Юрий Иванович - Обладатель
Глава семнадцатая
Помощь и засада
Через час после скромной трапезы захотелось справить нужду. Постучался в дверь, её открыли, и конвоир сводил его в туалет. Когда вернулся, ни миски с ложкой, ни кружки на столе уже не было.
И что ему делать в этой комнате? Неужели заставят еще что-то писать? А потом отпустят? Или опять засадят в камеру?
Нет ничего хуже неопределённости. Не знаешь, что будет через час, и уж тем более завтрашний день просмотреть нельзя. Вот тем и плохо подобное место: не с кем пообщаться, посоветоваться. Ведь при желании могут на него всех собак повесить, и сиди потом лет десять, а то и больше.
Вот в таких печальных размышлениях Иван и проводил время.
Он даже успел задремать за столом, положив голову на руки. Наконец явились конвоиры и повели в комнату, где арестанта раздевали и обыскивали. Вся его одежда лежала на столе, вполне аккуратно сложенная.
– Переодевайтесь! – данная команда прозвучала более чем обнадёживающе.
Однако отсутствие каких-либо вещей в карманах и паспорта не позволяло расслабиться. Возможно, его просто вознамерились куда-то перевезти.
Но его отвели в знакомую комнату для допросов и усадили на знакомый стул. За столом восседал ещё более знакомый майор Кряжев.
– Ну что, Иван Фёдорович, ничего больше добавить не хотите?
Арестант немного подумал и этак серьёзно кивнул:
– Хочу. Каша нормальная, котлета могла бы быть и лучше. По поводу простой воды – полезно. Но чай – тоже было бы неплохо…
– Понятно… Учтём. – Кряжев сделал длинную, тяжёлую паузу, перебирая бумаги, лежащие перед ним. Ткнул в одну из них пальцем и приглашающее махнул другой рукой: – Пересаживайтесь сюда. Прочитайте и распишитесь!
Ещё в то время, когда Загралов писал «сочинение», к двери квартиры журналиста Евгения Олеговича Кравитца подошел щуплый, провинциального вида паренёк в очках, с громоздким чемоданом в руке. Повозился с ключами, вошел, а с лестничного марша, ведущего на следующий этаж, вниз устремился какой-то невзрачный серый субъект. На ходу он разговаривал по телефону:
– Один… Явно какой-то родственник припёрся… Ага! И кого?.. Понял, сейчас соберу и всё утрясём!
Он постоял около подъезда, дождался троицу молодых крепких мужчин с угрюмыми и решительными лицами, и они вчетвером поднялись на лифте. Возле квартиры Кравитца эти трое рассредоточились вне зоны видимости из дверного глазка, а серый невзрачный тип вытащил ярко-жёлтую фуражку и напялил на свои немытые вихры. После чего позвонил и чуть ли не мальчишеским голосом проблеял на раздавшееся «кто там?»:
– Проверка счетчика!
Очкарик приоткрыл дверь и удивлённо пробормотал:
– Какого счетчика?..
В следующий момент он был сметён в квартиру четвёркой ворвавшихся бандитов. Его повалили на пол и заломили руки за спину. Но бандиты тут же застыли, услышав голос и увидев три направленных на них пистолета:
– Кто такие? Никак заблудились? И пальчиками! Пальчиками даже не шевелим!!!
Глазки у невзрачного забегали почище, чем у героев мультфильмов. Но разобрался он в обстановке на удивление быстро:
– Ой! Да тут никак обыск? Тогда мы не будем мешать и зайдём как-нибудь в другой раз…
– А ну-ка на пол! Руки на затылок!
Причём поднявшийся на ноги очкарик принимал участие в обыске нежданных визитёров чуть ли не активнее, чем все его остальные коллеги, вместе взятые. Ещё и ворчал:
– Чуть не затоптали, уроды! Где ваша вежливость? Где уважение к гражданам?
Тут же провели экспресс-допрос арестованных бандитов. Помогли подтянувшиеся с улицы товарищи. И машина поимки главарей налётчиков стала набирать ход. Через несколько часов вся группировка, которая угрожала Евгению Олеговичу Кравитцу за своих посаженных подельников, получила возможность встретиться с этими самыми подельниками в местах, как говорится, не столь отдалённых.
В ином месте Москвы события развивались не так бурно, не настолько массово и без телесных повреждений, но с не меньшим психологическим накалом. Карл Гансович Фаншель, его жена и дочь спустились на лифте прямо в гараж, и глава семьи сам сел за руль основательно затонированного внедорожника.
– А где Славик? – удивилась Лариса Андреевна, усаживаясь вместе с дочерью сзади.
– Отпустил парня. Нам ведь только к Свену съездить.
– А за покупками? – напомнила Ольга.
