Лариса Петровичева - Охота на льва
Его вывезли за город и закопали на кладбище самоубийц и утопленников. Нечистых покойников в Аальхарне хоронили без надгробий и каких-либо опознавательных знаков – только поросшие травой холмики говорили о том, что под ними кто-то обрел последний приют. На горизонте сияли огни столицы. Кембери выбрался из ямы и сел в траву – ноги подкосились.
Он просидел неподвижно около часа, дрожа и пытаясь прийти в себя и решить, что делать дальше. Возвращение в столицу было бессмысленным – наверняка за посольским особняком установлено наблюдение, и кто-нибудь вроде дзёндари в синем быстро закончит то, что не доделали император с личником. Кембери пошарил по карманам штанов: повезло, нашел несколько монет – до Амье, разумеется, не добраться, но уехать подальше от столицы вполне возможно.
Он хлопнул себя по лбу и выругался. На родину ему нельзя было возвращаться ни в коем случае. Во-первых, владыку наверняка известили о смерти господина посла во время взрыва, и появление Кембери вживе будет истолковано самым невероятным образом. Например, что его завербовала аальхарнская секретная служба. Это как минимум. А липовая документация по дирижаблю приведет его прямиком на виселицу – тем паче что смерть Киттена тоже повесят на него…
Кембери глубоко вздохнул и поднялся. Что ж, значит, придется вернуться в столицу. И там он вплотную займется личностью таинственного доктора – разгадка этой тайны наверняка ему пригодится.
Глава 6
Заговор
В тихий маленький храм неподалеку от дворца, чудом уцелевший во время войны, Несса приходила уже в третий раз. Не то чтобы после своего сна об Олеге она по-настоящему уверовала в Бога – просто здесь ей становилось немного легче. На время грусть, что в последние дни окутывала ее, словно саван, проходила, Нессе становилось легче дышать, и она надеялась, что все еще будет хорошо: угаснет тоска по дому, по утраченной, точнее сказать, безжалостно отнятой у нее любви и надежде, и она еще сможет поверить, что жизнь не кончается в тридцать четыре года. Она приходила в храм поздним вечером, когда все прихожане и даже старенький священник уже расходились по домам, и можно было оставаться в покое и одиночестве под едва освещенными низкими сводами, никому не мешая.
Как обычно, обмакнув пальцы в святую воду и очертив вокруг лица круг Заступника, Несса прошла в глубину храма к алтарной части, где догорали зажженные во время службы свечи. Никого. Шум вечернего города, который очень быстро оправился от своих потерь, остался за стенами – Нессе казалось, что она одна на свете. Заступник смотрел с иконы сиреневыми глазами ее отца; новодел, подумала Несса, раньше тут наверняка было другое изображение. Протянув руку к вязанке свечей, она выбрала одну и, затеплив от чужой, уже почти догоревшей свечи, аккуратно поставила перед иконостасом.
– Господи, – сказала Несса по-русски. – Услышь меня.
И замолчала. Она не знала, что можно сказать и о чем попросить. Олег уже был в лучшем мире, а о большем Несса как-то не задумывалась. Может быть, она интуитивно ощущала, что сила, которая на самом деле управляет вселенной, слышит и понимает все ее невысказанные слова и просьбы, все движения души, поэтому и просить не о чем. И Несса стояла возле алтаря, словно погруженная в какой-то странный сон, и молчала. Едва слышно потрескивали, догорая, свечи, и в храме становилось все темнее и спокойнее.
В какой-то момент Несса вдруг поняла, что она тут уже не одна, и вздрогнула, словно ее застали за чем-то постыдным. Обернувшись, она увидела Шани – без охраны, в скромном темно-сером сюртуке, он стоял чуть поодаль и внимательно смотрел на нее.
– Прости, – сказал император. – Не хотел тебе помешать.
– Ты не помешал, – вздохнула Несса, обводя лоб кругом Заступника. – Я уже ухожу.
В последнее время она старательно избегала встреч с ним. Наверно, даже слишком старательно.
– Да не спеши, – Шани взял из вязанки несколько свечей и неторопливо принялся зажигать их у алтаря. – Это хорошее место. Знаешь, иногда мне кажется, что здесь действительно есть Дух.
– Ты веруешь в Бога? – спросила Несса: молчать было уже как-то неприлично.
– Ну, разумеется, не в того, который изображен здесь, – Шани качнул головой в сторону фрески, – но верую. Верую, что есть нечто большее, чем просто законы физики, которым подчиняется мир, иначе жизнь, по большому счету, не имеет смысла. А ты?
Несса пожала плечами.
– Я не знаю. Но мне бы очень хотелось.
