Саманта Шеннон - Сезон костей
– Да.
– Небось, уже тошнит? Но повторю: тебе повезло. В «Магдален» для смертных относительно безопасно.
– Сколько их всего?
– Смертных?
– Нет, резиденций.
– Ах, это. Давай считать. Каждая резиденция – своего рода район. Человеческих из них семь: «Баллиол», «Корпус», «Эксетер», «Мертон», «Ориел», «Куинс» и «Тринити». Нашира живет в «Сюзерене», где проводили собрание. Дальше на юге – «Дом» и «Замок», точнее КПЗ, а эта дыра – Трущобы. Улица называется Брод-стрит, она идет параллельно бульвару Магдален.
– А что за пределами города?
– Пустырь, в просторечье – Безлюдье. Там все нашпиговано минами и капканами.
– Кто-нибудь пытался его пересечь?
Лисс заметно напряглась.
– Да. – Помолчав, она вдруг спросила: – Долго парилась в Тауэре?
От неожиданности я чуть не подавилась баландой.
– Вообще там не была.
– Ты что, с луны свалилась? – Видя мое недоумение, Лисс покачала головой. – Ясновидцев сюда привозят из Тауэра. Иной бедняга десятку там отмотает, прежде чем попадет в Шиол.
– Не может быть! – Теперь понятно, почему мой сокамерник бормотал про девять лет.
– Очень даже может, – вздохнула Лисс. – Рефаиты – прошаренные ребята, знают, как держать нас в узде, как усмирять. За десять лет Тауэр кого угодно обломает.
– Кто они такие?
– Без понятия, но не люди – точно. – Лисс макнула хлеб в баланду. – Строят из себя богов и требуют, чтобы перед ними преклонялись.
– А мы, выходит, их почитатели, – хмыкнула я.
– Не просто почитатели – им мы обязаны жизнью. Рефаиты любят напоминать, что защищают нас от жужунов. Мол, рабство – это ради нашей же пользы. Говорят, лучше быть рабом, чем покойником. Попасть в лапы к инквизитору – тоже мало радости.
– Что еще за жужуны?
– Так мы называем эмитов.
– Почему?
– Традиция. Слово придумали «алые туники», они и воюют с этими тварями.
– И часто?
– По сезону. В основном зимой. Услышишь сирену, будь осторожна. Один гудок созывает «туник». Если гудит непрерывно, прячься. Значит, жужуны наступают.
– Можешь рассказать о них? – Я сунула в рот сухарь.
– Разные ходят слухи, – задумчиво проговорила Лисс. Отблески пламени падали ей на лицо. – «Алые» обожают нас пугать. Поговаривают, будто эмиты умеют принимать разные формы и убивать одним своим присутствием. Еще болтают, что с виду они – ходячие скелеты и им нужна кожа. Сам черт не разберет, что здесь правда, но до человеческой плоти они точно жадные. Жить без нее не могут. Если наткнешься на обглоданные конечности или калеку без рук и ног, не удивляйся.
Меня не затошнило, зато внутри все похолодело. Разум отказывался поверить в реальность происходящего.
Лисс потянулась поправить занавеску, и тут в глаза мне бросился клочок яркого шелка.
– Постой! Ты та самая гимнастка?
– Понравилось мое выступление?
– Очень.
– Так я зарабатываю на хлеб. Благо быстро научилась, а до этого балаганила у подмостков. – Лисс вытерла губы. – Видела тебя вчера с Плионой. Кстати, твоя аура наделала шуму.
Я промолчала. Обсуждать свою ауру с посторонним человеком небезопасно. Особенно в нынешних обстоятельствах.
Лисс вперила в меня пристальный взор:
– Ты зрячая?
– Нет. – Тут я не погрешила против истины.
– За что тебя взяли?
– Убила подземщика. – Снова правда.
– Как?
– Ножом. В состоянии аффекта. – Вот теперь наглая ложь.
Лисс не сводила с меня глаз. Зрячая, как и все гадалки, она безошибочно видела мою алую ауру. Будь у нее побольше информации, сразу догадалась бы, кто я и что.
– Не думаю. – Она рассеянно постукивала пальцами. – Ты не проливала кровь. – (Да, гадалка она явно неплохая.) – На оракула тоже не тянешь, – бормотала Лисс задумчиво, – не тот тип. Для фурии слишком спокойная, не медиум точно. Выходит, ты… – Гимнастка встрепенулась. – Ты странница. Верно?
Я выдержала ее взгляд. Лисс кивнула и расслабилась.
– Вот тебе и ответ.
– На какой вопрос?
– Почему Арктур выбрал именно тебя. Нашира давно мечтала заполучить призрачного странника, но ей не везло. Теперь она с тебя глаз не спустит. Решила подстраховаться: под защитой Арктура тебя никто не посмеет тронуть. Но если Нашира убедится, кто ты есть, живо подомнет под себя.
– Каким образом?
– Лучше тебе не знать.
Но меня уже было трудно удивить или напугать.
