Олег Верещагин: - Путь домой. Книга вторая
Из чистого, ровного зеркала ручейного затончика на меня глядело лицо девчонки.
Оно было моим, несомненно, не спутаешь. И не моим в то же время! И девчонка была вполне красивая, хотя и с крупноватыми чертами лица. Высоко подобранный на макушке хвост тёмно-бронзовых от вечного солнца волос красиво изгибался, падая назад. Вышитая повязка плотно облегала виски. Шнуровка куртки была туго стянута между ключиц.
— В тебя можно влюбиться, милочка, — негромко сказал я, поднимаясь на ноги. До расчаленного между скал воздушного корабля оставалось километра три, не больше. Я был почти уверен, что меня заметили уже давно. Сверху им хорошо видно, должны уже увериться, что я один… одна.
Я шёл спокойно, но был собран, как пружина. Если честно, никакого конкретно плана действий у меня не имелось. Главным сейчас казалось — попасть внутрь… А вот интересно — как же всё-таки они держат в воздухе такой большой воздушный корабль? Красивый… На миг я представил себе, как здорово было бы на таком лететь над океаном или лесами, переваливать горы и нестись над пустынями… Возникло изумление — кем нужно быть, чтобы использовать это чудо для примитивного, тупейшего разбоя?!.
…Мне оставалось около полукилометра (я даже различал прямоугольные иллюминаторы в плетёных бортах большой гондолы), когда из-за скал справа появились двое парней, затянутых в чёрную кожу. Они, на ходу убирая оружие, двинулись ко мне неприятно-развинченной походкой, буквально расцветая ухмылками — так подходят к девчонкам дураки, переполненные ощущением идиотского суперменства, уверенные в том, что они неотразимы во всех смыслах.
Ну-ну.
— Я тебе говорил — девка, — громко сказал один другому. Тот отозвался:
— С железками… — оба засмеялись. Они говорили по-английски, но, похоже, были латиноамериканцами. — Она что, сумасшедшая? Ещё заразимся, когда переть будем…
Но, кажется, их всё-таки насторожило то, что я не замедлил шага и не заговорил с ними. Во всяком случае, дальше мы сближались молча, и снова они заухмылялись только когда мы сошлись вплотную.
— Это корабль Гонсалеса Гаррибы? — спросил я, приподняв подбородок.
— Точно сумасшедшая, — сказал второй. — Знает, а прётся… — а первый обратился напрямую ко мне — соизволил:
— А зачем тебе Гонсалес, сучка? — и, подойдя ближе, с ухмылкой хлопнул меня по мягкому месту. — Мы и сами можем тебя неплохо оприходовать…
Кажется, он хотел что-то ещё добавить, но не успел. Сгиб моей левой ладони впечатался ему снизу в подбородок, и парень повалился наземь без сознания. Второй тоже не успел дёрнуться — дага в моей правой руке упёрлась ему под левый глаз, и он застыл, нелепо растопырив руки.
— Очень гостеприимно, — оценил я. — Я подожду здесь, а ты поднимешься к Гонсалесу и скажешь, что его хочет видеть Ольга. Из России. Повтори.
— Ольга. Из России, — послушно повторил он.
— Иди, — разрешил я, убирая дагу и садясь на большой валун. Левую ногу я поставил на спину валяющегося без сознания парня. — Этот останется здесь. Не думаю, что вы его очень уж цените, но мне будет приятно отрезать ему голову, если что-то пойдёт не так…
…Прошло минуты две, отпущенный мною даже не успел добраться до дирижабля, когда нокаутированный очнулся — я ощутил это по изменившемуся ритму дыхания. Но прошло ещё минут пять, прежде чем он осмелился подать голос:
— Что ты собираешься делать?
Голос был искренне заинтересованным. Я зевнул и пояснил:
— Подожду с часок, а потом, если ничего не дождусь, отрежу тебе яйца. Или ещё как-нибудь поразвлекусь.
