Екатерина Соболь - Дар огня
Потом карту взял Олдус – то же самое.
– Давайте я попробую, – неуверенно сказал Сван.
Полчаса они бродили по какой-то уж совсем непролазной чаще, а потом вышли все к тому же дереву.
Но хуже всего было даже не это.
С тех пор как они вошли в лес, прошло не больше двух часов, но солнце здесь словно двигалось по небу быстрее, свет убывал, будто день клонился к вечеру. Тени деревьев на земле вытягивались, как костлявые руки, слишком быстро. Такого просто не могло быть, но Генри уже твердо усвоил: бывает все что угодно.
Он подошел к поваленному дереву и, прежде чем понял, что делает, ударил по нему ногой, потом снова и снова. Ему хотелось разнести дерево в щепки, он пинал его, задыхаясь от бессильной ярости, и остановился, только когда потемнело в глазах. Генри надеялся, что у всех хватит ума сейчас держаться от него подальше, но Сван подтащил к его ногам толстый обломок ветки и сказал:
– Вот, попробуй это.
Генри наподдал по деревяшке так, что она улетела, ломая на своем пути кусты.
– Ух ты! Здорово ногой бьешь! Наверное, в «Пни на счастье» всегда выигрываешь, да? Может, сейчас сыграем? – не унимался Сван, и Генри без сил опустился на поваленное дерево. – А, у нас мяча нет, он у Хью в мешке остался. Но вообще ты прав, подвижные игры – это то, что надо, когда настроения нет. Только я не хочу себе пальцы на ноге отбивать, давайте лучше в колесо дракона? Брось, чего ты так сморщился! Будет весело! Генри, смотри, ты огнедышащий дракон, бежишь за нами, если прикоснешься к кому-то, тот становится драконом вместо тебя.
– Ты ведь понимаешь, что мы заблудились? – уточнил Генри.
– Ага, понимаю. Но что мы сейчас можем сделать? Ничего. А когда ничего не можешь сделать, надо отвлечься и, может, мысль хорошая в голову придет.
– Неплохо сказано, – заявил Олдус.
Он стянул доспехи и куртку, хлопнул Свана по плечу и сорвался с места. Сван с веселым криком помчался за ним, и Генри бессильно потер лицо.
– От лишних движений быстрее теряешь силы, – не отнимая руки от лица, пробормотал он. – Вы что вообще делаете?
Агата нацарапала что-то на табличке, бросила ее Генри на колени и присоединилась к погоне. Генри поднял табличку. На ней крупными буквами было выведено: «Ты такой зануда».
Свет мелкими пятнами просачивался сквозь ветки, теплый, уже почти вечерний. Все трое носились вокруг поляны с дробным, захлебывающимся смехом, прятались за деревьями и снова срывались с места. И Генри вдруг почувствовал, что успокаивается.
А как только страх и злость исчезли, он сразу понял, что делать.
– Господин Худое Пальтишко, – тихо сказал он, – помогите нам. Мы заблудились.
Он огляделся. Мелкие листья бледно сияли в мягком, убывающем свете, на ветках переговаривались птицы, но шагов было не слышно, и Генри поклонился, приложив к груди руку. Он вспомнил: люди делали так в знак уважения.
– Скажи своим, чтобы так не вопили, – проворчал Худое Пальтишко прямо у него над ухом. Генри повернул голову: тот сидел на поваленном стволе рядом с ним, поставив фонарь на костлявые колени. – У меня голова уже разболелась.
– Ух ты! Худое Пальтишко! – запыхавшийся Сван подскочил к коротышке, схватил его и начал поворачивать во все стороны, разглядывая.
– Я тебе не кукла, толстый мальчишка, поставь меня на место!
Пальтишко попытался пнуть его, но Сван держал его на вытянутых руках, и огромные ступни бессмысленно молотили по воздуху.
– Все волшебные существа вымерли после потери Сердца, – пролепетал Олдус, вытирая взмокший лоб. Агата увлеченно разглядывала фонарь. – Невероятно! Можно взглянуть на вас поближе?
– Нет! – взревел Пальтишко и наконец дотянулся ногой до цели: ударил Свана в нос.
Сван выронил Пальтишко, тот проворно встал на ноги и отобрал у Агаты фонарь.
– Наш папа тебя просто обожает! – вопил Сван. – Ты покровитель нашей семьи!
– Да ты что. Я и не знал, – процедил Пальтишко, сердито глядя на Генри. – Где мои тайлисы, наследник Сиварда? Я же предупреждал: людям я не помощник. Явился только потому, что ты мне их обещал.
– Тайлисы? Генри, у тебя они тоже есть? – удивился Сван. – Вот это совпадение! У нас целая коллекция его тайлисов.
– Ваши я ему и обещал, – хмуро пояснил Генри.
– Ой, а откуда ты знал, что они у нас есть? Это же секрет, папа никому не говорил!
Генри тяжело вздохнул: придется рассказать.
– На постоялом дворе Джетт взломал дверь вашей комнаты, и я ночевал под кроватью. А Джетт, пока рылся в ваших вещах, вскрыл замок на ящике с тайлисами. Сказал, просто хочет посмотреть, что вы с собой таскаете.
Сван задумчиво кивнул:
– Хью говорил, что ему нельзя доверять. Хью такой умный.
– Так где мои тайлисы? – перебил Пальтишко. – Иначе и говорить не о чем.
– Они в мешке, который Хью забрал, – огорчился Сван. – А жаль, он всегда говорил, что, если вас отыскать, вы за эти тайлисы будете нам служить и покажете всякие клады! Эй, вы куда!
Стойте! Я с детства все сказки про вас знаю! Можно мне вас обнять?
– Нет! – взвизгнул Пальтишко, но Сван уже прижал его к себе, а потом бережно поставил на место.
– А можно вместо тайлисов вам что-нибудь другое подарить? На память? Хью говорит, что добро нельзя разбазаривать, но я быстренько, пока его нету. Сейчас покажу, что у меня осталось. – Сван сел на землю и начал копаться в корзине. – Гребенка, два одеяла, мои любимые носки, видите, тут вышито: «Герой».
На носки Пальтишко поглядел с интересом, но тут же, будто опомнившись, отвернулся.
– Слушайте, – Генри сел на колени рядом с ним, чтобы смотреть ему в глаза, не нависая сверху, – нам очень нужно выйти к Пропастям, чтобы остановить Освальда.
– Опять начинается? Это дело людей, не мое. Я же сказал в тот раз: больше ко мне не обращайся.
– Я знаю, что ты мне поможешь.
– С чего ты взял?
– Ты знаешь про Сиварда. Ты сказал мне тогда, что я похож на него и что Тис опять струсил. А это значит, тебе известно, кем он был и что сделал.
Лицо Пальтишки вытянулось.
– Ты о чем? – громким шепотом спросил Сван, и Генри повернулся к нему.
– Помолчи, ладно? – попросил он, и Сван закивал, доверчиво глядя на него. Пальтишко морщился и задумчиво жевал губу, и Генри продолжил: – Ты ведь злишься на людей не только за тайлисы. Ты злишься, что без даров они изменились, стали слабыми и жадными, разочаровали тебя. И получается, то, что сделал Сивард, было зря. Но мы можем это изменить, мы все исправим. Я прошу тебя ради него. Он хотел, чтобы я справился. Он бы мне помог.
Пальтишко долго смотрел в сторону, потом вздохнул и поднял выше фонарь.
