Юрий Никитин - Изгой
Снова пахнуло гарью, а огонь стал как будто ярче. Он вздрогнул, в двух шагах неслышно появилась крепко сбитая фигура в металлическом доспехе. Турч умел двигаться и бесшумно, как призрак, что значит — побывал в разных переделках, где надо было не только с воплем и мечом над головой, но и ползком с ножом в зубах.
Турч кашлянул, спросил:
— И тебе не спится?.. Да, все чуют, что утром последний приступ.
Олег потянул носом, поморщился, сказал озабоченно:
— Что там горит? Пожары, что ли... Но почему так спокойно? Раньше гелоны, как муравьи, давно бы воду таскали...
Турч поморщился:
— Не пожары. Там эта дурь... Жгут целые дубы, готовят уголья. Вроде бы Ляна пройдет босиком. Олег, удивился:
— Зачем?
Турч с полным равнодушием пожал плечами:
— Не знаю. Наверное, чтобы поднять дух защитников. Мол, я, слабая женщина, и то не боюсь огня, а вы, мужчины, должны быть стойкими в бою... Что-нибудь в таком роде. А кто-то вообще говорит, что это проверка ее невинности. Мол, если за то время, что она жила в отсутствие Скифа, не делила ложа с мужчинами, то пройдёт легко... Не знаю, как она может пройти по углям, у нее ж такие нежные ножки!
Олег подумал, пожал плечами:
— Вообще-то она подолгу бегала босиком в лесу. А там не везде песочком посыпано. И не везде травка. Так что подошва ее маленьких ножек все же как копыто. Я, к примеру, смогу перейти через эти угли хоть три раза туда и обратно, но разве это докажет мою невинность? Когда идешь по углям, тут главное — не задерживаться. Тем более не останавливаться. Ладно, а тебя ворота не тревожат? Слишком долго их обходили, а на стены бросались с другой стороны.
Турч кивнул:
— Ты уверен, что раньше не руководил обороной? А осадой?.. Ладно, можешь не говорить. Они даже Скифа уже приучили смотреть только в ту сторону.
— А ты...
— Ворота они выбьют, — ответил Турч угрюмо. — Но я собрал сколько мог народа и держу его поблизости от ворот. Там завтра будет очень жарко!
Ветерок пахнул неожиданно горячий. Волосы затрещали, он вскинул голову. В ночи промчался рой злых красных ос. Хорошо, если успеют погаснуть там, на взлете, но, если упадут где-то близко на сухое дерево, пожар вспыхнет наверняка... Какая-то дурь с этим предстоящим испытанием.
Но тревожная мысль сразу ушла, сменившись мучительным беспокойством, что потерял какую-то важную мысль, что, возможно, продвинула бы его на шажок по этой трудной дороге познавания...
Турч посмотрел на него как-то странно, махнул рукой и двинулся по гребню стены. Слышно было, как строго окликнул стражу, обругал. Ему отвечали бодрыми сиплыми голосами. Звякало железо, донесся запах кислого вина и острого лука.
На востоке забрезжил рассвет, плечи Олега передёрнулись от утренней свежести и сырости. Он еще раз взглянул на небо, ноги сами понесли по ступенькам вниз, здесь ветра нет, затишно, а от построек идет животное тепло.
Длинная костлявая фигура двигалась навстречу, края балахона почти тащились по земле. Олег подумал, что жрецы наверняка наступают друг другу на полы, а то и на свои собственные .
Окоем кивнул ему безразлично, глаза устремлены вперёд, Олег спросил громко:
— Погоди, что там за дурь с этим... хождением босиком по углям?
Окоем остановился нехотя. Олег видел в глазах жреца острое желание послать его в преисподнюю, какое дело чужаку до их ритуалов, но этот чужак пришел со Скифом, правитель постоянно к нему прислушивается, и Окоем нехотя буркнул:
— Тебе-то что?.. Она должна доказать, что невиновна. Народ лучше повинуется правителям непорочным. Тем, которые лучше, чем они сами.
— И только?
— А что еще?
Олег наконец поймал ускользающий взгляд верховного жреца:
— Не хитри. Зачем это тебе? Твои звезды тебя подвели...
Окоем ответил неожиданно зло, с нажимом:
— Звезды никогда не подводят! Что в небесах написано, то и будет. Просто надо читать верно. В пророчестве сказано, повторяю тебе еще раз, что от сына Колоксая пойдет великий род самых величайших правителей, полководцев, завоевателей, потрясателей Вселенной... Это мы подумали на Гелона, но ведь и Скиф тоже его сын!
Олег подумал, признал:
— Да, верно. Но всё равно что-то не сходится. Ляна — непорочна, я верю. Она пройдет по горящим углям! Окоем нахмурился, покусал губы:
— Ты... не веришь звездам? Я — верю. А они гласят, что моя дочь родит от сына Колоксая многих сыновей. Значит, Ляна не сумеет пройти испытание.
Олег предположил осторожно:
— Но есть еще один сын.
— Агафирс?
— Да. А у него, как я слышал, жены еще нет... Окоем нахмурился, пожевал губами.
— Я смотрел на звезды, — сказал он наконец. — Еще утром было две звезды в созвездии Колоксая... Но вот в полночь одна сорвалась с неба. За нею был огромный длинный хвост, но все же она погасла, даже не достигнув земли. Я не знаток неба, но такой ясный знак понять могу даже я.
Олег внимательно посмотрел ему в глаза:
— А если упала звезда Скифа?
В рассвете было видно, как потемнело лицо верховного жреца. Он стиснул кулаки, а под сухой кожей вздулись желваки.
— Я люблю Гелонию, — ответил он наконец. — Я буду сражаться за нее. И за того, кто на стороне Гелонии. И какие бы блага мне ни сулило небо, я не отдам дочь за врага моей Гелонии... врага страны, где начали сбываться мечты простого народа!
Со стороны лагеря дул холодный злой ветер. Обычно Олег мало замечал, что снаружи его самого: снег или жаркое солнце, но сейчас, когда внутри все холодеет от недоброго предчувствия, быстро продрог, совал ладони под мышки, наконец, ушел со стены в свою комнатку, которую совсем недавно делил со Скифом.
Сон не шел, весь город чует, что днем агафирсы либо выбьют ворота, либо сломают стену. И будет последний страшный бой, будет резня, кровь, крики жертв и злобный хохот победителей. А он чувствует только жалкую беспомощность загнанной в угол жертвы.
Странно, знает же, что решится все через несколько часов, но все равно мысли текут вяло, сонно, в виски покалывает, будто перетрудился, хотя за весь день не поднял и соломинки. Гнетущее ощущение близкой беды вовсе не заставило метаться в поисках выхода — сидит как пень, ждет. Чего ждет? Так корова видит мясника с топором в руках, но даже не пытается убежать или бодаться...
Задумавшись, он не сразу ощутил чьё-то присутствие в закрытой на засов комнате. Еще не понимая, что могло встревожить, рассеянно огляделся, а рука скользнула к поясу. Почти забытое движение, давно уж не хватался за рукоять ножа, но сейчас, в этом странном мире без магии...
В комнате кто-то был помимо его самого. Невидимый. Олег тряхнул головой, сделал волевое усилие, очищая мозг и зрение, и тут же из трепещущего облака вышел Россоха.
