Джессика Броуди - Не вспомню
Я ненадолго задумываюсь.
– И тебе это не нравится?
Я вижу отражение его лица в оконном стекле. Коуди качает головой и закрывает глаза.
– Как мне может это не нравиться? Просто хорошенькие девушки обычно не разговаривают с такими парнями, как я. А если и вступают в разговор, то… Скажем так, ничего хорошего от них не услышишь.
– И потому ты сердит на всех красивых девушек подряд, – подвожу итог я.
– Да, наверное. – Он в сердцах бьет кулаком в спинку сиденья перед собой. – Вот только ты совсем не такая, как другие красотки из нашей школы.
Это заявление и радует, и печалит меня одновременно.
– Почему же?
– Начать с того, что ни одна девица с прелестным личиком, которую я знаю, не разберется с проблемой Гольдбаха. Ну и, конечно… В общем, ты нормально со мной общаешься.
– Значит, не стоит так уж злиться на всех красивых девочек подряд?
Коуди смеется.
– Ты начинаешь напоминать мою маму.
– А это хорошо?
– Это… – Он силится подобрать нужное слово. – Это… сложно.
Мне же начинает казаться, что в его жизни сейчас сложно абсолютно все.
– Давай лучше поговорим о тебе. – Он неожиданно поворачивается в мою сторону. Багровые пятна полностью сошли с его лица.
– А что обо мне разговаривать?
Коуди достает из рюкзака бутылочку питьевой воды и вскрывает крышку.
– Думаешь, дома у тебя был парень? Ну, до того как память решила тебя покинуть?
Он делает глоток.
Я обдумываю вопрос, пытаясь найти более точное определение слову «парень» в данном контексте.
– Ты хочешь знать, был ли у меня любовник? – спрашиваю я.
Поперхнувшись водой, Коуди разбрызгивает. Отдельные капли попадают и на меня. Сидящая через проход дама бросает на нас недовольный взгляд.
– Именно это я и хотел узнать, – подтверждает он, когда перестает смеяться. – Любовник! Так был или нет?
Мне вспоминается медальон, лежащий в верхнем ящике туалетного столика.
…Я сам отдал его тебе.
Но я в ответ лишь качаю головой:
– Не помню.
– А я уверен, что их у тебя было сразу несколько, – заявляет Коуди и снова отпивает воды из бутылки, причем на этот раз не расплескав ни капли.
– Сомневаюсь, – отвечаю я, закрываю глаза и откидываюсь на подголовник сиденья.
– Что ж, тем лучше для тебя.
От удивления я даже снова открываю глаза.
– Это еще почему?
Коуди пожимает плечами.
– Не то чтобы я был слишком опытным в таких делах, но, судя по всем рассказам, слышанным, любовь – это сплошная заноза в заднице.
– Что?
– Головная боль, – перефразирует он, видя мое недоумение. – Короче, ничего, кроме мучений. Только всю душу выматывает. То одно, то другое. «О, я люблю его! Нет, я его ненавижу! Все-таки люблю! Но, по-моему, он сам влюблен в Клэр. Пожалуйста, очень тебя прошу, пойди и все узнай у него самого! Потом мне расскажешь». По-моему, все это совершенная чепуха и напрасная трата времени.
– Да, – вполне искренне соглашаюсь я, стараясь не обращать внимания на то, как внезапно теплеет точка у меня между глазами. – Ты абсолютно прав.
Глава 14
Подтверждение
От автовокзала в центре Лос-Анджелеса мы на обычном городском автобусе добираемся до аэропорта. Коуди проложил весь маршрут с помощью своего сотового телефона, что только усилило мое желание как можно скорее обзавестись собственным.
Когда мы оказываемся на месте, он спрашивает:
– Ну и что теперь? У тебя есть хоть какой-то план действий?
На самом деле никакого плана у меня нет. Я осматриваюсь по сторонам в надежде увидеть или почувствовать что-нибудь знакомое, но не улавливаю ничего. Я сама не знаю, почему так упорно верю, что в какой-то момент нечто вдруг вызовет во мне ответную реакцию, какое-то воспоминание. Ведь до сих пор мне вообще нечем было подпитывать эту веру.
– Наверное, нужно попытаться найти кого-то, кто мог видеть, как я садилась в самолет.
Коуди морщит лоб.
– Что-то я тебя не понимаю, – признается он.
– Считается, что я находилась на борту рейса сто двадцать один компании «Фридом эйрлайнз», направлявшегося в Токио. И я хочу получить стопроцентное подтверждение этому.
– Стоп, стоп, стоп! – восклицает он, поднимая обе руки. – Уж не хочешь ли ты сказать, что притащила меня в такую даль с целью проверить факт, уже тысячу раз подтвержденный всеми средствами массовой информации?
