот момент представляло стремительное развитие человеческой науки и техники. Прогресс тогда действительно так лихо шагнул вперед, что для обывателей, современников Уэллса и Горького, определить границы реальности и фантастики стало трудновато. Электричество – это понятие физическое или магическое? А радиоволны? А аэропланы? А фотография и кино? Ведь раньше осветить помещение без помощи свечей и факелов, пообщаться на расстоянии, подняться над землей и продемонстрировать кому-либо четкое изображение человека или события – все это раньше было доступно только магам! И вдруг обычные люди приблизились к способностям Иных чуть ли не вплотную. Опасно? Опасно. В то время в Европе даже орден патентоведов был учрежден – сидели опытные маги и пытались отделить научные достижения от заковыристых заклятий.
– Ишь ты! – уважительно поджал губы пожилой участковый, подошел к печке-голландке, открыл чугунную дверцу и пошерудил кочергой; вспыхнули, затрещали поленья, разлился по милицейскому кабинету густой, обволакивающий, маслянистый жар.
