Варя Медная - Принцесса в академии
Привратник уже ждал меня внутри. Сегодня Август приоделся: ярко-желтая парадная ливрея с двумя сиреневыми пуговицами на спине, многослойный воротничок-жабо и светло-фиолевый парик.
– Счастлив приветствовать столь юное и прелестное создание в стенах Принсфорда! – провозгласил он, и эхо, прокатившись по пустому вестибюлю, унеслось наверх. – Позвольте заметить, никогда не думал, что досуществую до того момента, когда девушку допустят до занятий в святая святых. Не сочтите за грубость, – тут же забеспокоился он, – это не значит, что я вам не рад, совсем напротив.
– Здравствуйте, Август, я вовсе так не думала.
– Мы знакомы? – удивился привратник, а я отругала себя за неосторожность.
– Нет, не имела удовольствия, но много слышала о вас от Озриэля и видела вас вчера, когда шла в лекарскую башню.
Лицо старичка разгладилось:
– Ах да! И замечательный же юноша, этот сир Ирканийский, вежливый и почтительный. Всегда останавливается, чтобы перекинуться парой фраз со стариком. Конечно, нынешние девушки этого не ценят – им шалопаев подавай. Хотя, вынужден признать, такая тенденция наблюдалась и во времена моей юности. А если…
– Вопиющая несправедливость! – перебила я. – Извините, но мне пора к профессору Робину.
– Но его сегодня нет.
– Как нет?! Почему?
– Разве вы не знаете, что это? – прошептал привратник, указывая на мою серую ленточку. Точно такая же была и у него. Я помотала головой, и он продолжил: – Они появились сегодня у всех жителей, потому что этой ночью его величество изволили заболеть. Профессора Робина, как и остальных целителей, лекарей, знахарей и врачевателей королевства, вызвали во дворец на медицинский консилиум. По этой же причине в королевстве отменены все праздники и шумные мероприятия. Скажу больше: я бы вам не советовал даже громко смеяться на улице!
– И сколько это продлится?
– Пока его величество не изволит поправиться.
«Не изволит» – как будто течение болезни зависит от монаршей прихоти.
– А если это продлится пару лет?
– Поживи вы с моё, деточка (кстати, ничего, что я вас так называю? Уверен, вы не обидитесь – старикам многое позволительно), знали бы, что несколько лет без веселья – это ещё не конец света. Вот его прапрапра и ещё семь раз прадед, помнится, как-то занемог на двадцать лет.
– А потом выздоровел?
– Нет, потом умер, и его сменил сын, который тоже оказался болен. А затем та же беда приключилась с его потомком, и так семь раз подряд. Этот период правления вошел в историю под названием «Семь поколений печали».
Я содрогнулась, представив, каково это: родиться и умереть, так и не узнав, что такое воздушные шарики, яркие вывески и веселый смех на день рождения.
– Но все мы, конечно, надеемся на скорое выздоровление его величества, тем более что этим вопросом уже занимаются лучшие умы королевства, включая придворного целителя.
– Ясно. В таком случае, не могли бы вы подсказать, где сейчас Оз… сир Ирканийский?
– Романтики в настоящий момент работают в теплицах на заднем дворе, но, боюсь, вам туда нельзя – придётся дождаться окончания занятия.
– Тогда где я могу посмотреть расписание лекций?
– Деточка, я и есть расписание!
По стеклянному колпаку пробежала рябь, и на поверхности проступили строки – так проявляются послания, написанные лимонным соком, если подержать пергамент над свечой. Рядом с наименованиями предметов стояли инициалы профессора, указывалось время и место проведения. Маленькие мигающие точки указывали на студентов.
– Кстати, вот и он, – объявил Август и ткнул в лазурную крапинку.
Она увеличилась, как круг на воде, явив моему взору Озриэля и Гарта. Оба были облачены в какие-то серые фартуки и толстые каучуковые перчатки до локтей. Похоже, они работали в паре. Вернее, работал Озриэль: он упирался ногой в кадку с какой-то рассадой, пытаясь выволочь оттуда сопротивляющееся растение (судя по ботве, он боролся с гигантской репой), а полуогр стоял рядом, сложив руки на груди, и наблюдал с безразличным видом за неравной битвой. Изображение погасло, и я вернулась к изучению расписания. Правда, немного мешало то, что господин Август прильнул к стеклу с другой стороны. Но я понимала, что действовал он из лучших побуждений, стараясь быть полезным. Старичок подробно отвечал на вопросы – мои и те, которые сам же и задавал.
