Роберт Сальваторе - Восстание короля
Старые железные рудные тачки, были разбросаны по пещере, пара из них стояла на рельсах, которые уходили под более высокий дверной проём.
— Ах, мои залы и мои парни, — сказал Бренор, уходя от закрытой двери. — Мы вернёмся, прогоним орков и найдем моего мальчика и Пузана.
За второй дверью был короткий проход с крутым подъёмом. На дальней стене находился рычаг лебедки, с грудами тяжелой, подвергнутой коррозии цепи на полу под ним. Рельсы тянулись дальше вверх, туда, где когда-то был вход в главный комплекс шахт Мифрил Халла.
Но теперь эти рельсы упирались в стену, железную стену.
— Они запечатали его, — пробормотал Бренор, поднявшись к заблокированному выходу. Он приложил руку к металлу. — Волосатая задница Морадина, они закрылись от орков, и не впустят нас.
С удручённым выражением, точно отражающим его настроение, он вернулся к своим друзьями, и в ту же минуту, раздался первый оглушительный удар, когда тяжёлый молот опустился на железную дверь в комнате позади них.
— Нам некуда бежать, эльф, — сказал Бренор.
— Да, и у нас нет пищи, — сказала Кэтти-бри, и добавила: — Реджис, — когда Бренор посмотрел на неё.
Громоподобный удар сотряс пол под их ногами, и вокруг них посыпалась камни.
— У них есть таран, — сказал Атрогейт, и хихикнул, находя забавным то, как легко их направляли, загнали в угол и поймали.
Звяканье кандалов вернуло Вульфгара в сознание, немного, по крайней мере. Его плечо пульсировало — что-то там было порвано, без сомнения. Одна голень была сломана и не могла его держать, вторая нога тоже была разбита, и так сильно, что он не мог на неё опереться.
И поэтому, он висел на натянутых цепях и металлические кандалы рвали его запястья. В конечном счете, они прорежут их насквозь, и одна из его рук оторвётся, подозревал он, а затем он будет некоторое время висеть на оставшейся руке, пока та тоже не будет перерезана.
Тогда он рухнул бы всем телом на пол, и кто мог предположить, каким пыткам его подвергнут.
Он не мог видеть одним глазом, такой опухшей была половина его лица, и ему потребовалось долгое, долгое время, чтобы, наконец, суметь взломать корку крови и поднять другое веко. И затем он вздрогнул, хотя ему было ужасно больно даже немного двигать лицом.
Он был в большой и тёмной области примерно в середине одной из более длинных стен прямоугольной камеры. Факелы были установлены на стенах в случайном порядке, оставляя обширные участки в темноте. Это была двухуровневая камера с более высоким уровнем вдоль длинных стен и понижением посередине. Далеко внизу слева, посреди более короткой стены, вырисовывалось тёмное отверстие туннеля.
Столы и распорки с кандалами и стойки с неприятно выглядящими орудиями были рассеяны вокруг, на некоторых всё ещё остались привязанные гниющие останки каких-то несчастных. Только заметив те разлагающиеся трупы, Вульфгар почувствовал ужасное зловоние, висящее в камере.
Посреди более низкой зоны была яма, довольно большая, и Вульфгар увидел движение в ней, далеко внизу, но не мог разобрать, какие ужасные существа находились там.
Вульфгар видел, что его кандалы были не единственными, вбитыми вдоль каменной стены, к которой он был прикован, и он был не единственным пленником. Фактически, он был одним из многих. Он заметил нескольких дворфов, свисающих над землёй, побитых, несчастных и слишком коренастых, чтобы достать ногами до пола, и несколько человек, — все были между множеством скованных гоблинов, тоже слишком маленьких для кандалов, и поэтому висевших как дворфы.
Вульфгару показалось, что многие заключенные были давно мертвы.
Уродливый монстр бродил по комнате, и пара сопливых гоблинов следовала за каждым его шагом. Слишком низкий, чтобы быть огром, слишком широкий, чтобы быть орком, и Вульфгар признал в нём огриллона. Он сражался против нескольких из тех скотов в своё время и думал, что они были самыми тупыми и самыми порочными существами, самой ужасной смесью худших черт орков и огров, со злобой первого и разумом последнего.
Огриллон схватил что-то под покрывалом на тележке далеко внизу слева от Вульфгара, около входа в туннель. С трудом потянув свой груз — за лодыжку, как скоро понял Вульфгар, скот, загромыхал на середину комнаты. Разорванная и разбитая туша орка показалась из-под покрывала и шлёпнулась на каменный пол. Огриллон потащил её за собой, оставляя длинную полосу от внутренностей, мажущих пол кровью и желчью.
Зверский мучитель подошёл прямо к краю ямы в центре пола и, замахнувшись, швырнул тушу вниз. Едва она упала, Вульфгар услышал крики голодных чудовищ, рвущих, грызущих и чавкающих.
Гоблины, сопровождающие своего главаря-мучителя, казались особенно довольны этим, они прыгали и взволнованно смеялись. Один схватил тянущиеся внутренности и начал танцевать с ними, и почти слетел в яму, когда один из монстров с усилием их потянул, или возможно он засосал длинные кишки в свою пасть.
Гоблин, отпустил их в последний момент и шлепнулся на пол, а его уродливая маленькая спутница, безумно расхохоталась.
Вульфгар не знал, что делать. Он чувствовал себя, как будто он был брошен в середину пародии на зло, какого-то ужасающего собрания монстров, которых ребенок мог бы вообразить прячущихся под своей кроватью. Он вспомнил своё долгое падение и тварей, поджидающих его, и осознал, что всё было потеряно. Он мог только надеяться, что его друзья смогли убежать.
И что он умрёт быстро.
Он начал засыпать снова — возможно, не первый раз, поскольку он не мог быть уверен в том, сколько времени прошло, — когда был возвращён к реальности топотом жестокого огриллона, подскочившего на приподнятый пол прямо около него. Скот пренебрег им и прорычал, затем пошёл дальше, мимо дворфа и гоблина.
Он остановился перед другим дворфом и ткнул в бедного бородатого парня.
Дворф дрыгнул грязными и босыми ногами, пнув огриллона, но слабо, если эффект вообще был.
Рука огриллона рванула вниз, хватая дворфа за лодыжку и поднимая ногу ещё раз. Бедняга корчился и попыталась пнуть его другой ногой, но огриллон развернулся к дворфу, переместившись слишком близко для бедняги, чтобы иметь реальный эффект.
С силой его огрского наследия тюремщик дёрнул ногу вверх, и дворф скрючился и застонал от боли.
Тюремщик посмотрел бедному пленнику в лицо, а затем откусил пальцы его ноги.
И когда бедняга закричал, огриллон прожевал их и проглотил, и хихикнул от удовольствия, пошёл дальше вдоль ряда.
Были выбраны два гоблина и дворф, их цепи подняли над крюками длинным шестом, который очень напоминал каминную кочергу. Огриллон потащил их вперёд, а гоблины, следовали за ними, щёлкая кнутами.
