Лоуренс Уотт-Эванс - За Василиском (ЛП) - Уотт-Эванс Лоуренс

Этот ответ одновременно обрадовал и обеспокоил Гарта. Его успокоило то, что он не подумал о возможности того, что ему придётся захватить могущественного мага, и был рад, что этого делать не придётся; но его обеспокоило незнание Элмила о криптах. Ему пришло в голову, что, возможно, придётся обыскать весь город, чтобы найти вход, а такая перспектива, учитывая присутствие там Шанга, его не привлекала.

Они шли молча, и день прошёл без происшествий. Они неплохо продвигались, если учесть, что Гарт шёл пешком, а здесь, на открытой равнине, сбиться с пути было невозможно. Кроме того, Элмил был досконально знаком с местностью, поскольку провёл большую часть своей жизни, разъезжая по ней верхом со своими товарищами-разбойниками.

Незадолго до заката Гарт заметил, что на дороге сошлись несколько отпечатков копыт, идущих в том же направлении, что и он с пленником. Его подозрения подтвердились, когда Элмил заметил: - Это оставили мои товарищи; я узнал неровный след от подковы, который оставляет лошадь Дансинга.

Гарт несколько минут ничего не говорил. Затем он спросил: - Эта дорога ведёт к вашему дому?

- Нет; наша деревня находится далеко на юге, у старого тракта на Холис. Эта дорога ведёт только к Аннамарскому перевалу.

- Тогда зачем вашей группе идти по ней?

Элмил выглядел обеспокоенным, хотя Гарт не понял, что означало это изменение в выражении его лица. Он ответил: - Не знаю. Перевал ведёт через холмы в Орун, через долину Морморет, и мы поклялись не вторгаться туда. Возможно, они свернут в сторону, ища тайник с припасами, какие мы устроили вдоль всех дорог.

- Не знаешь ли ты о таком тайнике между этим местом и упомянутым тобой перевалом?

Озабоченный взгляд разбойника стал более задумчивым. - Нет.

Оверман больше ничего не сказал. В молчании троица - человек, зверь и оверман - продолжила путь в сгущающейся темноте. Они разбили лагерь поздно вечером и поднялись рано, чтобы снова отправиться в путь, пока рассвет ещё только брезжил на востоке.

Элмил задумался о причине этого, но решил не спрашивать. Он начал понимать, что Гарт не желает с ним разговаривать, хотя и не знал, почему так происходит. Он списал это на свой статус пленника.

Гарт тем временем размышлял, стоит ли держать при себе этого грязного разбойника. Без него он мог бы проводить время гораздо лучше; к тому же от человека исходил довольно неприятный запах, да и его облик вряд ли можно было назвать привлекательным.

Оверман задавался вопросом, зачем нужен нос и как люди видят такими маленькими бледными глазками. Он практически никогда не общался с людьми, и ему это не особенно нравилось. Кратковременное пребывание в Скеллете сформировало у него очень низкое мнение о человечестве, и этот варвар мало способствовал его повышению. Однако он ранил человека и тот потерял своих соплеменников, что обязывало заботиться о его благополучии, по крайней мере пока не заживёт сломанная нога; к тому же человек мог предоставить много полезной информации об этом районе, а также стать возможным заложником, если его соплеменники нападут снова.

Последний пункт казался важным, поскольку, судя по всему, разбойники действительно намеревались устроить ему засаду, вероятно, на Аннамарском перевале. Иначе зачем бы им ехать по этой дороге? Он подумал об изменении маршрута, чтобы избежать возможной засады, но решил не делать этого: ему не хотелось заблудиться в незнакомых землях, и он сомневался, что Элмил будет полезен в качестве проводника, когда они окажутся за пределами равнины.

Другой возможностью было попытаться использовать талисман, снятый с трупа Кханда, который Элмил называл Камнем Слепоты; но это было маловероятно. Гарт с недоверием относился ко всякой магии, как и ко всему непонятному, и не хотел рисковать возможными последствиями неправильного использования столь мощного амулета без более веской причины, чем возможность засады со стороны небольшой банды жаждущих мести разбойников, которых он уже однажды победил.

