Елизавета Дворецкая - След черного волка
И однажды ночью она увидела, как Семислава тихо встает и выходит под звездное небо. Как идет по тропе мертвых через ельник, как вступает в Пекельный Круг. Как опускает руки к черной гари, обращаясь к лицу спящей Лунной Невесты…
И больше – ничего. Сон оборвался. Но Чернава не проснулась: тяжесть бессилия навалилась на грудь, сковала руки и ноги. Как иногда бывает, если гибнешь во сне и мучительно пытаешься проснуться. Старая ведунья рвалась в Явь, но не могла выйти из темных вод Нави.
Очнулась она только утром, когда рассвело. С трудом села, осыпанная длинными, тонкими, полуседыми прядями волос, еще почти таких же длинных, как у молодой беглянки. Сердце билось, заполнив, казалось, всю грудь. Чернава поднесла руки к лицу, пытаясь восстановить в памяти сон. Он поддавался с трудом, будто залитый смолой. Одно она помнила ясно: в Навьем ельнике что‑то изменилось.
Прибравшись, Чернава велела позвать сына.
– Отправляйся в нашу Навь. Проведай невесту. Сон я видела нехороший – как бы не сбежала она.
Ярко переменился в лице. Приказав родичам готовить лошадей, он вновь вышел на свежий утренний воздух и быстро направился к избе Доброслава.
Тот уже собрался вместе с прочими на жатву и ожидал, пока выйдет челядь, стоя у двери. Ярко замер в десятке шагов. Доброслав был здесь, а значит, если Семислава и сбежала, то не с ним. Поздоровался старший брат вполне непринужденно. Ярко открыл рот, снова закрыл. Нельзя же спросить: правда ли Семислава сбежала? Знаешь ли ты что‑нибудь об этом? На смех поднимет. После потери Молинки и отказа Лютавы Ярко уже был готов лучше умереть, но не пережить еще одного позора. Поэтому он просто развернулся и пошел к себе, где отроки уже держали коня. Сначала нужно побывать в ельнике.
С собой Ярко позвал Живорада и его двоих сыновей: Державку и Зажита. Во весь опор они скакали через луг, потом через перелесок, через поле, где уже жали рожь; жницы, едва начавшие работу, еще бодрые по утренней свежести, разгибались и в удивлении провожали глазами четверых торопящихся всадников.
Они уже были на тропе через болото, когда впереди мелькнуло что‑то темное. Подумалось – медведь. И лишь когда «медведь» замахал руками и клюкой, Ярко придержал коня.
– Ушла! – Изо всех сил торопившаяся баба Полазка едва переводила дух. – Утекла лебедь ваша! С ночи. И короба ее нет. На Кругу нет, нигде нет!
Конь заплясал, вращаясь вокруг себя на узкой тропе. Ярко кусал губы, не зная, что делать. Хотелось немедленно мчаться куда‑то, ловить ускользающее счастье, но куда? В какую сторону улетела его лебедь?
– Поедем до избы! – Живорад, как человек опытный, тронул его за плечо. – Посмотрим, нет ли какого следа.
До избы жриц оставалось совсем немного, и Ярко послушался умного совета.
Но ничего похожего на след обнаружить не удалось. Исчезли немногочисленные вещи, принесенные Семиславой. Запыхавшаяся Полазка, приковылявшая вслед за всадниками, подтвердила: Бела Лебедь собрала все свои пожитки, до гребешка. Да их и было при ней самая малость…
– Своей волей, значит, ушла! – Живорад сокрушенно покрутил головой. – Худо дело, сестрич…
– Куда она могла уйти? – Ярко предпочитал не задаваться сейчас вопросом, почему она на это решилась. – Отсюда всего две тропы. К Гостилову она не пошла, там бы ее заметил хоть кто. Значит, к Упе?
– Да уж верно, не в чащу. Что ей там делать? Не просто так она пошла куда глаза глядят, коли пожитки собрала. Куда‑то ушла. Стало быть, какая‑нибудь тропа ей требовалась. Поедем‑ка мы с тобой к Упе, а Державку домой пошлем. Если хочешь княгиню искать, нам дружина понадобится.
Державка поскакал назад, а оставшиеся трое поехали к Пекельному Кругу. Осторожно обошли его большой петлей по лесу, только Полазку послали на поляну посмотреть, нет ли чего. За Кругом вышли к тропе, что вела на Упу, – этим путем в круг доставляли мервецов, привезенных по реке. Ехали медленно, оглядывая тропу и растительность по сторонам. Надежда, что Семислава что‑нибудь в темноте потеряет, была призрачной и не оправдалась. Вот и берег. Ивы, вода…
Вдруг Зажит вскрикнул. Ярко и Живорад обернулись: отрок показывал куда‑то в кусты. Там что‑то белело. Ярко соскочил наземь и бросился в заросли.
На ветке висел лоскут белой льняной тканины – простой, даже не подшитый. Ни вышивки, ни еще какой метки. Однако на нем были завязаны два узла. Сами по себе они ни о чем не говорили – кроме того, что кто‑то о чем‑то условился и оставил знак.
– Увез ее кто‑то, – сделал вывод Живорад. – Видать, с челном здесь поджидали.
Ярко не ответил, напряженно думая. Если здесь Семислава села в челн, то уплыть тот челн мог в обе стороны – и вверх, и вниз по реке. Если вверх, то это путь на юго‑восток, к верховьям Дона. Что ей там де…
Гацыр‑бек! Ярко пробил холодный пот, и он безотчетно вытер лоб куском тканины с узлами, который все еще сжимал в руке. А если вверх – это к Оке… на заход солнца… Лютомер?
Перехватило дыхание. Ярко сжимал предательский лоскут и пытался вдохнуть. Мысли метались между двумя возможностями, из которых и не угадаешь, которая хуже. Хазарин Гацыр – или угрянин Лютомер? Оба они желали Семиславу. И кто‑то из них пытается вырвать ее из рук законного жениха. Но кто? Который?
– Надо, сыне, две дружины снаряжать! – Живорад сочувственно взял его за плечо. – И не знаю, где сейчас столько людей добыть – все ж на жатве. Или оставим дело до зимы? Так оно разумнее будет.
– До зимы? – Ярко обернулся к нему. – Чтобы он там ее… А я что делать буду?
– Но теперь‑то уж что! – Живорад развел руки и выразительно хлопнул себя по бокам. – Твоя невеста – имеешь право спросить за обиду. Но прямо сейчас или зимой – уже без разницы.
– Зимой я буду никто! – Ярко в отчаянии посмотрел на брата матери. – Если я не верну ее сейчас, Добрята на дожинках себя князем объявит! А надо мной насмеется, обзовет мальцом беспортошным! И потом уж его не спихнешь, хоть бы я трех Святкиных вдов за себя взял!
– Это верно…
Ярко зажмурился, словно не желал видеть белый свет после такого позора. Так и виделось, что теперь он будет, как в кощуне, год за годом бродить по белу свету и искать свою невесту, унесенную лютым змеем… черным вороном… серым волком…
– Серым волком… – повторил он вслух и открыл глаза.
Нет, это сделал не Гацыр. Савар со своей дружиной уехал давным‑давно и вернуться обещал только на следующий год, чтобы подтвердить докончания уже с новым князем вятичей и взять в жены кагану его сестру. Да неужели тайком воротился, чтобы попытаться выкрасть Семиславу из Навьего ельника? Откуда ему вообще знать, что она там? Что она обучена и собирается за Ярко уже этой осенью?
