Андрей Васильев - Отдел 15-К
– Ты молодец, что пришел. Моя труппа почти вся в сборе, не хватало только одного актера – продолжил итальянец. Он поднял арлекина вверх и потряс им перед лицом Ржавого – Что, Джузеппе, нам подходит этот мальчик?
Все так же улыбаясь, Малетто поднес арлекина к уху и казалось, что начал слушать то, что тот ему говорил.
– Приготовьтесь – прошуршал голос Германа.
– Мммм, как интересно – Малетто повертел головой – Мальчик, так ты пришел не один? Сеньоры, выходите сюда, мой театр всегда рад зрителям.
Герман первым вышел на освещенную площадку перед домом, в руке его поблескивал знакомый уже Кольке серебряный нож. За ним, треща ветками, двинулись и остальные.
– Сеньор Малетто, не так ли? – вежливо осведомился Герман – Насколько я понял, вы удерживаете в своем доме детей, причем против их воли. Не соблаговолите ли вы их отпустить?
– Детей? – итальянец наигранно развел руки в стороны – Каких детей? В моем доме нет никаких детей. В нем живу только я. Впрочем, в нем еще проживают актеры моего театра, но по отношению к куклам это слово звучит не слишком верно.
Малетто три раза хлопнул в ладоши и из открытой двери дома послышались тихие, как будто детские, шаги. Чуть позже из нее стали выходить куклы, с ниточками на руках и ногах, одетые в пестрые костюмы и словно сошедшие со страниц книг по истории Комедия дель Арте[6] – Бригелла, Уберто, Грациано, Коломбина…
– Марюта? – неверяще прошептал Ржавый, глядя на куклу, изображавшую служанку – Карась, вон же Марюта!
– Теперь уже нет – согнулся в полупоклоне Малетто – Это Фьяметта.
– На перо падлу надо ставить – Карась тряхнул рукой, со щелчком выкидывая узкое лезвие ножа, другой он отодвинул застывшего Ржавого себе за спину – Ну что, псина, айда к блатному?
– Идиото – даже как-то с жалостью посмотрел на него итальянец – Ну почему все сразу хотят меня убить, и никто не хочет посмотреть перед этим мой гениальный спектакль?
– Я театры не люблю, там в буфетах коньяк бодяжат – кошачьим шагом Карась начал приближаться к итальянцу, на его лице играла улыбка – Начальник, ты же, если что, на суде покажешь, что это была самооборона?
– Меня здесь вообще не было – ответил Герман, обходя итальянца с другой стороны.
– Нет, нет, нет – Малетто сделал два шага назад – Надо говорить: «Нас больше не будет».
Он снова хлопнул в ладоши и крикнул что-то на итальянском.
Колька даже не заметил, как куклы спрыгнули с крыльца дома и подбежали к ним.
– Ай! – нож Карася упал на землю, в его руку вцепилась кукла в костюме служанки. Вслед за ножом на снег брызнула кровь, похоже было на то, что мелкая тварь попросту вгрызлась в руку вора.
Что было с Германом Колька не видел, поскольку его шею захлестнула тонкая, но очень прочная нить, перед глазами появилось кукольное детское лицо в колпаке и круглых очках.
– Хи-хи-хи – рассмеялось оно и свело руки, затягивая удавку все сильнее.
Перед глазами Кольки поплыли круги, ноги подкосились, уже стоя на коленях, он вцепился руками в нить, пытаясь ее разорвать или хотя бы растянуть…
– Что же ты делаешь, лиходей! – как будто сквозь вату услышал Колька – Снова ты за свое!
– Уйди, старик – в голосе Малетто прозвучала неподдельная злоба – Я пожалел тебя в прошлый раз, в этот не пощажу!
– Пожалел ты, как же – голоса стали уплывать вдаль, в ушах бешено застучало, и Колька понял, что это, похоже, конец…
Именно в этот момент он почувствовал, что может дышать. Судорожно вздохнув, Колька схватился за горло – нити не было.
– Братие! – голос старика был силен и звонок – Нет мне прощения, то мне ведомо, но и не себе я помощи прошу! Души-то детские пожалейте, безвинны они. Помогите мне, братие, не совладаю я один с ним!
Гулкий и глухой удар колокола ошеломил Кольку, он шел как будто из-под земли.
– Чего это? – услышал он шепот Карася.
– Не знаю – слова пришлось выдавливать, горло было как будто чужое, вместо привычного голоса раздавалось словно змеиное шипение.
Карась оказался рядом с Колькой, одна рука у него была в крови, кожаная куртка была в нескольких местах располосована.
– Проклятый старик – Малетто озирался и хлопал в ладоши, куклы столпились вокруг него.
– Гляди – Карась ткнул пальцем в сторону кустов, Колька повернул голову туда и удивленно заморгал.
