Джеральд Старк - Волчья башня
— Знаю, что помешали, только жалею, что слишком поздно, — буркнул киммериец, остудив свой гнев добрым глотком вина и уже протягивая руку за добавкой. — Я б еще не так помешал. Проклятье, жаль, что он вообще пересек Алиману — с вашего попустительства, между прочим!
— Что случилось — случилось, Конан. Согласна, кое-кто, и я в том числе, оказались во всей этой истории мягкотелыми глупцами. Но еще большими глупцами мы будем, если опустим руки или начнем в запальчивости винить друг друга вместо того, чтобы попытаться превратить наше поражение в нашу победу!
— В победу? При всем, что произошло? — хмыкнул Конан, однако в его голосе прорезались едва слышные нотки заинтересованности. — Адди, ты случаем не повредилась рассудком от переживаний?
— Благое намерение Коннахара и его друзей обернулось совершенно не тем, на что они рассчитывали… но, может, именно тем, чего уже давно ожидали сами рабирийцы, — упрямо стояла на своем герцогиня. — И, если мы будем достаточно умны, терпеливы и отнесемся с пониманием к чужим трудностям, Аквилония получит то, о чем ее прежние властители только мечтали — земли за Алиманой и выход к побережью Хо-рота. Зингарцы могут хоть до скончания века предъявлять свои претензии: новый правитель Рабиров будет сам делать свой выбор. Вряд ли он пожелает вернуться к прежнему положению дел — стране, замкнутой в собственных границах. Так почему бы Рабирам не перейти под руку тех, кто не отказал Лесному Княжеству в помощи в те дни, когда они были совершенно беззащитны и открыты любому завоевателю? Кому будут благодарны гули — не твоему ли отпрыску, избавившему их от тысячелетнего гнета постоянной жажды крови?
— Думаешь, мне мало нынешних хлопот с Пограничьем? — подобный взгляд на случившееся, кажется, слегка ошеломил варвара, а баронетта Монброн честно призналась: столь неожиданное разрешение трудностей Полудня могло родиться только в голове леди Эйкар. Но, если этот замысел осуществится… Ох, лучше не загадывать — потом не придется разочаровываться.
— Это не хлопоты, — отмахнулась хозяйка Орволана. — Посмотри правде в глаза: уже добрую четверть века Вольфгард следует по той дороге, которую для него прокладывает Аквилония. Теперь об этом просто объявят во всеуслышание, и я первая принесу тебе свои поздравления в связи с таким удачным и своевременным расширением владений страны. Так ты не откажешься от нашей помощи? Гвардия Пуантена — в твоем распоряжении, и многие будут счастливы увидеть тебя во главе уходящего за Алиману отряда…
— Ты получаешь весточки из-за реки, ведь так? — неожиданно осведомился король Аквилонии. Бойко рассуждавшая Адалаис сбилась, на миг отвела глаза к открытому окну и бледно-золотому закату, и ответила не сразу:
— Просперо, когда уходил, взял с собой голубей и почтовых соколов — три или четыре дюжины, что ли… Когда возникла эта черная пелена, дня два к нам не приходило вообще никаких известий. Затем птицы появились вновь — колдовской туман, похоже, не стал для них препятствием. Мы пытались придумать способ отвечать тем, кто остался в Холмах, но ни одна из наших идей не достигла успеха. В одном из первых посланий говорилось о спешном приезде из Кордавы Хасти и Рейенира да Кадены, о том, что Вуаль Мрака — дело рук Одноглазого и она должна растаять через три седмицы, и что Княжество перенесло внезапный удар лучше, чем можно было ожидать. Затем Просперо известил меня, что перебирается ближе к Алимане — вкупе с уцелевшими спутниками принца и тем, что осталось от приведенной им в Рабиры полутысячи воинов, — она помолчала и словно через силу выговорила: — С начала второй летней луны ни голуби, ни сокола в Орволан больше не прилетали. Ни одного, хотя по моим подсчетам в клетках должно было оставаться еще около полутора десятков птиц.
— Плохо, — признал киммериец. — Хотя само по себе отсутствие вестей еще ни о чем не говорит наверняка. Но завтра Стена падет, и тогда мы узнаем… Изумруд, можешь идти. Этот свой жезл оставь пока здесь, ничего с ним не стрясется, а мне будет спокойнее. Постарайся отдохнуть перед предстоящим походом. Ну, а мы с тобой, Адалаис, теперь побеседуем о том, как нам обратить поражение в победу…
Глава четвертая Павшая Стена
11 день Второй летней луны.
Пуантенская провинция, берег Алиманы.
В течение двух десятков минувших летних дней сотканная из бархатной непроглядной черноты Вуаль Мрака ничуть не изменилась, оставаясь такой же противоестественной и изумляющей человеческий глаз преградой. Поднимавшийся на высоту не менее сотни локтей черный туман жил своей непостижимой жизнью, внутри него, если приглядеться как следует, пробегали волны и закручивались водовороты, возникали очертания то ли кричащих лиц, то ли сражающихся животных, призраки марширующих армий и огромных крылатых существ, парящих в ночном небе.
Разум впервые увидевших Стену просто отказывался верить в ее существование — она перечеркивала солнечный день своей расплывчатой несокрушимостью, одним своим присутствием опровергая любые рассуждения о том, что в мире больше не осталось магии.
Удивительно, но нагромождение непроницаемой для взгляда тьмы даже в солнечный день не отбрасывало тени — иначе под Стеной царил бы постоянный сумрак. Стену беспрепятственно преодолевали птицы, но не пролетая насквозь, а поднимаясь выше туманного гребня. Люди, вот уж вторую седмицу вынужденные праздно созерцать диковинное явление, озверев от безделья и ожидания, пробовали на загадочном творении рабирийца буквально все, что попадалось под руку — безо всякого успеха. Нашлись умники, пытавшиеся стрелять сквозь колдовской туман из арбалета, привязывая к болту длинный шнур.
Выпущенная стрела исправно и безвозвратно исчезала в клубящемся мраке, вытащенная обратно бечева на длине в пятнадцать локтей неизменно оказывалась оборвана и опалена. С копьями и иными метательными снарядами повторялась та же история, а человек, попытавшийся коснуться нечеткой границы, мгновенно отлетал шагов на шесть в сторону, отброшенный неведомой силой. Проделавшие этот трюк смельчаки долго страдали потом от головокружения. Двое сорвиголов из егерской сотни побились об заклад, что под Вуалью можно проплыть, ибо на протяжении полулиги туманные пряди стлались над поверхностью реки. Один из них и впрямь разделся и нырнул. Больше его не видели.
Животные — лошади, собаки, овцы и коровы — словно не замечали Стену, без страха приближаясь к ней и стоя рядом, но соваться внутрь даже не пробовали. Кому-то из егерей пришла в голову мысль бросить в сторону Вуали Мрака охотничьего пса — что с ним станется? Визжащая собака пролетела пару шагов по воздуху, упруго шмякнулась о бесплотный туман, отлетела обратно и, оклемавшись, искусала своего хозяина. Более таких попыток не повторяли, сожалея только об одном — под рукой не нашлось почтовых птиц, выращенных на полуночном берегу Алиманы. Оказавшись на свободе и устремившись к дому, они наверняка смогли бы преодолеть туманную преграду.
