Лариса Петровичева - На границе чумы
Ему стало грустно, и, возможно, впервые за десять лет Андрей почувствовал себя по-настоящему одиноким: его родина внезапно напомнила о себе, но в такой отвратительной и уродливой форме, что лучше бы ее и не было, такой родины…
Постепенно он вышел к знакомым местам, заметил, где раздваивалась обманувшая его тропинка, но отправляться на поиски круники Андрею уже не хотелось – на душе было противно, а в сапогах хлюпало. Автоматически подобрав еще несколько ягод киши, он побрел домой.
Уха у Нессы вышла превосходная: жирная, наваристая, сытная. Наевшись, Андрей удобно устроился на лавке и принялся чистить добытые коренья. Танк и рогач стояли у него перед глазами, и думать не хотелось ни о чем.
– У тебя хорошо получается, – похвалила его Несса, которая уже успела вымыть посуду и теперь старательно штопала свой порванный жилет. За время отсутствия Андрея она основательно взялась за обустройство дома и успела сделать уборку – глядя на чисто вымытый пол, Андрей подумал, что теперь на него можно, как в турецкой поговорке, выливать мед и кушать.
– Стараюсь, – проронил Андрей. – Как нога?
Несса потерла повязку.
– Болит немного…
– Скоро буду швы снимать, – сказал Андрей. – Вытащу нитку, и будешь как новая.
Несса поежилась, видимо, в красках представив себе процесс вытаскивания нити.
– А ты вроде бы в другом платье была? – поинтересовался Андрей, пристально рассматривая Нессу. – Точно в другом.
Та кивнула, опустив голову и скомкав в кулачке край передника, расшитого пышными красными цветами. Ее ответ поразил Андрея до глубины души:
– Я домой прокралась. Взяла кое-чего… зима ведь впереди. Да там и так все разворуют… А нам пригодится.
Андрей только головой покачал. Шустрая девица! Средь бела дня пошла садами и огородами в деревню, где совсем недавно казнили ее мать, и нет сомнений в том, что и к ней теперь не испытывают теплых чувств, да еще и добра с собой принесла.
– Ну ты и ловкая, ничего не скажешь. Страшно было?
Несса опустила голову.
– Страшно… – едва слышно ответила она. – Особенно когда назад шла. С грузом ведь… А там могли и собак спустить. Но повезло.
Она протянула руку, и Андрей увидел на ее ладони крохотную куколку-оберег: такие в Кучках скручивали из разноцветной ткани и ниток. Пестрая, лупоглазо-пуговичная, эта кукла должна была приносить удачу владелице. Андрей присмотрелся: а ведь потертая уже, видавшая виды. Наверно, вдова Ирна в свое время скрутила ее для дочери – чтобы Несса не знала невзгод и печалей.
Пока амулет не особо защищал ее.
– Хорошо, что я ее нашла, – промолвила Несса. – Очень хорошо. Она нам поможет.
Она сжала кулак и зарыдала. Впервые с момента смерти матери. Взахлеб.
Глава 6
Охота объявлена
Шани не встречал Дину два месяца. Она уехала курировать строительство, еженедельно присылала отчеты государю, а Бойше, вооружась дряхлыми костяными счетами, подсчитывал расходы и хватался за голову. Завербованные по всему Аальхарну рабочие рыли котлован, в каменоломнях добывали розовый мрамор, и лучшие скульпторы и художники страны уже начинали создавать статуи и иконы для украшения храма. Шани же о храме почти не думал: осенью ему хватало и других забот. Созрели белые ягоды макуши, которые традиционно использовались для приготовления приворотных зелий. Принцип их действия был в чем-то схож с земной марихуаной: в измененном состоянии сознания привороженный радостно пускал слюни и невероятно жаждал еды и плотских утех. Весь нюанс был в том, что макушь в больших количествах очень быстро разрушала печень, и вчерашний пылкий любовник сегодня уже корчился в муках и отправлялся к Заступнику. Ведьм десятками свозили в инквизицию из округов, Шани прекрасно знал, что никаким ведьмовством тут и не пахнет, и перед ним просто деревенские дуры, которым приспичило к Новогодию выйти замуж, но пострадавшие от приворотных зелий открыто обвиняли их. Заплечных дел мастер даже начал жаловаться: очень уж много ведьм, тяжело работать. Впрочем, так он жаловался каждую осень – скорее уже для вида, чем по причине реальных невзгод.
