Фантастика 2023-153. Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Романов Илья Николаевич

Соблазн был слишком велик: Гарольд отчаянно хотел жить и уж точно не отказался бы жить вечно, не старея. Он посмотрел на провод, потом на меня. Провод выглядел безобидно, и он нерешительно приложил его к голому запястью.

Я не думал, что эффект будет таким молниеносным: Гарольд дернулся всем телом и рухнул. Я подождал пару секунд. Он не двигался, глаза невидяще смотрели в дощатый потолок. Как и в случае с Молли в переулке, меня поразила простота этого перехода, хрупкость границы между жизнью и смертью.

– Джонни… – Бен подполз к Гарольду, продолжая одной рукой держать висок. Второй пощупал пульс. – Ты его убил.

«Это был жест отчаяния», – хотел сказать я, но сил не было даже на слова. Я сполз на пол, держась руками за ножку железного стола. Ну вот и все. Последние пять минут я безумно боялся, что Бен заговорит и все испортит. Но он молчал – похоже, был высокого мнения о моей способности вести переговоры. Это было приятно. Я слабо улыбнулся, прислонившись лбом к ножке стола.

Мне тоже пришлось поверить Бену: когда-то он требовал, чтобы я держал мокрые руки подальше от оголенного провода, чтобы оживляющее электричество меня не убило. Я все еще понятия не имел, как это работает, но Бен вряд ли стал бы врать, и я облил Гарольда водой, стараясь попасть на манжеты рукавов, чтобы запястья уж точно промокли. А врать я еще в пансионе научился. Главное в этом искусстве – не проявлять лишних эмоций, не бегать взглядом, быть спокойным и самому верить в свои слова. Гарольд был трудным противником, но я победил.

Я приоткрыл глаза, чтобы выяснить, с чего Бен притих, – вдруг сознание потерял? – но тот по-прежнему разглядывал тело Гарольда. Цвета я перестал различать совсем – все вокруг теперь казалось черно-белым.

– А это могло бы стать милосердной казнью для преступников, – с исследовательским азартом протянул Бен. – У нас преступников вешают или обезглавливают, но вот это куда более человеколюбиво! Смерть мгновенная.

– Бен, – взмолился я. – Не время. Лучше перевяжи себе голову.

– Тут нет стерильных материалов, – рассеянно ответил он, продолжая изучать Гарольда. – Интересно, можно ли оживить электричеством человека, который умер от удара электричества?

– Бен! Соберись!

Голос у меня сорвался, и я умолк. За мной уже шел противник куда серьезнее Гарольда: сама смерть. Я вслепую нащупал свой карман и вытащил оттуда два камня, но тут в глазах потемнело, и я не успел их отдать.

Следующим, что я услышал, был звонкий каменный стук. Я с трудом открыл глаза и увидел, что Бен уже добрался до меня и сидит рядом, а на полу около нас лежит танамор – целый.

– Вытащил камень у этого господина, поднес к двум другим, и они сами собрались вместе, как в той сказке, – пролепетал Бен. Он взял с пола пенсне и криво нацепил. – Это какой-то неизвестный мне вид магнитного притяжения, нужно будет изучить его как следует.

«Может быть, это не магнитное притяжение. Может быть, это волшебство», – подумал я.

Танамор собрался целиком впервые почти за сорок лет. Вот теперь он был куда больше похож на трилистник, на высеченный неумелыми руками клевер. Один из листков по-прежнему сиял.

– А свет ты как объяснишь? – прошелестел я.

– Какой свет?

– Он сияет.

Цвета вокруг поблекли окончательно, но свет стал только ярче.

– Что сияет? Я ничего такого не вижу.

Я надеялся, это значит, что Бен не умирает. Получается, камень жизни зовет именно меня, тянется ко мне, хочет вернуть отнятую жизнь. Душа и разум все еще со мной, и двум другим камням нечего дать мне. Я потянул камень жизни к себе, и трилистник покорно распался на отдельные камни. Меня дрожь прошибла. Если даже это объяснимое природное явление, магнетизм или как там его, выглядит оно прямо как волшебство.

– Нужен только он, – прошептал я.

– Вот этот? – деловито спросил Бен и вытащил камень из моей руки. – Ну, проверим гипотезу. В сказке девушка приложила его к груди возлюбленного. Сейчас-сейчас.

Он потянулся к моему воротнику.

– Нет, – пробормотал я, с трудом держа глаза открытыми. – Верни Молли. Пусть оживет.