— Наши тебя убьют, — пригрозил он дрожащим голосом.
— Тебя это уже не порадует, — хмыкнул я. — А что-то ты стал таким вежливым? Десять минут назад ты собирался меня оприходовать.
— Тебя ещё оприходуют…
Я вздохнул. Достал один из метательных ножей. И одним точным движением приколол ухо — левое — парня к земле. Не обращая внимания на его вой, добавил:
— Если не заткнёшься, второй воткну в язык. А третий в жопу.
Он заткнулся мгновенно, но позорнейшим образом заревел, мгновенно превратившись из воздушного пирата и первого самца в свинарнике, сильного и уверенного, в обычного перетрусившего пацана. Кровь впитывалась в сухую землю, но я никакого особого сочувствия не испытывал. Тем более, что от воздушного шара уже торопились — почти бежали — трое.
— Твои яйца останутся целы, — сообщил я, выдёргивая метательный нож из его уха. Но больше никаких движений делать не стал, так и встретив делегацию сидящим на камне.
— Это ты Ольга? — спросил плечистый блондин. Он единственный из четверых уже виденных мною пиратов выглядел бойцом, а не озабоченным придурком, и я ощутил толчок злости при мысли, что Андрея застрелили эти кретины.
— Нет, — ядовито ответил я, — это он Ольга, — я пристукнул ногой по вздрогнувшей спине. — Мы с ним поменялись ориентацией, пока вы добирались сюда… Что сказал Гонсалес?
— Ольга — это ты? — повторил блондин. Над плечами у него виднелись рукояти двух сабель.
— Я, — кивнул я. Блондин неожиданно улыбнулся:
— А ты ничего. Я бы с тобой покувыркался всерьёз, но боюсь за свои уши.
— Это правильно, — одобрил я, вставая.
— Гонсалес хочет говорить с тобой.
— Это я хочу говорить с ним, — уточнил я, — а он решает, соглашаться или соглашаться или нет. Так мы идём на ваш летающий пузырь — или он придёт сюда?
— Пошли, — кивнул блондин. И бросил своим спутникам: — Подберите этого…
…С баллоном было сложнее, чем я думал. Корзина величиной с с четыре составленных попарно «икаруса» была закрыта сверху, и на какой-то миг я вновь поддался восхищению. Гондолу делали руки мастера. Пол пружинил под ногами, мы шли по узкому коридору, влево и вправо уходили дверные проёмы с занавесками. Я не мог определить, сколько же тут человек, но, когда мы поднялись в люк в полу, успел заметить, что в хвостовой части — там примерно четверть длины отгорожена — что-то шипит и посвистывает. Похоже, там нагревали воздух или делали что-то ещё для поддержания в воздухе этой плетёнки.
В носу тоже была отделена примерно четверть, и возле красивой, с вышивкой, занавеси, стоял парень с винтовкой. Я отметил это сразу и про себя выругался. Мы как раз подошли, и часовой сказал:
— Сдай оружие.
После чего получил коленом в пах, и я, перехватив его, согнувшегося, за волосы, сообщил:
— Я сама — оружие, дурак.
Потом пихнул его мимо хладнокровно посторонившегося блондина и вошёл в носовую каюту, откинув занавесь…
…Гонсалес устроился со всей доступной здесь роскошью. Даже диваны тут были — тоже плетёные. На одном из них — напротив входа — он и устроился, раскинув ноги по спинке. Это был смуглый кудрявый парень моих лет с большими чёрными глазами, сейчас, впрочем, слегка затуманенными, потому что тоненькая светловолосая девочка, совершенно голая, стоя на коленях между его широко расставленных ног, сосала у Гонсалеса. На её шее был затянут широкий кожаный ошейник. Меня замутило. Почему эти ублюдки так похожи в своих пристрастиях — держать рабов, насиловать, унижать и наслаждаться этим?! Откуда это в таких обычных на вид ребятах?!
