Джессика Броуди - Не вспомню
Это тот же человек, которого я видела вчера в Лос-Анджелесе, а потом рядом с домом Хезер и Скотта по дороге из ресторана. Кажется, он уткнулся носом в газету, но почти сразу поднимает голову, смотрит на меня и чуть заметно улыбается. Я вся внутренне холодею и снова ощущаю порыв обратиться в бегство. Вероятно, мне следует как можно скорее покинуть этот городок, а поесть я смогу и позже.
Впрочем, он сразу же возвращается к чтению, и, как кажется, больше я его не интересую. Не надо излишней паранойи, напоминаю я себе. Скорее всего, это обычный местный житель, не представляющий для меня угрозы.
Которого вчера занесло в Лос-Анджелес?
Ну и что с того? Простое совпадение.
Или я путаю его с кем-то другим.
Я усаживаюсь за столик так, чтобы хорошо видеть стойку и приглядывать за рыжеволосым. Так, на всякий случай. Женщина кладет передо мной раскрытое меню, и я в долю секунды просматриваю его.
– Сандвич с сыром на гриле, пожалуйста, – говорю я, не дав ей уйти.
Она улыбается, кивает и забирает меню.
– Заказ принят.
Потом мне остается только ждать. Я кладу подбородок на ладонь и пытаюсь смотреть в окно. Там темно и ничего не видно, кроме стоянки для машин. Я раздумываю, куда мне направиться дальше. Никакого плана действий у меня нет, если не считать таковым желание разобраться, кто я такая. Хотя я понятия не имею, с чего начать. Вероятно, мне нужно вернуться в Лос-Анджелес. Быть может, стоит еще раз поговорить с Бриттани? Или попытаться найти кого-то, кто знает о моем медальоне.
Я ощущаю его тяжесть на ключице. Дотронувшись до него, я ощупываю странный выпуклый символ, бесконечный узел.
Я сам отдал его тебе…
Я моргаю и отворачиваюсь от окна, чтобы взглянуть на поверхность стола. Если у меня есть хотя бы малейший шанс выяснить, кто я, то самое время начинать.
Мне нужно обдумать и перепроверить все факты, всю информацию, которую дал мне Дзен.
Необходимо до всего дойти лично и без посторонней помощи.
– А я тебя знаю, – прерывает мои размышления низкий мужской голос.
Приподняв голову, я ожидаю увидеть, что ко мне обращается рыжеволосый человек. Но он остается на месте, не отрываясь от своей газеты. А передо мной возникает мужчина, сидевший в самом начале стойки. Именно он проявил ко мне повышенный интерес, когда я появилась в кафе.
Теперь он покинул свое место и подошел ко мне.
Я не понимаю, как себя вести, куда смотреть, а потому делаю вид, что не слышала его реплики. Но он совсем близко, и не замечать его становится затруднительно.
– Да, знаю, – повторяет он почти угрожающе. – Трудно забыть эти фиолетовые глазки. Никогда не видел глаз такого цвета. Наверняка это контактные линзы, верно?
Я едва заметно мотаю головой. Мне ничего не известно о контактных линзах, но не в моих интересах, чтобы он понял это.
– Только не говори мне, что это твой естественный цвет! – продолжает он с громким хохотком. – Господь не дает людям таких глаз. Это противно человеческой природе.
Он усаживается на стул напротив меня, и я чувствую, как все мое тело вновь цепенеет. Рыжебородый отрывается от газеты и с любопытством наблюдает за нами.
– Ты та самая девчонка, которую вытащили из океана, – констатирует мужчина.
Он крупный, крепко сбитый, и светло-русые волосы едва покрывают половину его головы.
– Та, что выжила при крушении самолета, – не умолкает он. – Настоящая знаменитость. А к нам такие редко заглядывают. Ты и в самом деле ничего не помнишь?
Я цепляюсь руками за края своего стула и снова отрицательно мотаю головой.
– Вот ведь жалость! – Он прищелкивает языком, а пальцами начинает выстукивать дробь на столе. У него огромные руки. Грубые и покрытые уродливыми мозолями. – Каким же ветром тебя занесло в Уэллс Грик? – спрашивает он.
Я молчу. Ничто не заставит меня сказать ему правду. И я, разумеется, даже не подумаю упоминать о Карлсонах.
– В чем проблема? – продолжает он приставать ко мне. – Или ты и говорить разучилась?
Он разражается хохотом, издавая жуткие кудахчущие звуки, от которых у меня появляется дрожь в руках и ногах.
– Оставьте ее в покое, – доносится вдруг другой голос. На этот раз он действительно принадлежит рыжеволосому мужчине. Свернув газету и положив ее на стойку, он поднимается с места, подходит к нам и встает рядом, возвышаясь над столом. – Ясно же, что ей не до вас.
