Роберт Сальваторе - Гаунтлгрим
Скипетры ашмадайцев были красными только при изготовлении — со временем краска стиралась и выгорала, приобретая скорее розовый оттенок. Но тот, что держала в руках Валиндра, был рубиновым не только по цвету. Он, похоже, был вырезан из цельного драгоценного кристалла. Оттенок был столь глубоким и насыщенным, что некоторые из стоящих рядом культистов потянулись к нему руками, желая прикоснуться.
Валиндра крепко сжала драгоценный артефакт и вскинула над головой. Концы скипетра полыхнули ярко-алым.
— Кто ваш хозяин? — воскликнула она.
Смущенные ашмадайцы переглянулись. Одни шептали: «Ашмадай», другие же тихо и неуверенно произносили: «Валиндра?»
— Кто ваш хозяин?! — снова спросила нежить, и ее усиленный магией голос заполнил пещеру и эхом отразился от стен. Концы скипетра, словно вторя крику, снова вспыхнули.
— Ашмадай! — выкрикнул командир, и остальные культисты последовали его примеру.
— Молитесь ему! — приказала Валиндра.
Фанатики встали на колени, сформировав круг с личем в центре. Их правые руки покоились на плечах товарищей, а левые протянулись к удивительному скипетру. Ашмадайцы запели, и их круг стал медленно поворачиваться против часовой стрелки.
Отступив назад, Дор’Кри с изумлением наблюдал за происходящим. Ему было известно, что это за скипетр. Сзасс Тем хранил его в Тее, зная, что это наиболее почитаемый артефакт Ашмадая. Вампир подозревал, что Силора Салм принесла его с собой, учитывая, что почти все приверженцы демонического культа собрались в лесу Невервинтер и безоговорочно подчинялись чародейке. Когда к тейским агентам присоединилась лич, власть Силоры над ней только подтвердила эту догадку.
Вампир поверить не мог, что Салм доверила скипетр Валиндре, непредсказуемой и опасной нежити.
Дор’Кри постарался выбросить эти мысли из головы. Сейчас неподходящее время. Воины замерли, стоя на коленях, а призраки дворфов все приближались.
— Валиндра! — позвал вампир, но чародейка полностью погрузилась в транс и ничего не слышала.
— Валиндра, они уже рядом! — снова крикнул вампир, но лич и бровью не повела.
Когда первые призраки ступили под свет, испускаемый рубиновым скипетром, они тоже окрасились в алый оттенок. И как заметил Дор’Кри, их движения стали менее уверенными, на лицах отразилось беспокойство и даже боль. С концов скипетра повалил дым; завихряясь между Валиндрой и дворфами, он клубился и бурлил на полу, опускаясь все ниже и ниже, словно проникая в недра скальных пород. Камень плавился, становился текучим, на поверхности пола то и дело появлялись красные пузыри, которые, лопаясь, отравляли воздух едким желтым смрадом.
Призраки остановились и вскинули руки, защищая глаза.
Из пола, как из неглубокого пруда, поднялось нечто. Сначала появилась крупная голова, увенчанная рядами красных костяных наростов и шипов. Пара закрученных черных рогов расходилась в стороны, изгибаясь и сужаясь к концам, направленным друг на друга. Глаза не имели зрачков — просто два огненных провала. Глаза разъяренного демона. Пасть была разинута, обнажая ряды зубов. Казалось, что чудовище поднимается из расплавленного пола по лестнице. Лава не оставила на великолепном обнаженном теле ни одного ожога, кожистые красные крылья широко распахнулись, когда демон полностью вышел из пола.
Он был красным и горячим, как пламя всех Девяти Кругов Ада. Под кожей, покрытой костяными наростами, бугрились мускулы. Вдоль спины топорщились черные шипы, в основании позвоночника плавно переходившие в извивающийся красный хвост, оканчивающийся жалом, полным смертоносного яда. Длинные черные когти блестели, как полированный обсидиан. В правой руке монстр держал огромную четырехгранную булаву, каждая грань которой была подобна лезвию топора. От оружия вился дым, и время от времени вдоль лезвий пробегали языки пламени.
Наконец демон вышел из пузырящегося пруда, ступив огромными лапами на твердую поверхность. Когти лязгнули по камню.
Чудовище было облачено только в зеленую набедренную повязку, украшенную изображением железного черепа, черные наручи крепко обнимали мускулистые предплечья, а на шее покоилось жуткое ожерелье из черепов, которые не уступали в размере человеческим, но казались крохотными в сравнении с головой восьмифутового гиганта. На хвосте демона висели схожие украшения.
Ашмадайцы завопили в экстазе и пали ниц, не смея взглянуть на своего величественного хозяина.
Конечно же, это был не Ашмадай, ведь даже попытка вызвать его могла привести к гибели всех присутствующих. Но в этот ужасный и вместе с тем великолепный момент Валиндра значительно выросла в глазах Дор’Кри. Вампир почувствовал себя дураком из-за того, что смел сомневаться в Силоре Салм. При помощи скипетра лич воззвала к самым глубинам ада — и была услышана.
Дор’Кри не был последователем демонических учений, но, как и все, кто имел дело с темными волшебниками, знал об обитателях нижних планов. Валиндра, несомненно, была услышана, раз к ней явился Демон Ямы, один из приближенных Ашмадая, герцога Девяти Кругов. Обычно подобных тварей могли контролировать разве что архидемоны.
Зверь посмотрел на призраков, затем чуть повернулся, чтобы взглянуть на Валиндру и распластавшихся на полу ашмадайцев. Монстр протянул длинную руку к личу и сжал пальцы на скипетре.
И снова Дор’Кри подумал о том, чтобы уйти, но Демон Ямы не вырвал артефакт из рук лича. Вместо этого он, казалось, передал Валиндре свою силу.
Свечение скипетра усилилось, и вампиру пришлось заслониться локтем и воротом плаща. Ведь он тоже был нежитью. Множество раз он подчинял своей воле ничего не подозревающих людей, неспособных противостоять его натиску, но в этот момент он понял весь ужас своих жертв.
Сам того не желая, Дор’Кри опустился на колени. Он понял, что больше не может смотреть на Демона Ямы, и, прикрывая лицо руками, согнулся, целуя пол. Трясущийся, беспомощный, здесь и сейчас он мог только снова умереть. Не было выхода, не было надежды.
— Дор’Кри, — скорее почувствовал, нежели услышал вампир. Голос обратившейся к нему Валиндры был слабым и невероятно далеким. — Дор’Кри, встань, — приказала она.
Вампир осмелился поднять голову. Лич так и не изменила позы, держа над головой излучающий алое сияние скипетр.
Демон Ямы стоял подле нее.
Дор’Кри почувствовал, что боль утихает, а панический ужас рассеивается. Он осмелился распрямиться, а затем и подняться на ноги.
— Миньоны Предвечного не поймут, что у нас одна цель, — предупредил вампир. — Есть еще дракон — красный дракон в глубинах где-то под нами…