– Тогда не отвергай Его, – Шани зажег последнюю свечу и обвел лицо кругом. – И попробуй просто поверить в Него и в то, что все не напрасно.
Несса усмехнулась.
– Это в самом деле так?
Император кивнул.
– В самом деле.
Некоторое время они молчали, потом Несса спросила:
– А где твоя охрана?
Парфен Супесок, придя несколько дней назад на официальную аудиенцию, буквально пал в ноги государя, умоляя того взять телохранителей: служба безопасности имела все основания считать, что жизнь первого лица страны находится в крайней опасности. Шани, который прежде отказывался даже от самой идеи личной охраны в мирное время, вдруг с легкостью согласился, несказанно удивив и обрадовав и Супеска, и Артуро, и теперь с ним всюду ходили трое высоченных охранцев, что наводили ужас одним своим видом: эти машины для убийства, вооруженные до зубов, могли напугать кого угодно. Но теперь он был один, и было непохоже, что охрана где-то неподалеку.
– Оставил их снаружи. Не очень люблю вести важные разговоры при свидетелях.
Несса поежилась – такая постановка вопроса ей почему-то не понравилась.
– А у нас важный разговор? – спросила она с максимально возможной наивностью. В последнее время ей стало казаться, что иной раз бывает полезно прикинуться дурочкой.
– Я бы сказал, что да, важный, – сиреневые глаза императора странно блеснули в полумраке; казалось, ему было несколько не по себе, словно он собирался сделать что-то непривычное. Нессе неожиданно подумалось, что она готова ему рот зажать, лишь бы он промолчал. Почему-то ей вдруг стало страшно. Очень страшно.
– Что ж, – промолвила Несса и едва услышала собственные слова: они будто бы доносились сквозь слой ваты. – Раз важный, то давай поговорим…
– Черт побери, – усмехнулся Шани. – Даже неожиданно как-то, никогда такого не говорил… Несса, ты замечательная женщина. Я давно за тобой наблюдаю и понял, что хочу предложить это именно тебе. Выходи за меня замуж.
От удивления Несса застыла и даже, кажется, перестала дышать.
– Я не хочу говорить банальности о том, что ты моя последняя любовь и все такое, – продолжал император. – Это глупо. Свое отношение к тебе я покажу на деле. Могу уверенно сказать только одно: я сделаю все, чтобы ты была счастлива. Если ты согласна, то я позову священника, он обвенчает нас прямо сейчас.
Несса стояла ни жива ни мертва. Кровь прилила к вискам, и отхлынула, и снова прилила; Несса чувствовала тяжелый жар во всем теле, какой бывает при жестокой простуде, и одновременно озноб, словно ее швырнули в прорубь. Похоже, ее качнуло, потому что Шани подхватил Нессу под локоть, и именно этот жест стал последней каплей – Несса содрогнулась всем телом и прошептала на выдохе:
– Нет.
Слово прозвучало очень тихо, почти неслышно, но ей сразу стало легче.
– Нет, – повторила Несса. – Я не могу, не могу. Прости меня, пожалуйста, но я не могу.
По лицу Шани скользнула тень и залегла под скулами, делая лицо неприятным и хищным, однако он не убрал руки и спросил довольно мягко:
– Но почему?
По щеке Нессы скользнула слеза. Нахлынуло горько-соленой волной: Олег стоит на пороге ее комнаты в ленинградской квартире Андрея и держит в руке букет васильков и ромашек, Олег протягивает ей яблоко в университетской столовой, Олег читает старинную бумажную книгу и осторожно вкладывает закладку между страниц, отмечая место… Нессе казалось, что она задыхается.
– Прошло всего полгода, – промолвила она. – Шани, мой муж умер всего полгода назад. Все еще слишком живо, и я просто не могу… Пожалуйста, прости меня и не держи зла, но я вынуждена отказать.
Тяжелая настороженность хищника сменилась добродушным недоумением.
– Ну ты бы все-таки не отказывала так сразу. Я не тороплю, подумай. Все-таки, – Шани недоуменно усмехнулся, – к тебе не каждый вечер приходят неженатые государи.
Несса всхлипнула.
– Да разве я тебе пара? – устало вздохнула она. – Девчонка из деревни, которую и на карте не найдешь. Не умница и не красавица. Ты ведь можешь…
– Могу, – кивнул Шани. – Поэтому и делаю то, что могу. Но рядом я хочу видеть только тебя.
Из исповедальной кабинки выскользнул сутулый монашек с раздувшимся чирьем на щеке. Бормоча молитвы и перебирая четки, чернец вскинул голову и, наткнувшись взглядом на высочайшую особу, стушевался, перепутал святые слова и нырнул обратно в кабинку.
