Руслан Мельников - Дикий феникс
— А разве дело не в целебных заговорах и мазях?
— Ну, как тебе сказать, — Бронский изобразил подобие улыбки. — Заговоры и мази, конечно, помогают, и помогают здорово. Они пробуждают скрытые резервы организма. Но поскольку у обычного «жильца» таких резервов меньше, чем у Феникса, то и процесс заживления происходит гораздо дольше, чем в твоем случае.
Дмитрий вспомнил раненого Игорька. А ведь действительно… Он так и не снял своей повязки. Рана у Игорька заживала медленно, несмотря на полноценную магическо-медицинскую обработку. Хотя рана, собственно, была не очень серьезная. Простреленное плечо — все-таки не простреленная грудь.
Впрочем, первую свою пулю Дмитрий поймал не грудью.
* * *— Когда на берегу Яузы, — продолжал Бронский, — Кристина прострелила тебе ногу…
— Вообще-то, меня там подстрелили «серпы», — перебил олигарха Дмитрий.
— Да нет, — одними губами улыбнулся ему Бронский. — На самом деле ту пулю в тебя всадила Кристиночка. Ты, Дмитрий, оказался слишком напуганным и слишком шустрым, а ей не хотелось, чтобы ты вдруг сдернул от нее так же, как до того сбежал от «серпов». Ну и заодно это было первым тестом на живучесть и скорость регенерации тканей. Благо в тот вечер все можно было валить на мертвых братьев из Ордена Серпа.
Ему что, придется принять на веру и это? Дмитрий покачал головой:
— У Кристины в обойме были капсулы с «тленом». А у меня в ноге — сквозная пулевая рана.
— Брось, — отмахнулся Бронский. — Кристиночка часто заряжает в свои капсульные обоймы пару-тройку пулевых патронов. Для большей, так сказать, убойности первой очереди. Ты не знал?
Знал. Только забыл…
Дмитрий глянул на Охотницу. Девушка отвела глаза. Неужели тогда у Яузы в него правда стреляла она? Вот же с-с-сука!
— В общем, твоя нога зажила быстрее, чем у простого смертного, — говорил Бронский. — Да что там нога! Если обычный «жилец» получает смертельное ранение, никакие мази и заговоры его уже не спасут. А тебе, между прочим, сегодня из автомата разворотили грудь. Ты в курсе, что у тебя было прострелено сердце?
Дмитрий невольно ощупал грудную клетку и снова покосился на Кристину. Охотница молча кивнула.
— Все-таки странно все это, — пробормотал Дмитрий. — Раньше со мной ничего подобного не происходило. Раны были как раны. Кровили, болели. Как у всех.
— Значит, твои прежние раны не представляли опасности для жизни, — пожал плечами Бронский. — Вспомни сам, какие травмы ты получал? Какие-нибудь незначительные порезы, ушибы, вывихи, ожоги. Ведь так? У тебя, наверное, и переломов-то серьезных не было.
— Не было, — согласился Дмитрий.
Несерьезных, кстати, тоже.
— Вот видишь. А физиологические особенности Феникса, равно как и приобретенные в прошлом навыки, сами по себе пробуждаются лишь в критической ситуации — в момент смертельной угрозы или сильнейшего стресса. Однако ты, я так подозреваю, раньше жил тепличной жизнью и в настоящие переделки не попадал.
Дмитрий задумался. И вправду… Хотя он и сотрудничал с желтой прессой, но в серьезные конфликты никогда не ввязывался, от криминала старался держаться подальше, интересы больших людей не задевал, дорожку отморозкам не переходил, на рожон не лез. Да и вообще «райтерствовал», больше выдумывая жизнь, чем описывая ее суровые реалии. В общем, Бронский прав: вполне себе тепличные условия. Этакий уютный мирок безобидного писаки. Маленькая башенка из слоновой кости…
— Но уж когда Фениксу, пусть даже и не осознавшему себя, грозит серьезная опасность, все его скрытые возможности, знания и умения сами прут наружу, — говорил Бронский. — Не замечал в последнее время за собой ничего такого?
Замечал!
Это было похоже на правду. Дмитрий вспомнил, как, имея в руках лишь свернутую в трубочку газету, сумел справиться в своей квартире с вооруженным «серпом» в кепке. Тогда ему показалось, что тело действует само, но он списал все на первобытные инстинкты. И потом тоже — когда прорывался мимо крепких ребят, поджидавших его у подъезда. И когда отстреливался из пулемета от патрульных машин, погнавшихся за «хондой» Кристины.
Ведь никогда раньше в своей жизни он так не дрался, да и с оружием по-настоящему дел не имел. В этой жизни — нет. А вот что касается других, которые он прожил, но о которых пока не помнит…
И о которых со временем непременно вспомнит.
Если он действительно Феникс.
* * *— Кое-что из дремлющего потенциала Феникса, правда, можно активировать и без стрессовой встряски — при помощи специальных заклинаний и магических практик, — продолжал Бронский.
— Вы пытались? — поднял на него глаза Дмитрий.
— Разумеется. Кристина делала это.
— Когда?
— Когда лечила тебя. И когда учила. Вернее, помогала вспомнить забытое.
Ну конечно! Уроки на базе Охотников! Значит, вся та магическая муть, что сопровождала обучающий процесс, должна была не вбить в него новые умения, знания и навыки, а пробудить старые…
Дмитрий вспомнил, что даже Кристина удивлялась его меткости во время стрельб в тире.
— Вся база знала, какой ты способный ученик, — не умолкал Бронский. — Никто не сомневался в том, что ты Феникс.
«И Ромка тоже знал, — теперь-то Дмитрий был в этом уверен. — И передал свое знание „факелам“».
— Так может быть, и на операции меня брали, чтобы я поскорее все вспомнил? — предположил он.
— В первую очередь на операции тебя брали для того, чтобы проверить еще одну отличительную особенность Феникса, — ответил Бронский.
— Какую?
— Умение находить мертвых братьев. Фениксы, как никто другой, чувствуют близость людей, которые живут за счет чужой жизни. Это у вас что-то вроде природного радара. Так вот, твой «радар» тоже «включили», вернее, многократно усилили во время обучения. А потом — испытали «в поле».
Дмитрий усмехнулся. Похоже, это испытание он выдержал. Ведь именно он, сам еще того не осознавая, засек мертвяка на джипе, совершившего жертвоприношение. Засек даже прежде, чем тот разгромил остановку на Садовом кольце. И Пастуха из Братства Часов в кафешке обнаружил он, Дмитрий. И того «скорпиона» с черной барсеткой…
Кстати, въезжая в дачную резиденцию Вронского, он тоже почувствовал смутное беспокойство. Но не придал этому значения. А зря. Мог бы и догадаться, что здесь полно мертвяков.
— А вы не боялись меня потерять во время охоты? Что, если бы я сбежал?
— Тебе бы не позволили этого сделать, — Бронский указал взглядом на Кристину.
— А если бы меня захватило другое Братство?
— Тебя бы ему не отдали. У группы, в составе которой ты работал, всегда был огнемет, и машина с огнеметом на самом деле никогда не отъезжала от тебя далеко.
