Олаф Локнит - Зов Древних
Народ гандеров, к коему принадлежит твой храбрый спутник, погибший под горой, сохранил предания о великом черном змее и его завещании. Что ж, древние предания редко лгут. Нетрудно догадаться, что речь идет обо мне.
Некогда мне довелось жить среди гандеров, и я научил их многому. Завещание также существует. На дне реки Хохвег, текущей с гор через лес Мюрквальд, покоится богатый клад, оставленный некогда Виттигисом, великим вождем гандеров. Место это легко отыскать — река там огибает одинокую скалу из красного гранита. По другую сторону скалы еще сохранилась просека — она идет по бывшему отводному руслу. Отведи реку, и клад будет твоим. Он лежит в пещере под скалой, а пещера замурована глыбой из черного камня.
И еще одно я обещаю тебе, — продолжал дракон. — Доставив вас в замок, я удалюсь на полуночный восход. Там, в краю каменных пустошей и вечного холода, обитают подобные мне мятежные и гордые духи, искупившие свою вину, но уставшие от тягот мира. Они заслужили прощение, но не могут воспользоваться им. Если настанет время, когда ты почувствуешь усталость от жизненных тревог, приходи в этот край, и ты найдешь там покой. Дорогу туда найти нетрудно: держи на полуночный восход от Поля Вождей. Но если тебе понадобится моя помощь, ты можешь трижды воспользоваться зеленым камнем Бреннана Мабидана. Просто коснись камня и призови меня мысленно. Я приду на твой зов. Если твое желание видеть меня будет по-настоящему сильно, я услышу его из любой дали.
— Вряд ли я устану от жизни, — усмехнулся король. — Но клад мне пригодится. И благодарю тебя за готовность помочь мне, хотя я привык помогать себе сам. Может быть, мы еще увидимся.
— Озимандия, я уже сказал, что ныне ты один из величайших магов мира, — обратился дракон к колдуну. — Мне ведомо, как сожалеешь ты о бесценных знаниях, пропавших ныне безвозвратно. Но не все утрачено. На вересковых болотах, что лежат к западу от Фрогхамока, есть остров, где в древности добывали олово. Там ты без труда отыщешь тайник, хранящий тысячи древних свитков. Тебе достаточно будет назвать мое имя на трех языках: атлантов, гандеров и кхарийцев, и тайник отворится сам.
— Благодарю тебя, великий дракон, — поклонился маг, и огонь вновь вспыхнул в его бесцветных глазах. — Взамен я лишь могу обещать, что посвящу оставшуюся жизнь обучению этого юноши. — Озимандия указал на Кулана. — Я открою ему все, что знаю сам, кроме одного: он никогда не услышит и нигде не прочтет заклинание, которое принуждает тебя исполнять чужую волю. Я унесу его тайну с собой.
— Большего мне и не надо, — склонил в ответ голову дракон. — Остальным же скажу, что вы великие воины и достойные люди. Ваш король по заслугам вознаградит вас, я знаю это. А теперь нам пора в путь.
* * *Минувшая ночь в замке Фрогхамок выдалась очень тревожной.
Точнее, даже не ночью, а в самый глухой предрассветный час все строение, всю каменную громаду, все окрестные холмы, леса и деревни, как выяснилось поутру от недоумевающих по этому поводу горцев, потрясла сильная дрожь, будто кто-то далеко-далеко в горах уронил на землю камень с такую же гору величиной, а потом грозный отзвук грандиозного обвала — низкий гул и эхо страшного грохота — пронесся над замком и ушел в сторону болот.
От ушедшего в горы отряда уже неделю как не было известий, и все в замке истолковали этот невиданный доселе горный обвал как недобрый знак.
Коннахт Мабидан приступил к утренней трапезе, когда графиня Этайн, сидевшая лицом к распахнутому на восток окну, внезапно вскрикнула и указала на что-то рукой, не в силах вымолвить ни слова. Всегдашняя бледность последних дней сменилась на ее лице здоровой розовой краской, а меланхолии пропал и след. Взгляд ее светился тревогой и надеждой!
Выбив из рук стоявшего позади него слуги серебряный поднос с овсянкой, почтенный хозяин Фрогхамока вскочил со скамьи и бросился к окну. Открывшаяся взору его картина пришла, должно быть, из самых фантастических историй, какие только придумывали люди. Коннахт даже протер глаза, чтобы удостовериться, не наваждение ли предстало ему в это утро.
Но наваждение не спешило исчезать. Над лесистыми холмами, огибая замок по широкой дуге, иногда красиво и мощно взмахивая широкими кожистыми крыльями, летел в направлении луга, расположенного у подножия холма, где стоял замок, огромный черный дракон. Самый настоящий живой дракон! И в когтях он нес вместительную корзину, в которой помещалось… Один, два, три… Семь человек!
Расстояние было довольно велико, но глаза у Коннахта покуда были здоровы, и ему показалось, что в одном из стоящих в корзине — широкоплечем черноволосом мужчине высокого роста — он узнал аквилонского короля, Конана Киммерийца.
— Вниз, скорее! — воскликнул Коннахт, и, проявив невиданную для его возраста прыть, помчался вон из покоя по крутым и узким лестницам. Графиня, не сказав ни слова, поспешила за ним. Вскоре со двора раздался донельзя взволнованный голос старого Мабидана:
— Коня! Да побыстрее же, во имя Митры!
* * *На лугу уже собралась изрядная толпа, и люди продолжали сбегаться отовсюду.
— Смотрите! Смотрите! Дракон! — кричали все.
— А там, в корзине-то, не наш ли Бриан? — вопили славные представители клана Майлдафов.
— Конечно, он, — злорадно пыхтел случившийся здесь Бангор Лириган. — Только такому бездельнику есть время летать на всякой нечисти, когда другие трудятся в поте лица…
Увесистый кулак Дункана Монграта, оказавшийся внезапно в опасной близости от подбородка Лиригана, заставил того замолчать.
А дракон опускался прямо на луг. Он был велик и черен, с четырьмя когтистыми лапами, с длинной шеей и большой треугольной головой. В приоткрытой пасти его желающие могли разглядеть изрядное количество клыков и острых зубов. Дракон плавно шел на снижение, распластав широкие черные крылья, а сзади подобно гигантскому рулю направлял полет длинный и сильный хвост. Глаза у дракона были черно-красные, как горячие уголья, очень умные и удивительно печальные.
В когтях крылатый змей тащил корзину, сплетенную из кожаных ремней и подвешенную на восьми крепких канатах.
В корзине стояли и махали приветственно руками семеро. Шестерых узнали все и сразу.
Седьмым же был чудаковатый старик с длинными светлыми волосами, огромными и безумными водянистыми глазами и крючковатым, как у филина, носом. Старик тоже кривил свои тонкие бледные губы — улыбался, должно быть — и счастливо, как-то по-детски, плакал.
Дракон резко замедлил полет, завис в десяти локтях над землей и аккуратно опустил корзину на траву. Затем он сделал над лугом круг, качнул на прощанье крыльями и, быстро набирая скорость и высоту, полетел на полуночный восход, туда, где за горным хребтом лежала Киммерия.
