Александр Бушков - Чужие берега
Не последовало привычного турникетного щелчка, не заиграла музыкальная копилка, не раздался звон монеты, шлепнувшейся поверх монетной груды. Просто с той стороны к воротам бесшумно выехал Страж. Именно выехал – хотя есть у него ноги или нет, не видно, но так плавно не ходят, а выезжают.
Сварог понял, что это за Страж такой, едва голова того показалась над воротами. Стража, в отличие от города, «очки на плюс десять» в пятна не превращали, он-то виден был отчетливо: гладкое, неподвижное лицо манекена, идеально круглые глазницы с радужным линзовым блеском внутри, синтетические волосы… Короче, робот. Натуральный робот, как в советских фильмах шестидесятых годов. В программу которого, видимо, заложено за уплаченные денежки выезжать и таращиться. Таращился он долго, наверное, отрабатывая программу вежливости.
– Ну, чего уставился! – не выдержал Пэвер. – Открывай, видишь, кто к тебе пришел.
– Он не живой, – заметила Клади. – Хотя похож.
– А если не живой, то пальните-ка в него, мастер Сварог, из вашего пистоля. – Пэвер этим вечером больше обычного напоминал охочего до баталий генерала.
– Эй, приятель, ты живой?! – крикнул Олес.
И словно бы этого крика дожидались. Глаза Стража налились синим. Тонкие лазерные лучи выплеснулись из них и сошлись на молодом князе.
Все произошло внезапно. Ни осознать, ни увернуться. Лучи уже бегали, скрещиваясь и расходясь, по телу Олеса. Олес заметался, нырнул в сторону, но нити синего света не отпускали.
Глаза Стража погасли, исчезли лучи. Олес принялся оглядывать себя, ощупывать.
– Никак цел!
– Надо уносить отсюда ноги, – быстро проговорил Рошаль и повернулся.
– Пожалуй, что так, – согласился Сварог. Какие контакты перемкнет в безмозглой башке, какую программу приведут в действие? А ну как программу уничтожения…
Но всего-навсего вдруг взяли да открылись ворота. Металлические створы ушли в колонны, распахнув вход. Вместе с воротами отъехал, пропал из виду Страж. И город, до того размытый, обрел свой истинный вид и четкость. Оказалось, город отнюдь не карликовый, нормальной высоты город, хватает и очень высоких зданий, как, например, башня, напоминающая минарет.
– Похоже, нас приглашают, – почему-то прошептала Клади.
– Про такое легенд я не слыхал, – тихо проговорил Пэвер. – Вряд ли нас удостоили чести быть единственными в мире, кого Старый город заманил в ловушку и там изничтожил.
– Предлагаю войти, – сказал Сварог.
Никто не стал возражать. У каждого появились на Старый город надежды. Кто-то подумал о втором «Парящем рихаре», кто-то – о прямом пути на Граматар, кто-то – о Древних Дорогах, ведущих на Талар.
Они подошли к воротам, на городском «пороге» несколько замялись, осматриваясь и набираясь последней решимости. Потом вошли.
И стоило им переступить границу города, как над головой Олеса, единственного из них, возникло сияние, словно сотканное изо льда. Видимое без всякого «третьего глаза», но как раз-таки в магическом зрении и пропадавшее. Ну, дела…
Олес, когда на его волосы уставилось четыре пары глаз, непроизвольно ощупал голову.
– Эй, чего это вы? Что там?
– Ничего не чувствуешь? – поинтересовался Пэвер, словно лечащий врач, у молодого князя.
– У тебя там светящийся обруч, – помогла Клади. – Как у бородатых дядек на фресках в храмах Пресветлого.
– Да ну, бросьте вы… Разыгрываете, да?..
– Делать нам больше нечего, – пробурчал Рошаль.
– Так и тянет спросить: вы чьих будете, молодой человек? – обратился к Олесу Сварог. – От кого род ведете?
– Вы намекаете, мастер Сварог, что я происхожу от строителей Старого города?
– Более приемлемых объяснений не вижу.
– И что мне теперь делать?
– А что тут сделаешь! Попробуй стать в этом городе королем.
Никаких мостовых и дорожек в Старом городе не было. Пространство, свободное от строений, покрывал песок белого пустынного цвета. Уже первые шаги по песку показали, что ноги в нем не вязнут – наоборот, ступаешь, как по асфальту автобана (с чем сравнивали ровное и твердое покрытие остальные, Сварог не поинтересовался). Город был выстроен из белого камня и белого кирпича, отчего походил на выбеленные солнцем азиатские города.
Здесь было светло. Они оставили за спиной стремительно набегающие сумерки, и, едва ступив на территорию Старого города, очутились посреди дневного света. Откуда свет брался, было совершенно неясно, ничего похожего на какие бы то ни было осветительные приборы не наблюдалось. Да и свет был именно дневной, вроде бы естественный, хотя над головой набухало звездами ночное небо Димереи.
Очень скоро им надоело бродить по Старому городу. Его образовывали в основном однотипные дома, главным образом двухэтажные, под куполообразными крышами. Была еще башня, повсюду попадались пустые чаши – то ли под бассейны, то ли под фонтаны, отыскался даже амфитеатр, и через каждые полсотни шагов стояли одинаковые круглые беседки с колоннами. Да еще везде они натыкались на скульптуры из того же белого камня, все примерно в два человеческих роста, изображавшие разной важности мужей, бородатых и безбородых, как один, укутанных в туники, запечатленных в довольно-таки статичных позах. Некоторые сжимали в руках свитки или жезлы. Но нигде не встречалось никаких следов жизни, чьего-то пребывания. Ни забытых вещей, ни надписей на стенах, ни крошек каких-нибудь, ничего. Один голый камень снаружи и внутри зданий. Даже грозный Страж куда-то исчез. Создавалось впечатление, что они первые не только из мыслящих, но и вообще из существ, попавших на этот песок. Город казался огромным макетом – вроде тех, что изготавливают из картона архитекторы (разве что выполненный в масштабе один к одному). Или съемочной площадкой фильма. Или местом, которое приготовили на всякий случай, чтобы заселить его когда-нибудь потом…
Делать в таком городе, собственно, было нечего, да и не хотелось им, отмотавшим несчитанные кабелоты, просто так перетаскивать ноги с места на место. Хотелось спать.
Устроились на песке возле одной из беседок. В городе, проверил Сварог, отсутствовало какое бы то ни было магическое присутствие, и вообще город настраивал на покой, но расслабляться никто не собирался. Отменить караул Сварогу и в голову не пришло. Распределили смены, и свободные от дежурства легли. Вернее – попадали. Еще вернее – рухнули. И провалились в усталый, черный сон…
– …На ноги! Встать, черти! Подъем! Тревога!
Удар носком под ребра вскинул Сварога на ноги. Никаких обид быть не могло. Он бы и сам так поступил – если было бы необходимо срочно поднять по тревоге. А необходимость была.
– Водяная смерть! Проклятый город! Да поднимайся же ты, генерал! – орал князев сынок и бесцеремонно пинал Пэвера.
