Андрей Посняков - Семейное дело
Дикарь прошёл в открытую калитку — сквер музея был доступен для горожан до полуночи, — двинул было к главному входу, но неожиданно услышал голоса на боковой аллее.
«Челы!»
Шас посланника об этом не предупреждал, поскольку сам не знал, что сквер доступен горожанам, и Шапка оказался в дурацкой ситуации.
«А вдруг они меня увидят?»
Компания галдела изрядно, в другое время Газон попробовал бы к ней присоединиться, однако сейчас не мог рисковать премиальными.
«Дуболомы!»
Он сделал ещё глоток виски и понял, что артефакт позволит ему войти в музей с любой стороны, даже с задней. Гордый проявленной сообразительностью Шапка зашёл за угол дома, огляделся, убедился, что густые кусты, высаженные вдоль глухой стены, надёжно скрывают его от посторонних глаз, активизировал «Рабочее окно» и нырнул внутрь.
И тут же заорал:
— Мама!!
Поскольку из темноты на него прыгнул кто-то рогатый и огромный!
* * *На скамейке, почти сразу за музейной оградой, тусовались подростки. Если бы дело происходило лет эдак тридцать-сорок назад, то юные гулёны наверняка прихлёбывали бы из горла́ портвейн да бряцали на гитаре «Пора-пора-порадуемся на своём веку» или же осваивали творческое наследие кабацких певунов с Брайтон-Бич. Однако нынешние весельчаки на гитарах играть не умели, песен не знали тоже, а потому слушали что-то с планшета и курили, время от времени общаясь друг с другом на общенародном матерном.
И без особого восторга уставились на неожиданно явившийся «прогулочный дозор».
— Так! Это кто тут у нас? — пригляделся физрук.
— Здрасьте! Здрасьте. Здрасьте…
Подростки оказались знакомыми, все, кроме одного — наглого, лет шестнадцати, парня в кожаной куртке.
— Что, как обезьяны сидите, на жёрдочке? — Учительница труда, бесцветная, замученная жизнью тётка, тоже внесла свою лепту в происходящее.
— На жёрдочках попугаи сидят, — заметил какой-то умник.
— Я так и сказала.
— Вы сказали — обезьяны.
— Елизавета Карловна пошутила, — вернул себе слово физрук.
— Разве?
— Она использовала образный оборот…
— Ох…
— Вы знаете, сколько сейчас времени?
Серьёзный вопрос заставил подростков скривиться даже больше, чем при появлении «дозора». Все они знали правила и понимали, что последует дальше.
— Время ещё нормальное, — вздохнул кто-то.
— Пока нормальное, — уточнил физрук. — Но через полчаса станет запретным.
— Тридцать минут — это много.
— Вполне достаточно, чтобы добраться до дома.
Намёк был более чем прозрачен, и у мальчишек оставалось лишь два пути: продолжить спор, постепенно повышая уровень напряжённости, или подчиниться. Большинство знало, что спор ни к чему не приведёт, но может закончиться вызовом полиции, однако у незнакомого физруку обладателя кожаной куртки было своё мнение насчёт происходящего.
— Мне родители разрешают когда угодно домой являться!
— И что?
— Я могу здесь остаться, — заявил подросток.
— Оставайся, — пожал плечами физрук. — Сначала мы посидим с тобой, потом полицейские…
— А полицейские тут при чём?
— При том, что мы тебя не знаем, родителей твоих не знаем, обнаружили неизвестного несовершеннолетнего одного в сквере ночью с непонятными целями…
— Но…
— Не спорь. — Кто-то из дружков потащил скандалиста за рукав. — Мы домой, Елизавета Карловна, всё в порядке.
— Проверять надо?
— Нет.
Подростки ушли, и Лера, до сих пор державшаяся за спинами коллег, с уважением качнула головой:
— Лихо вы их.
— Опыт, — хмыкнул физрук.
— Раньше было трудно, — честно призналась трудовичка, усаживаясь на лавочку. — В девяностых у нас настоящие наркодилеры образовались…
— Таги-задэ из Гянджи, — скривился физрук. — Помню ублюдка.
— Он по ночам в скверах такие оргии устраивал, и всем было плевать.
— Милицейские у него на жалованье сидели, делали всё, что он указывал. Как-то раз даже отца одной девчонки избили за то, что он на них в область нажаловался.
— А область?
— А что область? — хмыкнул физрук. — Область далеко, и в ней такие же милицейские сидели. И таким же наркодилерам прислуживали. Только рангом повыше.
— И как же справились?
— Убили нашего дилера, — негромко ответила трудовичка. — Сразу после того убили, как с такой оргии Анисима Чикильдеева обколотого привезли.
