Вадим Панов - Красные камни Белого
– Главное, что у тебя хорошее настроение.
– Чем труднее достается победа, тем она слаще. – Помпилио посмотрел на зачехленную бамбаду, но доставать ее не стал. Вместо этого взял девушку за руку: – Ты выглядишь грустной. – Пауза. – Страшно?
– И страшно тоже, – не стала скрывать Марина, глядя мужчине в глаза. – На самом деле я переживаю за ребят… – Короткий вздох. – За Беллу.
И не просто переживала – в глазах девушки застыла тревога, которая о многом сказала погрустневшему адигену.
– Она справится, – коротко сказал Помпилио.
– Я знаю, – прошептала девушка. – Но… мы правда вернемся за ними? Я не хочу оставлять их на Ахадире. Это… это неправильно.
– Если мы захватим «Неудержимый», то получим подавляющее превосходство в огневой мощи, – мягко, но очень уверенно произнес Помпилио, ответив на взгляд Марины. – На Ахадире нет силы, способной тягаться с импакто, а потому мы спокойно вернемся к храму и возьмем Ллойда и Беллу на борт. Они – мои люди, и я буду о них заботиться.
– Потому что ты адиген.
– Да, потому что.
Девушка судорожно вздохнула.
Получив честный ответ, она заметно успокоилась, однако Помпилио не закончил:
– Единственный, кто может нам помешать, – Старшая Сестра.
– Я помню…
– Она хочет нашей смерти. Она не отдаст нам импакто, а это единственный способ спасти Беллу.
– Я знаю.
Адиген обнял девушку за плечи и прижал к себе:
– Только Старшая Сестра способна помешать нам вернуться за Беллой. Только Старшая Сестра. Она ненавидит меня, она ненавидит Беллу. Помни об этом.
– Хорошо… – Марина закрыла глаза и спрятала лицо на груди Помпилио. – Я все поняла. Старшая Сестра – наш враг.
– Почему Грозный назвал гипнотом тебя?
– Не Грозный, а Помпилио, – поправил девушку Ллойд.
– Не уходи от вопроса.
Прохладная фраза стерла с лица Чизера ухмылку, и он ответил серьезным тоном:
– Чем ты недовольна?
– Я…
– Ты привыкла получать заслуженное? Хочешь, чтобы все знали, что это ты управилась с мырами?
– Да, – честно ответила синеволосая, надменно вскинув подбородок. – А что?
– А то, что мы не можем доверять нашим друзьям, и потому Помпилио вынужден принимать меры предосторожности: если что, они в первую очередь нападут на меня, и у тебя будет время ответить, – негромко объяснил Чизер. – Кроме того, он обозвал меня дрессировщиком, а не гипнотом. В противном случае я не продержался бы и минуты.
– Пожалуйста, прекратите болтать, – попросил идущий позади Брашас.
Вождь спорки не слышал ни слова, но ему действовал на нервы шелестящий шепот пленников… Нет, бывших пленников, а сейчас – союзников. Которых еще предстоит убрать…
Двусмысленность ситуации и ее откровенная неприглядность также раздражали Брашаса. Он был воином и подличать не любил: если враг, значит, враг, если друг, значит, друг. Даже проникновенная речь Старшей Сестры не помогла – осадок, как говорится, остался. К тому же убить придется своих же, спорки, волею случая занесенных на священную планету и более ни в чем не виновных.
Вот и срывался охотник, злясь не столько на спутников, сколько на себя.
– Помолчите!
– Нас могут услышать?
– Лучше не рисковать.
– Извини.
Старшая Сестра отправила в храм два десятка воинов, вооруженных карабинами, дробовиками и пистолетами. Для серьезного боя маловато – у засевших в Красном Доме чужаков были пулеметы и бронемашина, – но храм люди Брашаса удержать могли, а большего от них не требовалось. Предполагалось, что воздушный бой продлится недолго, закончится победой «Неудержимого», после чего чужакам не останется ничего, кроме капитуляции.
– Внутри вы будете молчать, молчать и еще раз молчать, понятно? – Брашас угрюмо посмотрел на пленников-союзников-жертв. – Молчать, что бы ни случилось.
– Я должен буду позвать зверей, – с улыбкой напомнил Ллойд. – Жесты дело важное, но говорить все равно придется.
– Только с моего разрешения.
– Хорошо.
Тем временем три воина, поднатужившись, сдвинули в сторону камень, и Брашас указал на открывшийся проход:
– Сначала будет узко, пойдем по одному, потом, в коридоре, станет проще.
– Я должен идти первым, – немедленно сказал Чизер. – Не хочу, чтобы мой питомец съел кого-нибудь из твоих бойцов.
– Между проходом и внутренним коридором есть дверь, которую твоим зверькам не открыть, – объяснил Брашас. – Так что в проходе безопасно.
– Поверю тебе на слово.
– Никогда! – рявкнул Осчик, словно Вандар мог его слышать.
И едва не погиб – кто-то выстрелил на голос, и пуля пробила перегородку в полуметре от головы галанита.
– У тебя нет выхода, – продолжил увещевания капитан. – Я не хочу ссориться с Компанией, Вальдемар! Что мне это принесет, кроме проблем? Даю слово, что оставлю тебя в живых. Тебя и всех, кто меня предал.
Вандар сидел на капитанском мостике и гудел в переговорную трубу, наполняя помещения цеппеля успокаивающим басом. А его люди дополняли предложение плотным огнем, не позволяя бунтовщикам высунуться из кубрика.
– Вальдемар, опомнись. Ты устал, у тебя сдали нервы, но это объяснимо: экспедиция получилась трудной. Я посажу тебя под замок и выпущу в первом же порту. Даю слово.
– Сука!
Выстрел, еще один и еще… В пистолет вошла последняя обойма.
Кто именно из людей Хеллера оказался предателем, Осчик не знал, да и не хотел знать. Плевать ему на это знание. Сейчас – плевать.
Он вышел в коридор, почти дошагал до мостика, удивляясь, что не видно старпома – они договорились встретиться у дверей, – и услышал шум. Крик. А следом – грохот, и в коридор вывалился окровавленный Хеллер.
Вальдемар среагировал мгновенно: выхватил пистолет и, отступая к лестнице, открыл огонь по людям Вандара. Отбился, ухитрившись добраться до второй палубы, однако толку от этого не было никакого: бунт провалился.
Верные капитану цепари сумели отстоять и астринг, и машинное отделение, и теперь наседали со всех сторон, заблокировав неудачливых мятежников в кубрике.
– Предлагаю последний раз: сдавайтесь!
Трое цепарей – все, что осталось от заговорщиков Хеллера, – одновременно посмотрели на Осчика.
«Тупые твари!»
Но ведь прав проклятый капитан, во всем прав: выхода нет. Бунт провалился и выбор невелик: держаться до последнего патрона либо поверить в искренность Вандара.
– Надо сдаваться.
– А как же мы?
– Поверьте капитану на слово.
Безжалостному пирату? Человеку, приказавшему бомбить мирный поселок?
– Тебя он тоже убьет, – вздохнул самый старший из цепарей. – Вандар никого не прощает.
И что? Разве это повод отказываться от надежды? В конце концов, в чем-то капитан прав: ссориться с Компанией ему не с руки.
