Юрий Иванович - Обладатель
И трудно было спрогнозировать эти изменения, избежать их или хотя бы в нужном месте подстелить соломки. Оставалось только и надеяться, что на свою сообразительность да на заранее продуманные оправдания.
Два молодых бойца, забравшие Загралова у майора, молча повели его по длинным унылым коридорам. Ивану было тоскливо.
Конечно, Ольга подумает, что он попросту сбежал. И будет презирать его. Обидно!
Арестанта ввели в комнату, где массивный детина приказал ему раздеться догола.
– А на каком основании?! – возмутился было Иван и получил несильный удар под дых и равнодушное пожелание детины:
– Не нервируй меня, хорошо?
Пока пытался отдышаться, конвоиры сняли с него почти всю одежду. Под мрачным взглядом детины до конца разделся сам. Тот посветил ему фонариком в рот, прощупал волосы и, выдав нечто серое в тюке, пахнущее хлоркой и сыростью, приказал:
– Одевайся!
Дальше тоже церемониться не стали, отвели в соседнюю одиночную камеру, в которой только и были что жесткие нары с грязным одеялом.
– А почему сюда?! – Иван упёрся расставленными руками в дверную коробку. – Меня привезли на беседу!
И тут же полетел вперед от сильного толчка в спину.
– Вести себя тихо, – сказал конвоир, перед тем как закрыть дверь.
Минут пять он стоял в полной прострации. Да с ним так даже в изоляторе не обращались! А уж о таком унизительном обыске он и не слыхивал…
Присел на нары и попытался обдумать самый главный вопрос: за что? Но предполагать можно было все, что угодно. Могли и кровавый двор на него повесить, и бомжей, и байкеров…
Долго держать его в одиночестве не стали. Не прошло и получаса, как уже совсем иные конвоиры провели Ивана по коридору и ввели в комнату. За столом сидел майор Кряжев.
И после первых же его вопросов Загралов наконец понял, в чём его подозревают.
Майор допытывался, что за эксперименты Иван проводил в лаборатории НИИ, кто помогал, кто содействовал, кто разрешил… Почему именно так? Почему в камере? С чего вдруг? Что за паранойя по поводу слежки? И что там было на самом деле?
У Загралова довольно быстро сложилась цельная картина. Приборы зафиксировали всплески ультразвука. Такого при установлении маяка на человеке не бывает. По крайней мере, он о таком не знал. И эти всплески были свалены на кусочки изломанного транзистора. Чуть ли не весь институт был поднят на ноги, пытаясь опровергнуть это заявление или подтвердить его. Никакой микросхемы высмотреть в обломках не удалось. Началась дискуссия. Дед вызвал в помощь своего коллегу, академика с мировым именем. И вот эти два столпа науки пришли к выводу, что дело тут попахивает шпионажем. Сообщили куда следует и науськали на кого надо. А «кем надо» был господин Загралов…
Осознав все это, Иван тут же придумал, как можно отбиться. И начал покаянным голосом:
– Ну кто мог подумать, что моя шутка так обернется…
– Что значит «шутка»? – вскинул брови Кряжев.
– Да хотел избавиться от паранойи. Ходить не мог спокойно, всё оглядывался, казалось, следит кто-то за мной всё время… Сами понимаете, такой стресс пережил, всего имущества лишился… Ну а чтобы мои внутренности с наибольшим тщанием проверили, взял с собой усовершенствованный свисток Гальтона… это такая штуковина, издающая ультразвук…
– Знаю! Дальше!
– Ну и, находясь в камере, создавал всплески во время обследования своих ботинок. Потом предъявил заранее прихваченный, найденный на полу у приятеля транзистор… я сломал его специально. Но самое главное, что меня и в самом деле потом тщательно, скрупулёзно исследовали всеми возможными приборами. Слежения не было, паранойя испарилась, я успокоился…
– А свисток?!
– Да выкинул в реку, когда шёл по набережной. Боялся, что если вдруг Илья Степанович у меня его нечаянно найдёт, то мне от расстройства и злости челюсть свернёт… Уже тогда мне слишком не понравилась поднятая вокруг этого скромного события истерия. Честно говоря, если бы предвидел хоть сотую часть поднявшегося скандала, плюнул бы на эту слежку и жил бы с ней, не заморачиваясь…
Он ещё что-то там мямлил в своё оправдание, потом отвечал на чисто технические вопросы по настройке аппаратуры. Затем Кряжев уточнял, где Иван мог изучить подобную аппаратуру и как сумел ею воспользоваться при таком среднем профессионализме. Загралов ответил, что руководство «Контакта» специально завышало уровни тестирования, чтобы платить ему, а скорей и всем остальным сотрудникам меньше.