Плешивый вскидывает обе руки вверх и хрипло восклицает.
– Ну ты только подумай! Не знал, что ее сопровождает папочка.
Снова раздается его кудахтанье, от которого мои мышцы напрягаются, уподобляясь натянутым струнам. Я чувствую, что мое тело готовится к прыжку. И это происходит помимо воли. Чисто автоматическая реакция.
Повторяется то, что случилось со мной в автомобиле, – я испытываю непреодолимое желание сбежать отсюда.
Краем глаза я смотрю на окно слева, оценивая возможность разбить его. Я готова на все, лишь бы вырваться на свободу, подальше от этого места и мерзкого типа, усевшегося напротив.
Рыжеволосый бросает на меня выразительный взгляд, в котором читается: «Не беспокойтесь. Вы в безопасности». Но только когда я вижу, что плешивый мужлан поднимается из-за стола, мои мускулы начинают слегка расслабляться.
– Уж простите, что побеспокоил вас, леди, – говорит он тем же саркастическим тоном, к которому постоянно прибегает Коуди. Затем не спеша возвращается к высокому стульчику у стойки в противоположном конце кафе.
Я вижу, как он усаживается на прежнее место и достает из кармана сотовый телефон.
– Парни с лесопилки просто обделаются от удивления, когда я им все расскажу.
Рыжеволосый тоже возвращается за стойку, не бросив больше и взгляда в мою сторону.
Мое появление здесь было ошибкой. Теперь я это поняла.
Нужно уходить.
Я начинаю подниматься, но в этот момент появляется официантка с моим сырным сэндвичем на желтой пластмассовой тарелке. Она ставит ее на стол, и ударивший в нос аромат парализует мою волю бежать.
Я снова опускаюсь на стул и расправляюсь с едой в считаные секунды. Бутерброд такой же вкусный, как и у Хезер. А может, даже еще вкуснее. Поневоле напрашивается вывод, что, кем бы я ни была прежде, мне определенно всегда нравились поджаренные на гриле сэндвичи с сыром.
«Интересно, можно ли извлечь пользу из такого рода информации?» – думаю я.
Достав салфетку из металлической коробки на столе, я быстро утираю губы, потом сминаю ее, бросаю на опустевшую тарелку и устремляюсь к выходу.
– Одну минуточку! – останавливает меня женщина в фартуке, хватая за руку. – Ты, быть может, самая красивая куколка, которая когда-либо к нам заходила, но это не значит, что ты не должна платить, как все.
Платить?
В памяти мгновенно возникают живые картинки. Коуди, обменивающий пачку денег на билеты в кассе автовокзала. Хезер, размахивающая своей кредитной картой сначала в супермаркете, а потом и в торговом центре. Скотт, бросающий несколько зеленых бумажек на столик в ресторане.
Я смотрю на официантку, охваченная панической растерянностью.
Она вздыхает и отпускает мою руку.
– Так-так. А денег-то у тебя и не водится, угадала?
– У меня… – начинаю оправдываться я, но в голову ничего не приходит, кроме отчаянной мысли: как же я буду жить, если не в состоянии ни за что расплатиться?
Официантка издает громкий стон.
– Не стоит так переживать. Я заплачу по ее счету, – доносится мужской голос.
Мы обе поднимаем головы и видим рыжеволосого мужчину, стоящего рядом с нами. Он сует руку в карман и достает несколько таких же бумажек, какие я видела у Коуди и его отца.
Официантка лишь передергивает плечами и берет деньги.
– Мне без разницы, кто из вас рассчитается.
Она нажимает несколько кнопок на кассовом аппарате. Ящичек с наличностью сначала с мелодичным звоном выдвигается, а потом со стуком исчезает из вида.
Я недоуменно перевожу взгляд с нее на мужчину и обратно, не до конца понимая, что именно произошло. Но потом вижу, что, забыв обо мне, официантка уже наливает кофе другим клиентам.
Глядя рыжеволосому мужчине в глаза, я говорю:
– Спасибо.
Он прямо встречает мой взгляд, и я замечаю, как под густой бородой его губы складываются в широкую улыбку. Так мне улыбалась только Хезер. С такой же добротой. И я вдруг чувствую, что улыбаюсь в ответ.
Внезапно мне кажется, что я вижу перед собой кого-то, с кем давно знакома. Прежде всего я узнаю эти глаза. Они выглядят такими…
Усталыми.
– Вам нужно немного поспать, – слышу я свой голос. При этом мне совершенно непонятно, зачем я произношу эти слова. Мои губы двигаются непроизвольно и выдают фразу сами по себе.
Чтобы скрыть смущение, я начинаю смеяться.