Из темноты выходили люди в черных рясах, с крестами на груди, у каждого из них в руке был факел.
Итальянец, увидев монахов-черноризцев, что-то завопил на итальянском, куклы бросились к дому, он поспешил за ними, обернувшись на ходу –
– Глупцы, вы думаете, что театр Малетто на этом закончился?
– Братие, поспешите! – надсадно крикнул старик – Уйдет, окаянный! Нельзя, чтобы он дверь закрыл.
Малетто почти успел захлопнуть дверь. Почти.
Дом вспыхнул так, как будто его облили бензином и одновременно подпалили с разных сторон. Вспыхнула и фигура Малетто, стоящего на крыльце у самой двери, ярко-красный огонь как будто пожирал его изнутри, полыхала кукла Арлекина, которую он так и не выпустил, корчились и извивались, как будто в каком-то диком танце его актеры.
– Спасибо вам, братие – поклонился в пояс монахам старик – Спасибо, что отозвались, что подсобили. Знаю, не простили вы меня, но то мой крест.
Монахи молча развернулись и ушли в темноту, где-то снова бухнул колокол.
– Ааааа! – полыхающая фигура Малетто спрыгнула с крыльца, крутанулась на месте, после кукольник побежал по путям, рассыпая вокруг себя огненно-яркие искры. Сразу после этого крыша дома провалилась внутрь, столб огня поднялся к небу, что-то ярко вспыхнуло и все пропало – и итальянец, и его куклы, и полыхающий дом. Осталась только ночь, снег, кровь на нем и завывания ветра.
– Вот же хрень какая у нас здесь водится – Карась достал из кармана платок и начал затягивать им кровоточащую руку – Все завтра Лешему расскажу.
– И зря, он тебе все равно не поверит – заметил Герман, поднимаясь со снега. На его щеке были явно видны следы укусов – Такое своими глазами видеть надо. Да ты и сам завтра засомневаешься – было это или нет. Ржавый, ты здесь? Цел?
– Цел – мальчишка вылез из-за рельсов, где, видно, спрятался, когда началась катавасия – А Марюта тоже сгорела вместе с домом?
– Эээ, парень, это была уже не Марюта – грустно ответил ему Герман – Марюта исчезла, когда в этот дом вошла.
– А где дед? – повертел головой Карась – Эй, старый! Ты где есть?
– Да не ищи его – Герман подошел к Кольке и протянул ему руку – Он тоже ушел.
– Куда? – Карась завертел головой.
– Кто знает? – Герман потер щеку – Мне Вика и про него рассказала, только я и предположить не мог, что мы и с ним, на наше счастье, столкнемся.
– А кто это был-то? – прохрипел Колька, держась за саднящую до сих пор шею.
– Калика перехожий – Герман шумно выдохнул, подцепил с земли пригоршню снега и вытер им лицо – Вот в такую же ночь, только пять веков назад, он постучался в монастырь, который стоял как раз в этих местах, попросил приюта. А монахи его не пустили, за что он их и проклял. И как только это проклятие прозвучало, земля разверзлась, и монастырь ушел под землю, на веки вечные.
– То-то мне показалось, что колокола бамкали – отметил Карась – А я подумал, что в ушах звенит.
– Так монастырь по легенде и ныне там – оперативник показал пальцем на землю – А старик этот на земле задержался – проклятие-то нешуточное было. Ходит он теперь и пытается прощение вымолить за те слова, что некогда произнес, да вот все никак. Монастырь там – а он здесь.
– Слушай, а нам он чего помог? – спросил у Германа Карась – С какой радости?
– Кто знает? – Герман грустно усмехнулся – Может, потому что русский, может, потому что дети, а может, потому что через добрые дела прощение получить можно. Да и пять веков – это не шутка. Тут либо человек верой и духом укрепится, либо злом пропитается. Наш дед – добро в сердце пустил, а тот… Тот всё спектакли ставил, на человеческих смертях да душах.
– Он точно сгорел? – подергал за рукав Германа Ржавый, опасливо смотря на рельсы.
– Дом сгорел – это самое главное. Без дома он никто, в нем вся его сила была. Те-то три раза его в нем, небось, и сжигали, а надо было их порознь жечь – оперативник глубоко вздохнул и поднял голову вверх – Смотри-ка, снег почти закончился.
– Весна на носу – Карась печально посмотрел на порезанную куртку – Ладно, братва, пошли, накатим у Сурена грамм по пятьсот, имеем право.
– Так вроде десять часов давно пробило? – ехидно сказал Герман – Опять же – мы цветные, не по закону.
– Пошли – прохрипел Колька – Не слушай его.
– Спелись – печально сообщил Ржавому Герман – А потом все удивляются – как это милиция мирно сосуществует с криминалом?