Я вспомнила про ещё одну важную вещь и, воспользовавшись первой же паузой, выпалила:
– Господин Август, а как можно передать послание для мадам Лилит?
– Какое послание? – заинтересовался он и потянулся за лорнетом. – Покажите.
– Нет-нет, оно устное. Я случайно встретила профессора Марбис по пути сюда, и она просила сказать ректору, что её некоторое время не будет в городе.
Кустистые брови удивленно приподнялись:
– А профессор назвала причину?
– Да, заболела какая-то её дальняя родственница, поэтому ей срочно понадобилось уехать.
– И она не уточнила, на какой срок?
– Нет, но у неё в руках был саквояж и узелок.
– Хорошо, я передам её слова мадам Лилит.
– Спасибо, господин Август! И да, совсем необязательно упоминать при этом моё имя…
* * *К перерыву мой личный список предметов был готов. Как только прогремели трубы, привратник снова принял официальный вид, взял в руки жезл и начал сухим канцелярским тоном зачитывать списки мелких правонарушений, случившихся на занятиях, и жалобы от преподавателей с соответствующими взысканиями.
Я поблагодарила его и отправилась навстречу Озриэлю в указанный Августом коридор.
Вид у ифрита был злой и уставший. Может, стоило и ему захватить «будиловки»?
– Привет, а я думал, ты будешь позже.
– Мадам меня отпустила, – пояснила я, пристраиваясь рядом.
– Уже знаешь про короля, – утвердительно сказал Озриэль.
– Да, поэтому сегодня придётся просто пойти на занятия и прибегнуть к «прямому методу». – В коридоре было шумно, многие студенты с интересом оглядывали меня, несколько знакомых помахали, и я улыбнулась в ответ. У всех без исключения были повязаны серые ленточки. – Этот способ не самый эффективный, так что, надеюсь, его величество скоро поправится, и Робин вернется.
Тут между нами вклинился Индрик и закинул руки нам на плечи.
– Его величество просто обязан выздороветь в течение недели. Вечеринку не могут отменить!
– А по какому поводу вечеринка?
– Из какого королевства ты приехала? – удивился Индрик. – Зачем для вечеринок повод? Приходи и увидишь, как мы умеем веселиться. Там полгорода будет. Играет моя и ещё парочка хороших групп. Уверен, качественная музыка принесла бы его величеству куда больше пользы, чем кислые мины и сочувствующие шепотки.
Внутренне я с ним согласилась, а ещё удивилась его бодрому виду – Индрик ведь провёл такую же бессонную ночь, как и мы. Едва я раскрыла рот, чтобы спросить его об этом, как счастливчик сорвался с места и побежал догонять профессора Черату. До нас донесся обрывок разговора, из которого стало ясно, что подготовиться к занятию он не успел, потому что всю ночь раздумывал над одним спорным моментом в истории Второй тролле-огрской войны. Наверное, именно этим он и занимался, подремывая в кресле госпожи Марбис.
– Индрик принимает пилюли бодрости?
– Он на занятии вызвался сходить за садовыми инструментами и прикорнул в сарае, – пояснил Озриэль.
– Август сказал, что вы работали в теплицах. Вас учат разбивать цветники или вроде того?
– Вроде того. У нас было ядоварение.
– Ты хотел сказать «ягодоварение»?
– Нет, ядоварение вынесли в отдельную дисциплину, посчитав, что принцам полезно уметь отличать суп из шампиньонов от рагу из поганок, ну или хотя бы вовремя принять правильный нейтрализатор. Кстати, яды – это общее название. Например, для голосового заклятия я тогда использовал базовую смесь. Она подходит для нескольких видов заклинаний, по мелочи, конечно. Серьезным чарам, как ты помнишь, нас не учат.
– Мне показалось, или твой рюкзак только что шевельнулся?
– Тебе показалось, – сказал Озриэль и перевесил его на другое плечо. – Так вот, в первой половине занятия мы работаем в парниках: учимся ухаживать за растениями, распознавать и собирать нужные… – перед глазами сразу встало перетягивание гигантской репы, – а во второй части – составлять правильные пропорции и готовить смеси.
– Ты и сейчас сделаешь вид, что этот писк доносится не из твоей сумки? Надеюсь, ты сказал правду, и вы не приносите на занятиях в жертву младенцев?
Озриэль вздохнул и, утянув меня в нишу за статуей, раскрыл рюкзак. Внутри лежал бледный человекообразный корешок. Он вяло шевелился и хныкал.
– Похож на маленького голого старичка, – заметила я.
– Это мандрагора. Мы сегодня учились работать с ними…
