Джон Норман - Гвардеец Гора
— О! — вскрикнула она, когда я быстро раскинул врозь ее лодыжки.
Она посмотрела на меня с внезапным страхом. Тогда я овладел ею.
— О да! Да! — кричала она.
Затем я отодвинулся от нее. Она лежала у моих ног, на боку, со связанными сзади руками.
— О да, да, — тихо бормотала она.
Я овладел ею небрежно, быстро, безжалостно, без сентиментальной нежности. Я овладел ею как бессмысленным куском рабского мяса.
— Да, — тихо стонала она, — да, да.
Я смотрел на нее сверху. Сексуальность в женщине является изумительным, глубоким, сложным и поглощающим явлением. Посмотрите на женщину у моих ног. Я посчитал неприемлемым показать ей малейшее уважение. Я обошелся с ней как с хламом, презренной рабыней. И все же она стонала, связанная, на изразцах, в радости. С ней обошлись, как она этого желала, как с чем-то просто принадлежавшим мне по закону природы, Я посмотрел вниз. Все ее тело, со всеми изгибами и красотой, кричало о ее беззащитной сексуальности. Какой негодяй, подумал я, мог отказаться удовлетворить потребности женской особи его биологического вида?
Я пнул девушку ногой.
— Теперь ты на своем месте, рабыня, — сказал я.
— Да, господин, — ответила она. — Ты хорошо овладел мною.
Ногой я перевернул ее на спину.
— Господин оставит меня? — спросила она. — Я понравилась господину?
— Ты не была очень противной, — ответил я. — По крайней мере на время ты останешься.
— Я постараюсь отработать, — сказала она.
Я посмотрел на нее, лежащую передо мной на спине, со связанными руками.
— Я буду отчаянно стараться отработать, — сказала она.
— На живот, — приказал я.
Потом я подошел к ней и развязал ее руки. Она быстро встала на колени передо мной. Она уцепилась за мои ноги и нежно поцеловала мое левое бедро.
— Теперь, когда я овладел тобой и решил оставить тебя по крайней мере на время, — сказал я, — мы должны придумать какое-нибудь имя для тебя.
— Да, господин!
— Но в этом нет большой спешки, — заметил я.
— Да, господин.
Пока она побудет без имени. Часто девушке не дают имени немедленно. Если хозяин не знает, будет ли она хорошо работать, или будет ли оставлена в доме, считается бессмысленным тратить на нее имя. Иногда хозяин ждет несколько дней, прежде чем назвать рабыню, чтобы посмотреть, не появится ли оно само, какое-нибудь подходящее имя для девушки. Конечно, следует признать, что большую часть времени девушка, как домашний слин, носит постоянное имя. Так гораздо удобнее обращаться к ней или подзывать ее. Имя, которое ей дается, конечно, выражает волю ее хозяина. Имена могут меняться, как ему заблагорассудится. Иногда, например, девушка может быть вознаграждена красивым именем или наказана уродливым.
— Спасибо тебе за изнасилование, — сказала она, — именно так я хотела, чтобы ты первый раз овладел мною.
— Это кажется достойным низкой рабыни, — ответил я.
— Да, господин, — проговорила она. — Спасибо, господин.
Я почувствовал покусывание моей туники у бедра и осторожные поцелуи сквозь нее. Я ощутил влажность ее маленького теплого рта сквозь тунику и также движение ее языка.
— Господин даже не снял свою тунику, — сказала она.
— Есть какие-то возражения? — поинтересовался я.
— Нет, господин, — ответила она. — Я — только рабыня.
— За работу, — приказал я, ткнув большим пальцем в сторону стола.
Вздрогнув, она быстро поднялась на ноги и пошла к столу, где, встав на колени, начала собирать посуду и складывать ее.
Мне нравилось видеть ее, обнаженную, в моем ошейнике, занятую обычной работой прислуги, подобающей рабыне. Это также дало мне желанную возможность незаметно для нее достать из сундука предмет, который я давно купил для нее на большой площади недалеко от пристаней.
Я осторожно подошел к ней сзади, пока она работала, стоя на коленях. Я держал двумя руками предмет, свернутый в несколько петель. Затем одним движением я набросил петли ей через голову и тело и резко потянул их назад, заставив ее выпрямиться и прижав ее руки к бокам.
— Цепь! — воскликнула она. — Господин!
Она напрягла тело и попыталась бороться, но только несколько мгновений. Я сильнее прижал цепь. Рабыня прекратила сопротивляться. Звенья плотно впились в ее тело.
— Господин? — спросила она.
Тогда я убрал с нее цепь и вытянул перед ней.
— Она красивая, — сказала девушка.
Теперь она видела, что петли представляли собой сложенную в несколько рядов одну изящную цепь для тела, сложную и блестящую, с близко расположенными звеньями, темную, украшенную разноцветными деревянными шариками, полудрагоценными камнями и кусочками кожи. Ее полная длина составляет около пяти футов. Она может быть смотана или сложена и переплетена и завязана вокруг тела женщины различными способами. Она легкая, и плотность ее звеньев позволяет с точностью повторять контуры и изгибы женского тела. Она прочная. Ее можно носить с одеждой и без. При помощи маленьких зажимов, с защелкой или замком, ее можно использовать для охраны, так же как и для украшения женщины. Ее, конечно, может носить только рабыня.
— Она красивая, мой господин! — повторила она. — Она — моя?
— Она — моя, — ответил я, — так же как и ты. Ты ничем не владеешь. Скорее, тобой владеют.
— Да, господин, — засмеялась она, — но разве ты купил ее не для меня?
— Для тебя, — ответил я небрежно, — или для какой-нибудь другой рабыни.
— Я думаю, что рабыня, о которой ты думал, это я, — проговорила она.
— Возможно, — не стал спорить я.
— Первый раз, когда ты взглянул на меня в университетском городке, — сказала она, — ты смотрел на меня так, как будто я могла быть рабыней.
— Неужели? — спросил я.
— Да, — сказала она. — Ты думаешь, женщина не знает, когда на нее смотрят так, как будто она может быть рабыней? Мы не тупые, мой дорогой господин. Более того, ты смотрел на меня так, как будто я могла быть твоей рабыней.
— В то время я еще не очень понимал такие вещи, — признался я.
— И в глубине сердца, под теми смешными одеждами Земли, которые я тогда носила, я знала, что ты прав.
— Ты едва здоровалась со мной, — сказал я. — Казалось, ты едва замечаешь мое существование.
— Я боялась, — проговорила она. — Все вдруг стало другим. Можешь ты представить, каково это для земной девушки, совсем ее общественным положением, образованием и воспитанием, внезапно осознать, что она женщина и что она встретила своего господина?
— Несомненно, это могло быть тревожащее понимание, — признал я.
— Надень цепь на меня, господин, — засмеялась она. — Мне не терпится увидеть, как я выгляжу в ней!
