Юрий Никитин - Возвращение Томаса
Томаса подхватили с земли и поволокли по ступенькам вниз. Пахнуло сыростью от стен, но, когда загремели засовы и со скрипом отворилась железная дверь, Томас ощутил сухой горячий воздух.
Его затащили в подвал, в каменную стену между массивных глыб вделаны толстые кольца. Вчетвером подтащили к стене, Томас ощутил тепло камней, словно здесь недавно бушевал огонь, рывком поставили на ноги. Томас надеялся на жаркую схватку, стоит им только развязать ему руки, однако освобождали медленно: сперва приковали, потом уже разрезали путы окончательно.
В подвале широкая жаровня с тлеющими углями на треноге, на другой стене целый набор щипцов устрашающего вида, в углу бочка с водой и две широкие лавки, от которых пахнуло смрадом старой разлагающейся крови.
Еще посреди подвала широкий плоский камень непонятного назначения, темный наверху, багровые полосы по бокам. Внезапно Томас сообразил, что это застывшая кровь, по телу пробежала дрожь.
Пользуясь, что герцога пока нет, он тихонько спросил у мужика в кожаном переднике, явно пыточных дел мастера:
— А что случилось?.. Почему ко мне такая злоба?
Тот ответил негромко:
— Вы же, ваша милость, угробили его лучших рыцарей... Как не осерчать?
— Это понятно, — согласился Томас. — Но убил бы, да и дело с концом. Зачем все эти страсти? Пытают, когда нужно что-то вызнать. А что я знаю?
Палач посмотрел на него с пониманием.
— Да, это верно, ваше высочество.
Томас посмотрел с подозрением.
— И ты на что-то намекаешь? Достали меня эти намекатели... Так зачем это ему?
Палач помялся.
— Поговаривают, — ответил он угрюмо, — наш хозяин служит Богу-Сыну... В смысле, Бог-Отец и Бог-Сын — это не одно и то же... И Бог-Сын, он же светоносный Люцифер, принимает жертвы, ибо сам был принесен в жертву на кресте... И с тех пор, значит...
Томас слушал с ужасом эту ересь, даже боль от цепей не обожгла так остро, как подобное святотатство.
— Твоему хозяину, — сказал он с глубоким убеждением, — гореть на вечном огне!
Палач ответил угрюмо:
— Мы люди маленькие. Нам что велят...
Наверху загремели засовы, послышались голоса. Герцог спустился в подвал в сопровождении двух дворян, явно навеселе, рожи красные, сразу уставились на пленного крестоносца с детским любопытством.
— Ну что, — сказал герцог с ходу, — у тебя есть шанс... правда, крохотный. Но есть. Если принесешь присягу господину нашему, Люциферу, который в образе Иисуса Христа сказал о себе: «Я есмь... звезда светлая и утренняя», то... возможно, наши братья сочтут возможным принять тебя в наш сонм.
Томас фыркнул.
— Люцифер?.. Самый мерзкий из демонов?.. Не смеши.
Герцог покачал головой.
— До чего же эти люди дикие и невежественные! Люцифер — солнечный ангел, чье имя означает «Несущий свет». Среди ангелов он был одним из прекраснейших и назывался Рафаэлем. Именно его Господь послал на землю, дабы тот жил среди людей, наставлял их всем наукам и премудростям... что наш господин, кстати, постоянно и делает. Все, кто не закоснел в невежестве, должны преклониться перед Люцифером! Только он выведет человечество к свету, о чем говорит само его имя...
Томас дернулся в цепях, железо зазвенело. Он хотел плюнуть под ноги герцогу, но решил, что уподобится простолюдину, и лишь надменно вздернул подбородок.
— Никогда, — произнес он с чувством, — благородный человек не поклонится грязным демонам. А Люцифер — демон, демон, демон!
Герцог некоторое время рассматривал его в упор, Томас смотрел в ответ с вызовом. Палач замер, страшась даже дышать. Наконец герцог сел на колоду, откинув полы одежды, кивнул палачу:
— Приступай.
ГЛАВА 18
У ворот подвала прохаживались двое, оба в кожаных доспехах, на головах железные шапки, в руках каплевидные щиты. Короткие мечи на поясах, но каждый держит в руке копье. Не чудовищное длинное, рыцарское, годное только для таранного конного удара, а обычное. Которым так удобно держать противника на расстоянии, бить им легко и быстро, а при нужде и метнуть, как дротик.
Олег бесшумно вытащил ножи, подкрался ближе. Темнота обрывается у его ног, яркий свет от костра высвечивает даже пробежавшую по земле жужелицу. Стражи мерно вышагивают рядышком, так удобнее чесать языки, хотя вообще-то должны ходить взад-вперед один другому навстречу...
Они повернулись и пошли оба в обратную сторону, Олег поднялся и, догнав на цыпочках, быстро и умело вонзил ножи, как режут скот, чтобы даже не замычал. Падающие тела подхватил и опустил осторожно, чтобы не звякнули железом. Ножи торопливо вытер об их одежду и снова сунул в ножны на поясе.
В самом подвале расположилось около десятка вооруженных людей, Томас висит на стене, подвешенный за руки. Обнаженное тело в кровавых полосах от плетей, огромных кровоподтеках, а в воздухе сладковато-приторный запах горелой плоти. Присмотревшись, Олег различил среди кровоподтеков сожженные места, куда прикладывали раскаленное железо.
Двое самых дюжих, отложив оружие, медленно начали снимать потерявшего сознание крестоносца. Олег наблюдал, как его выташили на середину и взгромоздили на плоский камень. Ноги не поместились, свесились на землю, но головой и спиной рыцарь на камне.
Из темного угла вышел человек в темной одежде, Олег не сразу узнал герцога.
— Что ж, — сказал он с холодным разочарованием, — дураки обычно держатся дольше... Все потому, что тупые, как скот. Но и скот хорош на жертвенном камне...
Томас что-то прохрипел, герцог сказал громче:
— Сейчас твое сердце вырвут во имя милости Люцифера — сына Божьего, ставшего нашим богом на земле. Если хочешь что-то сказать...
Олег вышел из тени, первым ощутил его приближение герцог, обернулся, ахнул:
— Снова ты!
— Снова я, — подтвердил Олег. — Ты можешь освободить этого человека, после чего я позволю тебе остаться в живых.
Герцог схватился за меч, лицо побагровело.
— Ах, позволишь?
— Да, — ответил Олег кротко, — ты всего лишь делаешь то, что велел тебе некто намного более могущественный.
— Ах ты дрянь, — прохрипел герцог, — ты назвал меня слугой?.. Убейте его!
Он сам бросился с обнаженным мечом. Два ножа вылетели из рук этого странного человека, который так и остался для обитателей замка загадкой. Герцог опустился на колени, пытаясь выдернуть нож из горла. Олег бросился вперед, мечи в обеих руках даже Томасу показались широкими веерами. Люди герцога малость опешили, а Олег рубил и рубил, двигаясь с немыслимой скоростью, каждый взмах рассекал голову, грудь или перерубывал руку с оружием.
