Олег Верещагин: - Путь домой. Книга вторая
Тело ещё не успело рухнуть на гальку, а неожиданный защитник Сандры, перескочив через него, в прыжке столкнулся с третьим бойцом, метнувшимся навстречу. Левым локтем небрежно отшвырнул вооружённую руку врага… а правая рука с пальцами, скрюченными, как когти зверя, безжалостно вцепилась пирату в лицо, и тот покатился по берегу, дико вопя и закрывая лицо ладонями.
Вот теперь темноволосый, приземлившись на ноги, выхватил оружие… нет, не выхватил. Достал. Скрестил перед лицом палаш и дагу. Поднял скрещённые клинки над головой. И перетёк в боевую стойку, как живая ртуть.
Томагавки в него метнули сразу двое. От одного темноволосый лениво (!!!) уклонился, и тот лязгнул где-то в камнях. А второй…
Сандра видела, как этот ненормальный выронил дагу. Разворачиваясь на пятках, поймал томагавк за рукоять. Продолжая круговое движение, послал его обратно. И, завершая поворот, поймал дагу, которая не успела упасть.
С томагавком между глаз в прибрежную воду молча свалился его хозяин — один из двух раненых.
«И их осталось трое,» — вспомнилась Сандре, окаменевшей у скалы, строчка из песенки про негритят. Было семеро. Только что. А осталось трое.
С начала схватки прошло несколько секунд.
Кажется, до этих троих — оставшихся — только сейчас дошло, что происходит. Да и то — по тому, как они переглядывались, было ясно, что они и сами не верят в это произошедшее. А увериться окончательно этот мальчишка им просто не дал.
Визгливо вскрикнула скрещивающаяся сталь, разбрызнулись веера искр. Сандра увидела, как один из пиратов, чтобы удержать захваченный дагой палаш, смешно побежал вокруг темноволосого — сперва просто так побежал, а потом уже без головы. Второй падал, зажимая руками вспоротый живот. Последний, и так уже раненый, пятился, не сводя глаз с клинков противника, на которых не было ни следа крови. Челюсть мальчишки прыгала, он зажмурился так, что веки задрожали, и уронил палаш, когда дага темноволосого потянулась к его животу…
Темноволосый негромко хмыкнул, и надо было слышать, сколько прозвучало в этом коротком фырке презрения. Дага быстро дёрнулась… и вместо вываливающихся к ногам пирата кишок к ним свалились его клешёные штаны.
Дага перерезала ремень.
Темноволосый символически вытер о рукава куртки свои клинки — серые, в царапинах и щербинах, но с кромками, заточенными до нестерпимого серебряного сияния — и, не глядя, вбросил их в ножны. Деловито оглядел поле боя… вернее — побоища. Тот, кого он ударил пальцами в лицо, хрипло стонал, не отводя окровавленных ладоней от лица, и Сандра с содроганием поняла, что темноволосый играючи выбил ему глаза. Парень со вспоротым животом корчился возле собственных внутренностей. Остальные лежали неподвижно; если кто-то и был жив, то предпочитал не подавать никаких признаков этой самой жизни.
— Не стой столбом, — приказал спаситель Сандры последнему оставшемуся в живых, который только теперь осмелился открыть глаза, не веря, что ещё жив. — Подбери штаны… тем более, что гордиться там тебе особо нечем, — мальчишка побагровел так, что из глаз брызнули слёзы, а Сандра неожиданно для себя хихикнула. — И посмотри, что с твоими дружками.
После этого он, повернувшись к Сандре, слегка поклонился. Молча. Выпрямился. Сандра только теперь полностью, как следует, рассмотрела его лицо. И поняла, что он младше, чем показалось сперва — хорошо, если есть четырнадцать лет. Другой вопрос — сколько он ЗДЕСЬ?
— Это твои люди? — он указал подбородком в сторону Хэла и Нэда. Сандра закусила губу, но справилась с собой и кивнула:
— Да… Они защищали меня и погибли… Ты кто?! — вырвалось у неё наконец.
— В данном случае это не важно… — мальчишка покусал уголок губы. — А важно следующее. Первое — мы не сможем похоронить твоих ребят. Второе… ты умеешь хорошо бегать?
Подтолкнутая чем-то изнутри, Сандра оглянулась. И увидела, как метрах в ста, не больше, из-за скал один за другим выскакивают не меньше двух десятков пиратов. Щёлкнул выстрел, и пуля, с визгом отрикошетировавшая от камня, заставила девчонку рвануться вперёд, мимо своего спасителя…
Андрей Медведенко
Живёт в согласье с временами
До хлеба жадная толпа,
Но тайно властвует над нами
Любовь, которая слепа.
Тому — венец, иному — плаха,
Она решает сгоряча…
Бела крахмальная рубаха
Бунтовщика и палача.
Очерчена обломком шпаги
Граница света с темнотой —
На белой гербовой бумаге
Поставлен росчерк завитой.
Так проверяются кумиры
На верность высшей из присяг.
Мальчишки, первенцы, задиры.
Последний вздох, последний шаг…
Да, да, конечно, всё на ощупь,
Всё наугад, всё второпях:
И этот снег, и этот росчерк,
И горький привкус на губах.
Но всё ж, не надобно юродства,
Пока у подданных любви
Блаженный гений благородства,
Как чёртик, мечется в крови.
Идиотизм положения был в том, что мне пришлось бежать в обратную сторону от бухты, где стоял «Большой Секрет». Двойной идиотизм — в том, что я отправился на прогулку один. Хотя — это всё то же дырявое счастье…
Девчонка неслась рядом со мной. Хорошо бежала, если честно — страх подгонял, наверное, а я на бегу подумал, что это может быть та самая Сандра и в некоторой степени мне повезло: не каждый раз удаётся вот так познакомиться. Хотя, я бросился ей на помощь просто потому, что бросился.
Наличие у преследователей ствола меня резко нервировало. Они держались всё в той же сотне метров и почему-то не особо старались приблизиться, но и не отставали. Такое поведение вызывало смутное беспокойство. Оно сильно напоминало…
«Поведение загонщиков,» — додумал я, резко останавливаясь, потому что метрах в двухстах впереди из-за скал высыпали, разворачиваясь в цепь, ещё не меньше двадцати пиратов. Сандра, со свистом дыша, остановилась тоже. У неё были отчаянные глаза.
В полукилометре от берега я только теперь заметил корабль. Пока бежали, краем глаза я видел что-то такое, но не оборачивался, да и походило это на скалу из-за неподвижности. Теперь же я видел, что это драккар. Узкий и длинный, со снятой мачтой и убранными вёслами, он лежал на воде совершенно по-особому, как никогда не лежат другие корабли, похожий на затаившегося зверя. На миг мелькнула дикая, но обнадёживающая мысль — а что если это пропащий Тиль или бог знает каким ветром занесённый сюда Лаури?! Это было бы слишком большой удачей. Но к людям, плавающим на драккарах, у меня сформировалось доброжелательное отношение.
