Елена Хаецкая - Слепой бог
— Будьте вы прокляты! — вскричала она.— Вы осквернили святыню! Вы нанесли оскорбление богине! Она покарает вас! Вы будете страшно наказаны, нечестивцы!
— Конечно,— не скрывая насмешки, проговорил один из разбойников. Он распустил завязки своих широких штанов, сшитых в подражание туранским, и непринужденно помочился у самой головы поверженной жрицы.
— Покарает!..— захохотал второй.— Да что она может, эта твоя богиня!
Кера смотрела на них глазами, полными ненависти.
— Вы убили привратницу и певчих! Вы подняли руку на служительниц Гаривы! — обвиняюще произнесла она.— Их кровь вечно будет стучать у вас в ушах, покуда вы не испустите дух. Но если вы посмеете тронуть этих благородных девственниц, которые припали к стопам богини и были избраны ею…
Грубый хохот прервал страстную речь Керы.
— Ну, хватит! Заткнись, старая ворона! Можешь не трястись за свою никому не нужную невинность — стану я смотреть на такую каргу, когда вокруг столько сладких крошек!
Говоривший поднял факел повыше, и пламя озарило кровавым блеском бледные лица и полные ужаса глаза молодых девушек. При виде их гибких стройных тел, едва прикрытых одеждой, разбойник плотоядно облизнул кончиком языка внезапно пересохшие губы.
Робкая Итарра тихо заплакала, натягивая покрывало себе на голову. При этом ее белые ноги открылись до колен. Грабитель впился жадным взглядом в ее круглые колени.
— Все здесь? Сколько вас? — Отрывистый вопрос заставил Соню вздрогнуть. Несомненно, говорил предводитель.
Этот человек держался уверенно и властно. Он был вооружен лучше, чем остальные. На нем была плотная кожаная куртка со стальными накладками, заменявшая тяжелый доспех. Всмотревшись в его смуглое лицо с беспощадными, чуть раскосыми черными глазами, Соня поняла, что предводитель — гирканец. От такого не стоит ждать снисхождения. Отчасти Соня — ив этом ей виделась особенно изощренная насмешка судьбы — знала это по себе.
Гирканец окинул опочивальню быстрым оценивающим взглядом.
— Так. Восемь. Отборные девочки, как и сулил перед смертью этот старый болван.
«Какой старый болван? — удивленно подумала Рыжая Соня.— Разве в этом храме служили мужчины?»
Впрочем, времени на раздумья у нее теперь не оставалось. Нужно было ориентироваться в быстро меняющейся ситуации — и при этом не мешкать.
— Благородные девственницы,— хмыкнул хриплоголосый разбойник.— А ведь нам, кажется заказывали… как, Сабарат, он выразился, твой барон?
— Барон, положим, не мой,— возразил гирканец,— а заказывал он «надкушенные персики».
Двое остальных грабителей разразились грубым хохотом.
— Вот этим мы сейчас и займемся! Надкусим его сладкие персики, чтобы благородному месьору не пришлось себя чрезмерно утруждать и марать свои кружева! — Они снова и снова повторяли эту грубую шутку, смысл которой был, к сожалению, слишком ясен несчастным жертвам…
Четвертый грабитель, одетый в меховую куртку и теплую волчью шапку — на манер местных жителей — тряхнул головой.
— А вы обратили внимание, какие здесь крепкие ворота? Какие лабиринты и ловушки? Клянусь Кромом! Наверняка у этих зверопоклонниц припрятаны тут немалые сокровища!
Он поклонялся Крому, этот разбойник-киммериец. Нет сомнений, он чтил старого сурового бога, который не требовал ни подношений, ни сложных ритуалов поклонения. Для киммерийца вовсе не являлся священным храм, где чтут богиню в облике хищной, готовой к атаке птицы.
— Не покушайся, нечестивец, на то, что принадлежит богине! — прошипела Кера.
Киммериец повернулся к простертой на полу жрице и пренебрежительно пнул ее ногой.
— Заткнись, стервятница! Ты ползаешь на брюхе перед истуканом, изображающим вонючего грифа,— что ж, таков твой выбор! Что до меня…— Он зловеще усмехнулся.— Я презираю тех, кто предал исконного бога Киммерии!
Против своей воли Соня ощутила нечто вроде сочувствия к этому человеку, который оставался верен Крому — богу-покровителю самого Конана. Она сердито тряхнула головой. Что за неуместные мысли!
Острие меча, который держал один из разбойников,— рослый человек со шрамом на лице — уперлось в горло Керы. Жрица упрямо сжала губы.
— Нет! Не трогайте ее! — неожиданно закричала Данелла.— Разве вы уже не натешились вволю ее страданиями? Умоляю вас, оставьте ее в покое!
Сверкающее лезвие медленно поднялось и прижалось к груди Данеллы. Девушка застыла, как зачарованная, тяжело дыша широко раскрытым ртом.
— Эй, стервятница! — холодно прозвучал голос Сабарата. Его взгляд был обращен к поверженной жрице.— Говори, где спрятаны сокровища? Иначе нам придется настругать ломтями мясо с костей этой перепуганной птички!
Кера с трудом сглотнула.
— Поклянитесь… поклянитесь мне, что пощадите девочек…
— Они останутся живы,— охотно заверил жрицу Сабарат.— В этом я клянусь тебе, ведьма!
Остальные трое его сообщников рассмеялись.
— В скрытой твердыне хранятся золото и драгоценные камни,— глухо проговорила жрица.— Но любого из вас ждет, если вы осмелитесь вторгнуться в запретные залы Фатагара, ждет смерть. Там Белая Тень — страшитесь ее гнева!..
На мгновение воцарилась тишина, вызванная этими зловещими словами. Потом Сабарат хлопнул себя по бедру ладонью.
— Ладно, мы все поняли,— бросил он пренебрежительно, словно желая приободрить своих подельников, смущенных грозным тоном умирающей жрицы.— Полагаю, не помешает осмотреться здесь как следует. Асар, ты пойдешь со мной,— обратился он к киммерийцу.— Ни ты, ни я не чтим эту курицу Гариву или как там ее,— так что ее проклятия для нас пустой звук. А не прибрать к рукам золотишко, коль скоро уж мы сюда добрались, было бы настоящей глупостью.
— Согласен,— кивнул киммериец.
— Вот и хорошо.— Предводитель разбойников усмехнулся.— А Награн и Абахи останутся стеречь девочек. И заодно избавят нашего высокородного заказчика от лишних хлопот…
Награн и Абахи радостно осклабились.
— Только берите их по очереди, и пока один… трудится, другой пусть охраняет остальных,— добавил Асар.
— Иди, иди! Будет он тут еще советовать! — возмутился Награн.
— Оставьте мне хотя бы одну нетронутую, ладно? — попросил Асар.
— А это уж как получится! — фыркнул Абахи.
Асар и Сабарат скрылись за дверью. В опочивальне воцарилась тишина. Оба оставшихся разбойника разглядывали девушек, точно лисицы, ворвавшиеся в курятник. Их ухмылки становились все шире.
Жрица впала в беспамятство, лишь изредка испуская жалобные стоны. Йори наклонилась над ней, пытаясь перевязать ее раны.