Измученных пытками ведьм провозили по городу в назидание всем прочим любителям травить ближнего своего. Под вопли горожан на центральной площади шеф-инквизитор подробно разъяснял вину каждой, затем ведьму секли кнутом и отправляли в тюрьму на несколько лет. Раньше за привороты либо сжигали, либо побивали камнями, но Шани оказался человеком прогрессивных взглядов и, проанализировав статистику, заявил, что при столь массовом использовании макуши в низшей любовной магии Аальхарн через десять лет может остаться вообще без женщин. Наверно, это был первый случай в истории страны, когда наказание за колдовство допускало определенные послабления…
Итак, дел у шеф-инквизитора всеаальхарнского было немало, о храме он почти не думал и очень удивился, когда на приеме в честь именин государя увидел архитекторшу – разнаряженную в пух и прах, с увитой жемчугами прической и сияющими бриллиантами на шее. Девушка выглядела невероятно довольной жизнью: видимо, уже начала выкраивать из денег, выделенных на строительство, некую долю в свой карман. Ничего другого Шани и не ожидал – на хлебном месте все кормятся – и занялся философским диспутом со своим соседом по небогато накрытому столу – придворным лекарником Олеком, который прекрасно помнил судьбу своего предшественника и держался довольно натянуто. Впрочем, вино перевело беседу в более неформальную плоскость, и Олек осмелился поинтересоваться:
– Что же, святая инквизиция может… – он хихикнул, – найти подход к любому?
– Абсолютно, – серьезно ответил Шани. – Впрочем, истинным сынам Заступника волноваться не о чем. Мы не имеем привычки терзать невинных.
Олек улыбнулся жалко и криво. Со всех сторон государю закричали многая лета, Шани тоже поднял свой бокал. Вино было, разумеется, не из государевых кладовых, а подаренное горожанами купеческого происхождения и потому очень хорошее.
– Что же, – продолжал Олек, когда здравицы стихли, – вы можете потащить человека в ваши пыточные за самые безобидные слова? Например, «я верую в Заступника»?
Шани печально усмехнулся, разглядывая розовые блестки в глубине своего бокала. Видимо, со стороны он действительно выглядит чудовищем, этаким повелителем боли и мучений. Особенно грустно то, что таким его считают самые, по большому счету, образованные люди Аальхарна.
– И прямо сейчас я поведу вас в камеру пыток как еретика, который не верует в силы Небесные, – строго сказал Шани. Олек не то что побледнел – посерел, словно жизнь покинула его. Казалось, он вот-вот упадет в обморок. «Я действительно монстр», – подумал Шани и произнес: – Ну, разумеется, нет. Олек, вы же взрослый человек, должны понимать…
Олек подобострастно усмехнулся, но дрожать не перестал.
– Не шутите так больше, ваша бдительность, – попросил он. – У меня больное сердце, могу и не выдержать.
– Простите меня, – искренне сказал Шани. – Действительно некрасиво получилось.
Олек кивнул. Он прекрасно помнил, как прежний шеф-инквизитор Тафф, недавно, кстати, причисленный к лику святых и при жизни печально известный явными садистскими наклонностями, за такие разговоры легким движением руки отправлял на дыбу, так что решил сменить тему:
– У вас интересный выговор, ваша бдительность. Родились на севере?
Саша Торнвальд родился в Испанской федеральной земле, когда его родители занимались изучением и реставрацией великолепного храма Святого Семейства, и, после русского, испанский стал его вторым родным языком. С тех пор прошло немало лет, но Шани до сих пор смягчал «л» в конце слова по старой привычке.
– Воспитывался в монастыре Шаавхази, – улыбнулся Шани. В тех краях в самом деле говорили на диалекте, похожем на испанский по фонетике. – Дальний Север, деревянное зодчество и кружевные наличники даже на окнах бедняков. Когда приехал в столицу, то даже занимался с речевиком – говор был просто ужасный…
– А сейчас все просто прекрасно, – сказали сзади.
Шани обернулся и увидел Дину, которая небрежно обмахивалась дорогим веером из белоснежных пышных перьев. Да, подумал он, если раньше это была тихая скромница, то теперь – придворная дама. К тому же очень дорогая. Не каждому по карману.
– Девица Сур, – Шани слегка наклонил голову в приветствии и обвел архитекторшу кругом Заступника, – добрый вечер.
Олек деликатно поклонился даме и удалился в сторону кравчих, разливавших наливки. Дина очаровательно улыбнулась и присела рядом с Шани. Он сразу уловил тонкий запах ее дорогих духов.
– Как поживаете, ваша бдительность? – поинтересовалась она.
Шани заметил, как государь скользнул взглядом по залу в поисках девушки и, увидев ее рядом с шеф-инквизитором, чему-то довольно кивнул.