— И начальника милицейского тогда же убили, — добавил физрук. — Их с этим задэ в одной сауне и сожгли нафиг. Девочки вовремя по грибы вышли, а эти упыри сгорели.
— Ого! — издала восклицание ошарашенная Лера. Она и не думала, что в провинциальном Озёрске могут твориться подобные дела.
— А Андрей Чикильдеев после этого стал главой попечительского совета школы и договорился о «прогулочном дозоре».
— А потом милицию в полицию переименовали…
— Сначала получилось, что переименовали, а потом действительно заработало.
— А вместо этого… из Гянджи который… больше никто не приехал? — поинтересовалась Лера, которая прекрасно понимала, что просто так уголовники от людей не отстанут.
— Приехал, конечно. — Физрук хмыкнул. — Сначала наглый приехал, отомстить хотел и всё под себя подмять… но в яхт-клубе утонул.
— Напился? — с пониманием уточнила девушка.
— Он не пил… — Физрук помолчал. — Просто с тремя пулями в башке трудно плавать.
— Понятно… А потом?
— Потом договорились как-то.
— Наркотики в городе, конечно, есть, — добавила трудовичка. — Привозят, не без этого, но за дилерами теперь гоняются. Ловят.
— Чикильдеев, значит… — протянула Лера.
— У нас об этом не говорят, — предупредил физрук.
— Я понимаю. — Девушка улыбнулась. — Куда теперь?
— А мы уже пришли, — рассмеялась трудовичка. — «Дозор» до одиннадцати работает, так что сюда сейчас другие группы подтянутся…
— И мы немного посидим. — Физрук подмигнул Лере и поставил на лавочку рюкзак. — Хотите пока пирожок съесть?
— Ой, а я не взяла ничего, — растерялась девушка.
— А вы и не должны, — махнула рукой трудовичка. — Вы сегодня именинница — в первый раз ведь.
— Тихо! — Физрук поднял руку, помолчал, после чего осведомился: — Вы ничего не слышите?
— Нет, — дуэтом ответили Лера и трудовичка.
— Вроде кричит кто-то.
* * *— Ма-ма-а-а-а!!!! — истошно завопил Газон, налетев на чучело лося. — Мама!!
Пройдя через стену, дикарь буквально воткнулся в здоровенную тварь, машинально вскинул руку, пытаясь защититься от нападения, нащупал выдающиеся рога, перепугался окончательно и, не разбирая дороги, помчался по залам.
— Помогите! Спасите!
«Идиот! — Бруджа ждал посланника Кумара, но не мог и предположить, что шас отправит в музей тупого Шапку. — Ты совсем спятил, Сулир? О чём ты думал?»
Но делать нечего — Шапка, значит, Шапка, всё равно никто другой сюда не явится.
— Кто-нибудь, спасите меня! Уберите чудовище!
И пребывающий в форме тумана вампир, как следует выругавшись, вернул себе тело, поскольку только в этом положении можно было использовать магию Крови.
— Ну, Сулир, не ожидал…
— Кто здесь?!
«Никого тут нет!»
Пётр мягко сковал мозг дикаря гипнозом — учитывая его примитивность, сделать это было нетрудно, — заставил успокоиться, прийти в себя и повёл к подвалу. Потому что в нынешнем своём состоянии Газон мог добраться до архива в лучшем случае к полуночи.
* * *Как выяснилось, город патрулировали три группы: та, в которую входила Лера, ещё одна, из соседней школы, тоже состоящая из трёх учителей, и «административная», в которую сегодня входили «наш» бухгалтер и «их» завуч. Впрочем, во время «дозора» разница «наш — их» сглаживалась — всё-таки не на межшкольном соревновании, а заняты общим и важным делом, — и очень скоро Лера перезнакомилась со всеми пришедшими учителями «их» школы.
Да и обстановка, если честно, оказалась необычайно душевной.
Разогнав по домам припозднившихся подростков, вторая группа «зачищала» северную половину города, а «административная» — самый центр. Учителя по традиции собрались в музейном сквере и достали снедь. На лавочке появились пирожки — с мясом и с капустой, — какие-то бутербродики, свежие огурчики, помидоры, два термоса с чаем и две бутылки вина. Для мужчин — водка.
Поговорили о том и о сём, помянули Губина — «Хороший мужик был», — обсудили два страшных последних месяца, когда смерть, кажется, вцепилась в Озёрск страшными своими когтями и отпускать не собирается. Припомнили растерзанных волками туристов, утопленников, которых набралось целых трое, старуху Брауншвейг, ножом недавно убитую, бомжа Корягу…
— Которого, если помните, тоже тут нашли, — брякнул физрук.