– У Наширы особый дар, – нехотя пояснила Лисс. – Заметила, какая у нее необычная аура?
Я кивнула.
– Так вот, у нее целый спектр способностей. Ей известно несколько путей в эфир.
– Чушь! Дар один для всех.
– Это в нормальном мире. Здесь его правила не работают. В Первом Шиоле свои законы. Заруби себе на носу, и жить станет проще. – Лисс подтянула ободранные колени к груди. – У Наширы пять ангелов-хранителей. Не спрашивай, как она их удерживает.
– Получается, она сборщик?
– Вряд ли. Скорее всего, была раньше, но потом ее аура деформировалась.
– Кем?
– Ангелами. – Заметив, что я непонимающе нахмурилась, Лисс подавила вздох. – Это только предположение, но мы считаем, она вобрала в себя дар всех пятерых, когда те были живы.
– Сборщикам такое не под силу.
– Вот именно. – Лисс косо посмотрела на меня. – Послушай мой совет: сиди тише воды, ниже травы и не высовывайся. Если Нашира догадается, что ты странница, тебе крышка.
Меня не так-то просто выбить из колеи. За три года в Синдикате невольно научишься смотреть в лицо опасности. Но это место все равно пугало. Слишком много неизведанного и неясного.
– Есть шанс сбить ее со следа?
– Есть, но ничтожный. Вам же предстоит пройти испытания, чтобы проявить дар. По результатам выдают тунику. После первого испытания – розовую, после второго – красную.
– Но ты ведь не прошла!
– И слава богу. Теперь вот служу под началом надсмотрщика.
– А кто был твоим куратором?
Лисс отвернулась к огню.
– Гомейса Саргас.
– Кто такой?
– Тоже наследный правитель. Их всегда двое: мужчина и женщина.
– Но Арктур…
– Обручен с Наширой, да, но к наследным не принадлежит, – презрительно фыркнула Лисс. – Только династия Саргасов вправе наследовать корону. Вот только, будучи кровными родственниками, они не могут вступить в брак – получится инцест. А Арктур из другой семьи.
– Выходит, он королевский избранник?
– По-здешнему принц-консорт. Хочешь еще бульона?
– Нет, спасибо.
Лисс плюхнула миску в таз с грязной водой.
– Почему ты провалила испытание?
– Осталась человеком. – Девушка чуть улыбнулась. – Рефаиты – не люди. Несмотря на внешность и повадки, они – не мы. Здесь, – она выразительно приложила руку к груди, – у них пусто. Чтобы поработить человека, им прежде всего нужно лишить его души.
– В смысле?
Не успела Лисс ответить, как занавеску внезапно отдернули и на пороге возник худой рефаит.
– Эй, ты! – рявкнул он на девушку.
Та испуганно отпрянула, прикрывая голову руками.
– Вставай, ничтожество! Дрянь убогая! Да у вас, мэм, гости! Королевой себя возомнила?
Лисс поднялась. Вся ее энергия куда-то исчезла, плечи ссутулились, руки задрожали.
– Прости, Сухейль. Номер сорок – новенькая. Я хотела объяснить ей правила Первого Шиола.
– Номеру сорок пора самой знать правила, – огрызнулся тот.
– Прости, господин, – пролепетала Лисс.
Сухейль замахнулся рукой в перчатке, словно хотел ударить.
– Переодевайся.
– Но у меня сегодня нет выступлений, – забормотала та и попятилась. – Ты говорил с надсмотрщиком?
Я исподтишка разглядывала тирана. Он был высокий и смуглый, как все рефаиты, вот только в глазах не равнодушие, а всепоглощающая ненависть.
– Мне нет нужды говорить с надсмотрщиком, бестолковая марионетка. Пятнадцатый по-прежнему не в себе. «Туники» требуют своего любимого шута ему на замену. – Сухейль вдруг оскалился. – Выступление через десять минут. Поторопись, если не хочешь присоединиться к своему дружку в КПЗ.
Лисс вздрогнула и резко поникла:
– Да, господин.
– Хорошая рабыня. – С этими словами он исчез, напоследок сорвав ветхую занавеску с петель.
Мы с Лисс бросились ее поднимать. При этом миниатюрная гимнастка тряслась как осиновый лист.
– Кто это был? – шепотом спросила я.
– Сухейль Шератан. Надсмотрщик отвечает перед ним, если что-то не так. – Она вытерла слезы рукавом. – Пятнадцатый – тот самый, кто заработал бессонницу. Его зовут Джордан. Он тоже акробат.
Я потянулась забрать у нее занавеску, как вдруг заметила алое пятно на рукаве блузки.
– Ты поранилась!
– Ерунда.
– Вовсе нет, – возразила я, по опыту зная, что кровь – это не шутки.
Лисс снова принялась тереть глаза, оставляя на щеках багровые полосы.
– Просто Сухейль подпитался мной.
– Чего?! – Я думала, что ослышалась.
– Подпитался мной, – повторила она. – Тебя не предупредили, что рефаиты питаются нашей аурой? Вечно они забывают.