– И за покупками съездим. Заедем в «Ашан» на развилке.
Машина выехала из гаража, и Ольга повернулась к матери:
– Ма, а ты успеешь свои фирменные зразы приготовить?
– Наверное…
– А фаршированный картофель сделаешь?
– Ну… попытаюсь…
– И все три салата?
– Да что ты так переживаешь, словно этот твой Ванюша из голодного края приехал? – фыркнула мать с некоторой ревностью и раздражением. – Выглядит средне, много не съест.
– Ты не смотри на его внешний вид, ест он хорошо. А как восточные блюда умеет готовить!
Ольга, не давая нахмурившейся матери вставить ни слова, принялась описывать вечерний ужин у Базальта.
– Поэтому ты просто не имеешь права опозориться с сегодняшним ужином, – сказала она в завершение.
– Даже так стоит вопрос? – Лариса Андреевна была уязвлена. – А с какой стати я должна так стараться? Ну, придёт он с тобой, ну, перекусите слегка… Не вижу повода для пира на весь мир. Ты ведь знаешь, какой это подвиг для меня – что-то приготовить! У меня свободной минутки не бывает! Да я…
Она сделала паузу, собираясь перечислить все ожидавшие её дела, но тут встрял Карл Гансович:
– Раньше ты такие подвиги совершала каждый день, потом только в выходные, а сейчас само твоё присутствие на кухне станет для нас с дочерью двойным праздником.
– Ну да! – тут же подхватила Ольга. – Как другим родственникам помочь, накормить или устроить банкет, то ты мчишься на край света, а пожелания самых близких и любящих тебя людей игнорируешь.
– Ой! Только вот не надо так жалостливо, в унисон и с такими слезами. Машина внутри плесенью от сырости пойдёт! – проворчала Лариса Андреевна, но видно было, что слова о празднике и любящих её людях ей понравились. – И одно дело – это вы, а другое – какой-то чужой мужик.
– Мама! Но он же тебе понравился вчера!
– Я была уставшая и выпившая. А ты нам толком и не рассказала о нём ничего.
Ольга молчала так долго, что отец глянул на нее в зеркало заднего вида:
– Что, дочь, и рассказывать нечего? Или с родителями уже не принято всем делиться?
– Да что тут рассказывать. Всё может оказаться и обманчивым, и непостоянным… Могу только одно сказать: мне с Ванюшей хорошо. Очень хорошо. Даже не могу объяснить, откуда такое чувство берётся, откуда такая уверенность, но вот рядом с ним мне уютно, спокойно, радостно… Мало того, находясь с ним, я чувствую какое-то ожидание… Чего-то такого… невероятного… таинственного, что ли… Увы, о некоторых деталях наших отношений я даже вам не могу рассказать… Но знаю, что наш с ним совместный мир может стать ещё ярче, ещё красочнее, ещё заманчивее…
Посещение Свена Фаншеля прошло как обычно. Потом заехали в гипермаркет и направились домой. Ольга несколько раз пыталась дозвониться до Ивана, но тщетно.
– Опять вне досягаемости! – воскликнула она после очередной попытки. – Куда это он забрался, что его достать не могут? Сволочи!
– Девочка моя! Опомнись! – попыталась утихомирить дочь знаменитая актриса. – Как ты себя ведёшь?
– А почему у него телефон выключен?! – набросилась Ольга на мать, словно та была виновата.
Тут вмешался отец:
– Возможно, у него села батарея. Возможно, он на недосягаемой линии метро. Бывают и здания с плохой досягаемостью… И вообще, повышать голос на маму только я имею право.
Лариса Андреевна так на него взглянула, что посторонний наблюдатель сразу бы усомнился в последних словах Карла Гансовича. Но спорить с ним не стала.
Ольга позвонила Елене, и та сказала, что Загралов не приходил. А Илью неожиданно, чуть ли не с самого утра, вызвали на работу, и на звонки он не отвечает.
Когда въехали в гараж, Ольгу словно что-то подтолкнуло. Она направилась к охраннику и попросила показать записи видеокамер наружного наблюдения. Увидела сцену задержания Ивана и помчалась за отцом.
Карл Гансович, просмотрев запись, тут же стал куда-то звонить. Сердце у Ольги колотилось от переживаний, и она с мольбой смотрела на отца. А тот расхаживал по холлу и продолжал звонить и с кем-то говорить. Наконец, кажется, дозвонился до кого надо и надолго замер, слушая, что ему говорят. Потом сказал только одно слово: «Хорошо!» – и убрал телефон от уха.
Но на этом эпопея переговоров не закончилась. Прежде чем набрать следующий номер, он повернулся к дочери:
– Олечка, иди скажи маме, что ужин задерживается…