Тротуар перед зданием заполнен людьми. Они входят и выходят из терминала, волоча за собой тяжелые чемоданы и сумки. Я надвигаю козырек бейсболки как можно ниже на глаза и спрашиваю:
– А откуда мне знать, что эти сообщения правдивы?
– Лучше скажи, почему ты сомневаешься в том, что тебе говорят правду?
Я раздумываю, стоит ли рассказать Коуди о вопросе, который мне задала журналистка у больницы, и о юноше рядом с супермаркетом. Обо всем, что говорил он. Тебя не было в том самолете, и ты не можешь этого не знать. Но все же решаю до времени ни с кем не делиться информацией. По крайней мере, пока у меня не накопится чуть больше фактов.
– У меня странное предчувствие, – признаю я. – У них концы с концами местами не сходятся. Например, почему меня не было в списке пассажиров рейса?
Но на Коуди это не производит впечатления.
– Отец считает, что случился сбой в работе компьютера.
– А если никакого сбоя не было? – вступаю я с ним в спор. – Что, если они лгут?
На этот раз Коуди приходится задуматься.
– Тогда это какая-то глупая ложь. Им выгоднее было бы солгать, что ты значилась в списке. Так они скорее прикрыли бы свою корпоративную задницу.
Я не вполне понимаю смысл его последней фразы, но даже и не пытаюсь вникнуть.
– Мне нужно все знать наверняка.
Он взваливает рюкзак на плечо и издает еще один тяжелый стон.
– Отлично! Тогда пойдем искать кого-нибудь, с кем можно поговорить.
Мы входим через автоматические двери и почти сразу оказываемся в очереди к стойке продажи билетов на международные рейсы «Фридом эйрлайнз». Я узнаю эмблему на стене. Она в точности такая же, как и та, что показывали в телевизионных новостях, когда вели репортаж с места крушения. Я опасаюсь, что не смогу без содрогания смотреть на нее так близко, но она не вызывает у меня никаких эмоций.
Когда подходит наша очередь, женщина за стойкой жестом приглашает нас подойти. Первым шагает Коуди. Я же держусь у него за спиной, уставившись в пол.
– Доброе утро, – говорит он, откашлявшись. Меня поражает перемена в его голосе. Вероятно, он постарался сделать его как можно более басовитым.
Я поневоле радуюсь, что попросила Коуди о помощи. В такой момент его присутствие стало совершенно необходимым, и он справляется со своей ролью, пусть и ворчит, что я заставила его поехать почти насильно.
– Доброе утро, – отзывается женщина. – Вы хотели бы приобрести билеты на один из наших рейсов?
Не поднимая головы, я слегка толкаю Коуди в бок, и он продолжает:
– Вообще-то нет. Мы надеялись поговорить с кем-нибудь о рейсе сто двадцать один. О том самом, что потерпел катастрофу.
Улыбка мгновенно пропадает с ее лица.
– Извините, но мы не уполномочены разговаривать на эту тему.
Коуди поворачивается ко мне, разводя руками.
– Слышала? Она ничего нам не скажет. Пойдем отсюда.
Он пытается развернуться, но я останавливаю его, схватив пальцами за рубашку. С очевидной неохотой ему приходится сделать еще одну попытку:
– Но мы рассчитывали найти сотрудника, который наблюдал за посадкой пассажиров или работал в тот день за стойкой регистрации.
Лицо женщины делается еще более напряженным.
– Как я вам уже объяснила, мы не имеем права ни с кем обсуждать тот рейс. Если вы не регистрируетесь на текущий перелет и не желаете приобрести билеты, я вынуждена просить вас уйти.
Коуди снова глубоко вздыхает, поворачивается и резким движением поднимает козырек моей бейсболки, полностью открывая лицо.
Больше ему не приходится ничего говорить. Женщина охает так отчетливо, что становится ясно: она сразу же меня узнала.
– Так это… вы, – произносит она очень тихо, но еще более нервно.
Я киваю.
– Что вы здесь делаете? – испуганно спрашивает она.
– Мне в самом деле необходимо с кем-то поговорить о том рейсе.
Женщина решительно мотает головой.
– Это невозможно. Вы должны уйти. Сейчас же.
– Вы сами там были? – настаиваю я, не обращая внимание на ее предупреждение. – Вы лично видели, как я поднималась на борт того самолета? Вы можете подтвердить, что я летела тем рейсом?
– Повторяю еще раз: я не могу это обсуждать. Вас вообще не должно быть здесь.
– Пожалуйста. – У меня начинает дрожать голос. – Я всего лишь пытаюсь найти ответ на один из миллиона вопросов, от которых распухает голова. Я… совершенно растеряна. Я не нахожу себе места от волнения и не знаю, во что верить. Мне важно поговорить с кем-нибудь!
