Виктория Угрюмова - Белый Паяц
Во всяком случае, начальник Сумеречной канцелярии очень хотел на это надеяться.
* * *Король Могадор эт Альгаррода, отпустив слуг, не стал ложиться спать. Он облачился в простой костюм, висевший в потайном шкафу, глубоко надвинул на лоб черную шляпу с широкими полями, закутался в плащ и вышел из своей опочивальни в коридор, которым пользовались только гро-вантары, великий логофет и Гус Хиттинг.
Он шел к усыпальнице своего великого предка, Горвенала эт Альгарроды, Печального короля, сыгравшего со всеми такую злую шутку. И хотя он знал теперь, что гробница пуста, как скорлупа выеденного яйца, однако старые привычки так скоро не умирают. Да и куда ему было еще идти?
Он знал, что завтрашний день принесет ему известия о смерти разных людей – внезапной, но вполне естественной, хотя и странной. Осиротеют их дети, овдовеют жены. Нет, их не убьют. И он сегодня не подписал приказа об уничтожении мятежников. И даже не произнес вслух, что желал бы избавиться от этой проблемы, но разве в этом дело? В чем-то он все же был виноват, иначе зачем бы так терзала его глупая совесть.
Король, правящий огромной страной, не должен умирать в душе с каждым из подданных, которых он посылает либо обрекает на смерть. У него совершенно другая работа. Король не должен вдаваться в частности – частности мешают видеть целое, как за деревьями не видно леса. Этот урок он усвоил уже в детстве и с тех пор постоянно его повторял. Просто не всегда помогало.
Он шел к пустой гробнице, чтобы поговорить с тем, кто его наверняка не услышит; спросить совета у того, кто его не даст; искать сочувствия у того, у кого он его никогда не найдет. И это ему не казалось странным.
Куда еще идти королю, чей долг и чья совесть кричат абсолютно разные вещи.
Единственное, что как-то примиряло его с действительностью, – это мысль о том, что во всем происходящем существует некий высший смысл.
Иначе все в этом мире не имеет смысла.
* * *Когда долговязая фигура лоточника возникла на пороге его скромной комнатушки, Картахаль, похоже, совершенно не удивился.
– Проходи, – сказал он, пропуская ночного гостя. – Не спится? Думы не дают?
– Не спросишь, зачем я пришел? – усмехнулся продавец счастливых билетиков. – Не помешаю?
– Зачем бы ни пришел, проходи. Захочешь – сам скажешь. Не захочешь – спрашивать не стану. Просто посидим, выпьем.
– Я ненадолго.
– Разумеется, ненадолго. На рассвете мы уходим.
– Война…
– Что тут скажешь. Лучше садись к столу, наливай себе марьяги и вытаскивай своего Гауденция из-за пазухи. Где-то тут у меня должен был остаться от вчерашнего ужина кусок сыра. Он ест сыр?
– Как ты мог заметить, он ест все, что в состоянии разгрызть.
Гауденций обиженно посмотрел на хозяина, вздохнул – дескать, что возьмешь с грубияна и невежи – и принялся уплетать предложенное угощение.
Лоточник обвел взглядом обитель лучшего рыцаря Оганна-Ванка. Маленькая комнатка, голые белые стены, незанавешенное окно, минимум мебели – только узкая походная кровать, застеленная тонким покрывалом, стол, три стула, небольшой шкаф с книгами и картами да маленький сундук на замке, в котором Картахаль хранил то, чем по-настоящему дорожил. Судя по размерам замка – дорожил всерьез; судя по размерам сундука, таких вещей за свою жизнь он накопил совсем немного. На торцевой стене висят доспехи и длинный прямой меч.
– Нравится? – весело спросил Лу Кастель, наполняя стаканы вином. – Я здесь отдыхаю душой. Ты тоже бери сыр, не стесняйся. Ешь, пей.
– Я, собственно, хотел спросить, что было в твоем билетике.
– Странный ты человек, – пожал плечами воин. – Тебе какое дело? Я за него заплатил свой кровный нобль, стало быть, что там ни написано, все мое.
– Мне это очень важно знать.
– Не понимаю, – фыркнул Картахаль. – Но если ты не поленился ради такой мелочи притащиться ночью в казармы, значит, действительно важно. Изволь, вот он, твой билетик – никакого счастья мне не суждено.
И он бросил на стол перед изумленным лоточником абсолютно чистый с обеих сторон кусочек пергамента.
– Этого не может быть, – прошептал потрясенный продавец счастья. – Не может быть, ты просто не понимаешь.
– Да не стоит так переживать, – отмахнулся командир. – С кем не бывает? Подумаешь, ничего не написал. Ты лучше пей, пока есть что пить.
– Можно я попрошу тебя взять еще один билетик? – тихо спросил лоточник. – Бесплатно, разумеется.
– Послушай, друг, ты всерьез веришь в эти смешные предсказания? Тогда твой сурок разумнее тебя.
– Возьми. Это очень важно.
– И почему я не вытолкаю тебя взашей? – удивился Картахаль. – Ладно, будь по-твоему. Давай сюда свой лоток.
Сурок, оторвавшись от сосредоточенного поглощения очередного ужина, деловито покопался в куче пергаментов и взял в лапки пергамент, сложенный конвертом.
– Впервые играю в детские игры, – недовольно проворчал рыцарь, но билетик все-таки развернул и с торжествующим видом предъявил его лоточнику.
– Пустой, – потрясенно прошептал тот.
– Дались тебе эти предсказания. Ну да, пустой. Стоит ли делать из этого чрезвычайное событие?
– Впервые вижу человека, чья судьба еще не определена.
– Ничья судьба еще не определена, – глухо ответил Картахаль. – Даже судьба мертвых.
– Все в руце Пантократора.
– Все в руке моей, – возразил воин. – И ты меня не переубедишь.
– Хорошо, – неожиданно легко согласился лоточник. – Но раз уж ты такой любезный хозяин, что принял меня глухой ночью, перед походом, да еще поишь вином и кормишь сыром моего проглота, то не откажи еще в одной милости.
– А ты, однако, не такой скромник и бедолага, как мне показалось поначалу.
– Видимость обманчива, друг мой.
– Хорошо, я выполню и эту твою просьбу. Глупо, да и неосмотрительно останавливаться на середине пути. Говори, чего ты хочешь.
– Сыграть с тобой.
– Да бога ради. Только учти, я просто так не играю. В любой игре должны быть крупные ставки, иначе нет смысла даже садиться за стол.
– Согласен. Тогда я поставлю Гауденция, а ты – деревянную лошадку, которая лежит в том сундуке.
Лицо Картахаля превратилось в маску яростного и грозного бога.
– Откуда ты узнал о содержимом моего сундука?
– Не все ли равно. Мы живем среди людей, а не в пустыне.
– Можно сделать так, чтобы в пустыне, – осклабился Лу Кастель. – А потом вытрясти из тебя всю правду.
– Считай, что я просто предположил – и угадал.
– Считай, что ты уже покойник.
– Тогда предположим, что я подглядывал за тобой. Скверная привычка – не занавешивать окна, ты не находишь?
– Давай предположим, что я и теперь тебе не верю.