Майор Кряжев выплеснул из себя несколько крепких ругательств и заявил:
– Сомневаюсь, что вы в своем уме, Загралов! Это ж надо такое устроить! Идите и изложите все письменно, со всеми подробностями. Да, а что это у вас за ключи были в кармане?
– От квартиры друга. Он предложил пожить у него.
– Фамилия друга, адрес?
Иван играть в партизана не стал – ничего это не меняло.
– Кравитц Евгений Олегович, журналист, – и он назвал адрес.
Его препроводили в другую комнату, где стояли намертво прикрученные к полу стол и стул. Дали бумагу и карандаш.
И Загралов приступил к написанию сочинения на тему: «Как я (такой-то и такой-то, родившийся тогда-то и там-то) накануне первого апреля попытался подшутить над целым институтом».
Писал он так долго, что начал чувствовать голод. Потом начал размышлять о своей дальнейшей судьбе, машинально продолжая водить карандашом по бумаге. И, перебрав разные варианты, вдруг, похолодев, обнаружил, что уже дописывает, и вполне разборчиво, вторую страницу переписанного с экрана сигвигатора текста!
Буква в букву! Цифра в цифру! Абзац в абзац!
Он осмотрелся и с трудом погасил порыв изорвать листки на мелкие кусочки и съесть. Во-первых, желудок тут же возмутился: «Еще чего не хватало, всякую дрянь переваривать!» Во-вторых, хотелось пить, а воды не было. Без нее эти бумажки застрянут в пищеводе.
«Надо же! Ольгин телефон вспомнить не могу, а тут этакий винегрет из букв словно сфотографировал глазами! М-да… И что делать?..»
Окаменев в позе мыслителя, Иван продолжил интенсивно думать. И додумался.
Схватив карандаш, он начал добавлять в текст буквы, а то и целые слова, дописывать циферки. И кое-какие буквы писал не наобум, а с умыслом, они, если составить их вместе, складывались в слова и предложения. Шутить так шутить.
Справившись с задачей изменения текста, успел еще заполнить подобной абракадаброй третий листок почти наполовину, когда появился майор Кряжев вместе с безмолвными конвоирами. Забрал листки, просмотрел их и, отделив последние, потряс ими и хмуро взглянул на Ивана:
– А это что за белиберда?
– Да вот, все изложил, а бумага еще осталась. Ну и решил сочинить… – Иван сделал паузу, скорбно вздохнул и добавил: – … шифровку в Центр.
Майор посмотрел на него, как на сумасшедшего, потом едва заметно усмехнулся и сказал:
– Вон даже как? Ну, тогда просьба, как к «коллеге»: нельзя ли сразу расшифровку? А то всё-таки воскресенье, вытаскивать из домов дешифровщиков – совсем бессовестное дело.
Загралов с сомнением покачал головой:
– Да я-то могу… Если что, потом в Центре скажу, что не выдержал пыток… Но мне за сотрудничество хоть поесть дадут? Вроде уже и время…
– Несомненно! Сразу после дешифровки.
– Понял, коллега! – кивнул арестант. И протянул палец к строчкам: – Тут все просто: надо найти нужные буквы. Вот первая: «Ю». Вот вторая, и так далее. А все вместе звучит так: «Юстас Центру. Явки провалены. Попался на живца. Морят голодом. Шлите апельсины бочками». Расстояние между нужными буквами – произвольное. Дешифровщик должен обладать врождённой интуицией.
Посмотрел на майора, ожидая, что Кряжев скажет хоть что-то, но так и не дождался. Тогда встал и доложил:
– Товарищ майор, завербованный вами агент ноль ноль семь готов идти на обед!
– Ну что вы, коллега! К чему куда-то ходить? Обед вам подадут прямо в номер!
Кряжев забрал листки и удалился.
Минут через пять после его ухода конвоиры принесли и молча поставили на стол алюминиевую миску с какой-то кашей и пережаренной котлетой и пластмассовую кружку с жидкостью, накрытую ломтем хлеба. Глядя на такие изысканные блюда, Иван от изумления даже поблагодарить забыл. Пробормотал, вздрагивая всем телом, уже после того как остался один:
– Кошмар! В СИЗО лучше кормили… А что в кружечке? Неужто компотик?
Размечтался! Там оказалась вполне обычная на вид вода. И скорей всего не минеральная из бутылки, а из-под крана. Но всё равно её хотелось выпить всю и сразу. Иван сдержал себя и начал с каши. Как ни странно, она оказалась вполне приличной на вкус, да и котлету есть было можно. Ну и на десерт пошла вода…
Глава семнадцатая
Помощь и засада
Через час после скромной трапезы захотелось справить нужду. Постучался в дверь, её открыли, и конвоир сводил его в туалет. Когда вернулся, ни миски с ложкой, ни кружки на столе уже не было.