– Что ты несешь? – Он ловко ухватился за мои пуговицы, но я слабо отпихнул его руку. – Ты что, рехнулся?

– Желания умирающих – закон. И мертвых, наверное, тоже. – Я говорил уже еле-еле, так что Бену пришлось наклониться ко мне, я чувствовал его совсем рядом. – Я прочел письмо. Мне нельзя возвращаться. Особенно теперь. Я убил человека. А Молли украла рубины, но она больше не будет, а в остальном она безобидная. У нее хотя бы причина была благородная – семье помочь. Я не хочу вернуться и стать таким, как Гарольд. Не хочу.

– Ты таким не станешь.

– Отец написал, что возвращение проявляет в людях все худшее, а уж во мне полно всего можно проявить. – Я прикрыл глаза. Трудно стало держать их открытыми. – Тогда, в переулке, я решил: Молли мне встретилась, чтобы помочь вернуться к жизни. А вдруг наоборот? Может, это я ее дух-помощник. Она не попрощалась с семьей. Им будет ее не хватать. Ее кто-то там ждет. – Я заставил себя открыть глаза. – А мне не с кем прощаться, кроме тебя.

Зря я так старался – Бен на меня не смотрел и даже рядом уже не сидел, его внимание было поглощено аппаратом.

– Нет, – ожесточенно сказал он, будто почувствовал мой взгляд. – Я тебя не отпускаю, Джонни. Ясно? Не отпускаю!

Я собирался доказать ему, что прав, но не смог произнести ни слова, в горле просто захрипело. Но это меня больше не расстраивало. Лорд Спенсер в кои-то веки мог бы мной гордиться. Жить согласно его девизу у меня не очень-то получилось, а вот умереть получится лучше.

Файонн сделал все, что должен был сделать, и мог упокоиться. Я совершенно точно, гораздо острее, чем в первый раз, когда лежал с пробитой головой, почувствовал, что умираю. Тогда я был слишком напуган, но сейчас просто уходил, и все Джоны уходили со мной. Пожалуй, танец умирающего ворона, лекарства от всех болезней и жанр книг с разоблачением придется изобрести кому-нибудь другому. Мне пора было идти – лучше уж это, чем провести остаток жизни под страхом превратиться в Гарольда.

Оставалось сказать лишь одно, и я сосредоточился.

– У меня в кармане письмо отца. Еще там его эскиз надгробия, – пробормотал я. – Сделаешь мне такое. Я придумал, что там надо написать. По-моему, гениально. – Глаза я открыть уже не мог, но нашел в себе силы улыбнуться. – «Покойся наконец-то с миром».

Бен, кажется, не слушал. Какая отличная шутка пропала зря! Он суетился вокруг машины, что-то там двигал и подкручивал.

– Как же это сделать? Не понимаю, да что ж такое! – лихорадочно бормотал он.

– И еще одно последнее желание.

– А у тебя их не многовато? – огрызнулся Бен, не отрываясь ни на секунду от машины.

– Никаких больше воскрешений. Бросай это дело, займись какой-нибудь другой наукой. Майкл тебя ждет. Прошу, Бен, оставь мертвых в покое.

– Ладно! Но тебя я спасу, ясно? Все меня бросают: отец, мама, слуги, собаки, все! – Голос у него сорвался. – Но не в этот раз. Ни за что. Я знаю, что делать. Хочешь потратить камень на нее? Ладно! Но я вставлю камень в мою машину – вдруг она усилит его действие? Тогда его хватит, чтобы оживить вас обоих. Наука способна на большее, чем древние верования. Я тебя верну.

Мой славный умник-брат. Ничего у него, конечно, не получится, но приятно, что он так обо мне печется.

Меня вдруг оторвало от земли. Я крякнул и приоткрыл один глаз. Бен втащил меня на стол и кое-как устроил рядом с Молли – места там было маловато для двоих, пусть и таких хилых, как мы.

– Думал, ты меня вернул, чтобы было на ком машину испробовать, – пробормотал я, чтобы скрыть, как я смущен и растроган: искусство выставлять напоказ свою уязвимость было недоступно мне даже сейчас.

– Джонни, ты что, идиот? – заорал Бен, растеряв всю свою ученую невозмутимость. Какую-то гайку он затянул с такой силой, что в машине что-то брякнуло. – Я думал, ты понял! Я не сказал тебе, что ты вряд ли протянешь больше двух суток, хотя это вопиющее нарушение научной этики! Мне просто хотелось, чтобы мы хоть пару дней побыли вместе, как раньше.