В конце концов, он решил действовать так, как планировал, настороженно высматривая любую возможную засаду с меткими лучниками. Последнее казалось маловероятным, поскольку он не видел у бандитов ни луков, ни другого дальнобойного оружия, а на раздетых им трупах не нашёл даже обычной пращи; но никогда не помешает рассмотреть все возможности. Например, от него не ускользнуло, что разбойники могли отправиться за подкреплением, возможно, даже за помощью к этому таинственному магу Шангу. Это казалось довольно маловероятным, учитывая крайний страх перед магом, проявленный Элмилом, и ещё менее вероятно, что Шанг окажет помощь, если его попросят, но такую возможность следует учитывать.

Поразмыслив над этим, Гарт пришёл к выводу, что он просто слишком невежественен в отношении методов магов, чтобы выработать соответствующую линию поведения. Среди жителей Ордунина не было магов, и он не встречал ни одного мага - человека, если только таковым не был Забытый Король. Ему доводилось видеть небольшие демонстрации так называемой магии, которые казались не более чем ловкостью рук, но он не мог полностью сбрасывать со счетов все рассказы о колдовских делах, считая их простым надувательством.

Однажды он видел, как с ясного неба грянул гром - предположительно, дело рук трёх магов, работающих сообща, - чтобы помочь рейду пиратов в нападении на Ордунин. Набег провалился, и три из пяти пиратских кораблей были потоплены; гроза не оказала существенного влияния на ход сражения.

Говорили также, что на селекционных фермах Кирпы с помощью магии создаются гибриды, которых природа не допустила бы, например, его собственный боевой зверь. По легенде, вся раса Оверманов была результатом эксперимента мага, проведённого около тысячи лет назад. Гарт не был уверен, в достоверности этих сплетен. В общем, без сомнения, самым непосредственным контактом с магией на сегодняшний день и самым мощным колдовством, о котором он когда-либо получал достоверные сведения, был амулет невидимости, использованный разбойниками во время их первого нападения. Теперь он мирно лежал в кармане его плаща. Однако, по всей вероятности, это было не самое мощное изделие Шанга; будь оно таковым, он вряд ли доверил бы его группе разбойников - варваров.

Поэтому, заключил Гарт, ему не стоит сражаться с этим магом. По правде говоря, он даже не хотел с ним встречаться, не говоря уже о том, чтобы рисковать разгневать его; но, похоже, их встреча предопределена. Так что проблема заключалась в том, чтобы постараться избежать конфликта при встрече с Шангом. А к этому нельзя было подготовиться заранее, предстояло действовать по ситуации. Поэтому он отбросил размышления на эту тему, утешая себя напоминанием о том, что, скорее всего, разбойники вовсе не собирались обращаться за помощью к Шангу. Так Гарт провёл три дня пути по равнине Дербарок, попеременно мысленно перебирая одни и те же аргументы и наблюдая за унылыми пейзажами, медленно проплывающими мимо.

Дорога становилась всё более раскисшей. На некоторых участках дорога становилась настоящей трясиной; Гарту приходилось садился на боевого зверя позади Элмила, пока они не проезжали мимо, вместо того чтобы пробираться пешком, когда его сапоги по колено погружались в холодную жижу.

Зверь, которого Элмил при каждом удобном случае настойчиво называл Коросом, похоже, не возражал. Его огромные мягкие лапы двигались по этим болотам так же плавно и грациозно, как весла маневренной галеры по морю, и его темп оставался неизменным независимо от нагрузки или местности, за исключением тех случаев, когда он замедлялся, чтобы подстроиться под менее быстрый темп Гарта.

Оверман начал понимать, как мудро он поступил, приняв это существо вместо того, чтобы получить обычную дань от колонии Оверманов Кипры. Оно явно стоило больше, чем та символическая ежегодная плата зерном, которую оно заменяло, даже учитывая вечную нехватку продуктов в Ордунине.

До этого Гарт редко садился на него верхом: он мало путешествовал и не вёл никаких войн, кроме морских, против пиратов Морийского моря, и у него не было возможности наблюдать, насколько неукротимым этот зверь. В его безмятежной уверенности в собственных силах было нечто большее, чем присущее смертному существу, и он был вынужден признать, что назвать его в честь бога войны было вполне уместно.