Вольфганг Хольбайн - Рыцарь Хаген
Хаген удивленно взглянул на альба:
— Ты?
Альберих кивнул:
— Мне здесь делать больше нечего.
— Это верно, — Хаген горько усмехнулся: — Твоя задача выполнена. Надеюсь, что успешно.
Альберих даже не улыбнулся:
— Будущее покажет.
— Тебе… нельзя уйти, — внезапно вмешался Гунтер.
Хаген вопросительно посмотрел на короля.
— Кримхилд обо всем знает.
Хаген побледнел:
— Зна… знает?..
Гунтер кивнул на труп Ксантенца:
— Этот болван разболтал ей обо всем. Почему, как ты думаешь, здесь оказался я? Не успел Зигфрид выехать за ворота, ко мне примчалась Кримхилд и принялась осыпать упреками. Рыдая и вопя, она заявила, что я буду виновен, если с тобой что-то случится.
— Кому еще об этом известно?
— Да всему двору! Кримхилд не старалась скрыть эмоции. Она так громко причитала, что разбудила ползамка.
Хаген задумался. Боль и отчаяние исчезли. Он снова стал самим собой. Быть может, это и было новой ловушкой, которую Зигфрид уже после смерти приготовил ему и Гунтеру. Но теперь он знал, что делать. Он вернется. Пусть Гунтер все испортил, он займется этим потом.
— Тогда мы возвращаемся, — решил он. — Пусть будет так, как хотел Зигфрид. А ты, Гунтер, все подтвердишь. Что мы дрались с Ксантенцем и я его прикончил.
— Ты? — ужаснулся Гунтер, — Я… я не понимаю. Почему ты хочешь отвечать за меня?
— Ты убил Зигфрида ударом в спину. И хочешь этим прославиться?
Гунтер вздрогнул. Упрямство промелькнуло в его взгляде.
— Но ты, мой друг, не должен расплачиваться за мои поступки. Кримхилд возненавидит тебя!
— Несчастный глупец! — простонал Альберих, — Неужели ты думаешь, что обретешь уважение, если все узнают об этом? Если ты жаждал славы, нужно было с мечом в руках биться с ним и погибнуть! Но ты не более чем трусливый убийца, и именно так тебя назовут!
— Нет, — молвил Хаген, — не назовут. Никто не будет знать, что произошло на самом деле. Никто, кроме Гунтера и меня, — С этими словами он осторожно вынул меч из окоченевших пальцев Зигфрида.
Альберих обернулся. Но понял он слишком поздно.
Бальмунг перерезал ему горло легким прикосновением, и голова карлика покатилась с плеч.
Глава 19
Был почти полдень, когда они наконец достигли Вормса. Обратный путь оказался очень долгим: Хаген настоял на том, чтобы в город они въехали никем не замеченными. И поэтому пришлось пробираться окольными путями — Вормс населяло много народу, и далеко не все соблюдали королевский запрет покидать город и его ближайшие окрестности.
Они ехали рядом, посередине — конь Зигфрида с трупом нибелунга. Лошадь Альбериха расседлали и отпустили на все четыре стороны, а самого повелителя альбов похоронили неподалеку от лесной поляны. «Никто не вспомнит о бедном карлике», — со странной горечью думал Хаген.
Тело Зигфрида Хаген отнес к источнику и обмыл, как полагается, водой. Одежда Ксантенца была залита кровью, и отмыть ее было не так-то просто. Быть может, Хагена подтолкнуло к этому непреодолимое желание очиститься самому, смыв вместе с кровью и грязью и вину со своих рук.
За все это время они перекинулись лишь несколькими фразами; молчали они и по дороге в Вормс. Хагена бесконечно мучило это безмолвие, да и Гунтера, впрочем, тоже. Но слова были теперь бесполезны — с их помощью ничего нельзя было исправить, а все беды, которые можно было нанести словами, уже свершились.
Несмотря на ранний час, праздник в городе был в полном разгаре. Смех и музыка встретили их, не успели они свернуть на мощеную улицу. Орава чумазых ребятишек с криками выбежала навстречу, но бросилась врассыпную, увидев двух всадников, а между ними — мертвеца.
Гробовое молчание, словно невидимая вуаль, распространялось вслед за ними — куда бы они ни повернули, смех и музыка стихали, бурлящее веселье точно задыхалось. Люди, завидев Гунтера, Хагена и убитого Зигфрида, застывали на месте, то и дело раздавался приглушенный шепот, произносивший имя Зигфрида или Хагена. Во взглядах затаился ужас, смешанный с любопытством.
И вдруг Хагена озарило — поступок Гунтера на самом деле не имел никакого значения. Этих людей мало заботило, жив Зигфрид Ксантенский или мертв, побежден он в честном бою или предательски убит. Скорее всего, он лишь первый из многих: гибель Зигфрида послужит поводом к началу войны, после которой Вормс вновь станет пылью, из которой и был рожден. Но и это не играло большой роли. Как же незначительны были они все! Даже сама Урд, и ее смертные божества, и христианский Бог тоже, чьи проповедники рассуждали о бессмертии и его власти над миром и остальными богами. И они тоже когда-нибудь будут забыты.
— Что с тобой, мой друг? — негромко спросил Гунтер, когда они миновали лагерь цыган. Хаген понял, что его мысли были написаны у него на лице.
— Ничего, — Он улыбнулся. — Я… просто пытался успокоить самого себя.
Гунтер натянул поводья. Взглянув на неподвижное тело Зигфрида, он покачал головой:
— Ты меня ненавидишь.
— Ненавижу? — Хаген на секунду задумался, — Нет. С чего ты это взял?
— Потому что я слабак, — прошептал Гунтер. — Проклят богами тот день, когда я взошел на престол Вормса!
Хаген не ответил. Что он мог сказать еще, кроме того, что было повторено уже сотню раз? Он понимал, что Гунтер страдает так же, как и сам он, если не сильнее. Ему было жаль короля.
Ворота крепости были широко распахнуты, решетка поднята. Их, должно быть, уже заметили, гробовая тишина, казалось, охватила весь Вормс. Даже из лагеря странствующих цыган не доносилось ни звука, и, хотя Хаген заставлял себя отводить взор от пестрых шатров, он чувствовал, что взгляды сотен глаз обращены на них с Гунтером. Наверное, Кримхилд уже известно об их возвращении. Как бы ни было больно, он сам поведает ей обо всем, пусть это будет именно он, и никто другой.
Гунтер вмешался в ход его мыслей:
— Я скажу им всю правду.
Хаген резко остановил коня:
— Что-о?
— Правду, — повторил Гунтер, — О том, что это я предательски убил Зигфрида.
— Ты с ума сошел, Гунтер?
Король вздохнул:
— Нет, мой друг. Я никогда не был так рассудителен, как сейчас. Ты… ты мой единственный настоящий друг. И я не допущу, чтобы ты жертвовал собой ради меня.
— Я делаю это ради Вормса! — воскликнул Тронье, но Гунтер решительным жестом перебил его:
— Нет, Хаген. Я знаю, что ты хочешь мне сказать. Сегодня утром я выслушал тебя, но у меня было достаточно времени обо всем подумать. И я больше не хочу.
— Чего? — разозлился Хаген, — Жить?
