Дмитрий Янковский - Аллоды. Большая игра
Это был первый Великий Бал, на котором ему довелось присутствовать, поэтому Эльвин ди Гран не отказывал себе в удовольствии насладиться всеми его прелестями: и вкусной едой, и пьянящими напитками, и необыкновенным зрелищем Крылатого Балета, когда обнаженные эльфийки, невысоко пархая на крыльях, выделывали изящные и возбуждающие танцевальные па.
Казалось, что потихоньку, почти незаметно, по мере того, как напитков в бокалах становилось меньше, больше становилась температура в зале. У дам чаще краснели щеки, кавалеры вольготно расстегивали воротники, официанты все чаще смахивали пот, спеша подносить новые порции напитков.
Когда закончился Крылатый Балет, обнаженные танцовщицы опустились вниз на уставших крыльях и начали предлагать одиноким гостям скрасить вечер. Эльвин отказываться не стал. В постоянных походах он уже начал забывать запах женщины, и сейчас он будоражил его, заставляя нервы трепетать, как корабельные снасти под порывами астрального ветра.
Расстегнув воротник парадного мундира, Эльвин усадил красавицу на колени и угостил из своего бокала. Та лишь немного глотнула, после чего коснулась губами, еще хранящими вкус вина, губ Эльвина.
Пары вокруг вели себя все более откровенно, накал страстей нарастал. Руки сплетались, крылья трепетали, и бал все больше превращался в оргию.
Но внезапно волна тишины пробежала по залу, как пробегает волна ветра по метелкам травы на краю аллода. Эльвин оторвал губы от губ красавицы, открыл глаза и с удивлением увидел отряд из пяти легковооруженных эльфов с офицером во главе. Все взгляды были прикованы к ним, а бойцы, сохраняя на лицах бесстрастное выражение, направились прямиком к тому месту, где сидел, с женщиной на коленях, Эльвин ди Гран.
– У меня ордер на ваш арест, – сообщил Эльвину офицер гвардейцев, предъявив грамоту с сияющей печатью Великого Мага.
– Можно узнать, на каком основании? – Эльвин отстранил от себя крылатую красавицу и поднялся на ноги.
– Не имею чести знать, – ответил офицер. – Я обязан лишь забрать вашу шпагу и передать в распоряжение городской стражи с надлежащими указаниями.
Эльвин понял, что узнать ничего не получится. Странные почести ему уготовили! Но выражать недовольство, да еще и прилюдно, не имело смысла. Это могло лишь повредить.
Отстегнув от пояса шпагу и передав ее офицеру, Эльвин, плотно сложив крылья, скрестил на груди руки и направился к выходу в сопровождении гвардейцев. Его молча провожали взглядами, но как только двери зала закрылись за невеселой процессией, Бал снова разгорелся с новой силой. Напитки полились рекой, губы слились в поцелуях, а одежда, на ком она еще оставалась, полетела прочь.
В центре города было почти пусто, да оно и не удивительно, ведь большинство знатных семей веселились на Балу. Эльвина, под охраной гвардейцев, провели до главного управления Городской Стражи. Ее комендантом был эльф, но функции стражников, ввиду более подходящего телосложения, выполняли люди-канийцы под руководством своих лейтенантов. Они молча забрали пленника, капитан принял у гвардейского офицера ордер. Дальнейшего Эльвин видеть уже не мог, так как двое дюжих стражников сопроводили его вниз по лестнице, потом по мрачному сводчатому коридору, освещенному всего несколькими лампами, питающимися от магии Огня. Один каниец вышагивал спереди, закрывая почти весь обзор широкой спиной, другой шумно дышал сзади, распространяя в воздухе ароматы дешевой таверны. В стенах виднелись массивные двери.
Шедший впереди стражник остановился, приложил магическую печать к одному из замков, потянул дверь. Та почти беззвучно отворилась наружу. Эльвин понял, что это предназначенная ему камера, и покорно шагнул через порог. Дверь, так же, без скрипа, закрылась у него за спиной.
Обстановка камеры была полностью лишена излишеств, но не унижала эльфийского достоинства. Не нары, а кровать, не привинченный к полу стул, а удобное кресло, придвинутое к столу. Эльфы высокомерно относились к другим народам, но себя уважали настолько, что это уважение распространялось на всех соплеменников, хотя бы в какой-то степени.
Усмехнувшись, Эльвин расправил крылья и уселся в кресло. Арест настолько его шокировал, что разум, на какое-то время, впал в ступор, ничего не анализировал, а лишь фиксировал события. Но теперь желание хоть как-то объяснить произошедшее самому себе сделалось очень острым.
Но ни одна из версий, чем мог быть вызван арест, не приходила в голову. Мешала абсурдность случившегося, отсутствие всякой логики в поведении Совета. За совершение подвига принято награждать, а не наказывать.
Первая версия так и сформировалась – из-за несовпадения собственной логики Эльвина с логикой Совета, выраженной в столь неожиданном действии. Что если подвигом свои действия считал только сам Эльвин? Могло такое быть?
Принципиально – да. Если советники не поверили ни единому слову капитана патрульной эскадры. Привыкшие плести интриги, они могли заподозрить в интригах и Эльвина, со всеми вытекающими последствиями. Впрочем, обижаться не на что. Никаких доказательств, кроме подбитого флагмана, Эльвин ди Гран представить не мог. А значит, вполне возможен совсем другой ход событий, чем заявленный им. Допустим, молодой капитан, по неопытности, погубил патрульную эскадру в столкновении с самой обычной эскадрой Империи, и, чтобы не понести заслуженного наказания, выдумал историю с несуществующим крейсером нового типа.
Но такой вариант, при чуть более подробном осмыслении, показался Эльвину чересчур плоским, лишенным ряда доказуемых моментов. Пробоины на корабле были сделаны новыми хадаганскими пушками, стреляющими заклинаниями, а значит, на них нет следов личной сигнатуры конкретного мага. Это легко проверить и легко доказать, что сразу доказывает наличие у Империи неизвестного ранее оружия, черпающего магическую энергию прямо из астрала, без посредства магов.
Значит, не поверить его словам не могли. Эльфийские маги наверняка корабль уже по досочкам разобрали. Что же тогда?
И тут в голове Эльвина ди Гран возник сначала лишь намек на версию, затем этот намек окреп, сформировался в идею, и вскоре от него уже было не отмахнуться.
А что если Совет решил временно не предавать всеобщей огласке происшествие с патрульной эскадрой? Скрыть его от всех союзников, и от канийцев, и от гибберлингов? Учитывая склонность эльфов к интригам, такой вариант можно было рассматривать вполне серьезно. В него вписывался ряд странностей.
И уж точно этим можно было объяснить неожиданное пленение Эльвина, ведь он тогда становится единственным свидетелем, способным выдать тайну Совету Лиги.
