Гарри Гаррисон - Крыса из нержавеющей стали
В этом была доля правды, но я не собирался покупать свободу за службу провокатором.
— Интересное предложение, но я не могу выйти из общества «крыс». Вы знаете, что у воров есть свой кодекс.
Он разозлился и вскочил. Он был значительно выше, чем мне показалось сначала. Его указательный палец проткнул воздух в моем направлении.
— Что за глупости вы болтаете! Не стройте из себя героя телепостановки! Вы прекрасно знаете, что за всю жизнь больше не встретите другого вора! Если вы чистосердечно перейдете к нам, то, несомненно, извлечете из этого пользу. Вся сущность вашей жизни это индивидуализм и наслаждение от выполнения того, что не могут сделать другие. Покончив с этим сейчас, вы опять к этому возвращаетесь. Вы не сможете больше быть межпланетным суперменом, но вы сможете заняться работой, которая потребует всех ваших способностей и талантов. Вы когда-нибудь убивали человека?
Этот неожиданный вопрос выбил меня из колеи. Я даже замешкался с ответом.
— Нет, насколько мне известно.
— Это хорошо, что нет, иначе бы вы не спали так спокойно по ночам. Я проверил это, прежде чем прийти сюда за вами. Вот поэтому я уверен, что вы войдете в Корпус и получите истинное удовольствие, вылавливая преступников д р у г о г о сорта, не тех, у кого в крови социальный протест, а тех, кто убивает и наслаждается этим.
Его убежденность была потрясающей, он на все имел готовый ответ. Крыть мне было нечем, и я выдал свой последний, самый сильный аргумент.
— А что, если Корпус узнает, что вы завербовали к себе на работу бывшего преступника? Нас обоих расстреляют на рассвете!
Теперь пришло его время смеяться. Я не видел в этом ничего забавного и терпеливо ждал, когда он закончит.
— Во-первых, мой мальчик, я и есть Корпус, то есть его руководитель, и как ты думаешь мое имя? Гарольд Питер Инскипп, вот как!
— Не тот ли Инскипп…
— Тот самый. Инскипп Неуловимый, человек, который ограбил Фарсидион II в середине полета и сорвал множество других правительственных мероприятий. Я надеюсь, вы читали об этом в ваши юные годы? Меня завербовали так же, как я вас сейчас.
Он держал меня на крючке и знал это, а теперь решил добить до конца.
— Откуда, вы думаете, берутся остальные агенты? Я, конечно, говорю не об этих лупоглазых из наших технических школ. Я говорю о настоящих агентах, о тех, кто планирует операции, делает всю предварительную работу, а затем пожинает лавры. Они мошенники все до одного. Все, что они умеют делать лучше всего, они делают для Корпуса. Вы удивитесь некоторым проблемам, которые возникают в великой, необъятной, шумной вселенной. Единственные, кого мы можем пригласить к себе работать, это те, кто уже действовал успешно в таком масштабе. Ну, как?
Все происходило так быстро, что у меня не было времени подумать. Наверное, мне надо было поспорить, но мозг уже принял решение. Я был готов согласиться, я не мог сказать «нет».
Я кое-что терял, но надеялся больше приобрести. Хотя у меня будет свобода при работе, но ведь я буду работать с другими людьми. Старые беззаботные безответственные деньки миновали. Я снова становился членом общества.
От этой мысли у меня появились приятные ощущения. По крайней мере, конец одиночеству. Дружба возместит мне то, что я теряю.
Глава 4
Никогда в жизни так не ошибался.
Люди, с которыми я встретился были тупы до изумления. Они обращались со мной, как с какой-то мелкой сошкой, и я не мог понять, как сюда угодил. Понимать-то я, конечно, понимал, память у меня ясная. Постепенно я закрутился в этом колесе.
Мы находились на спутнике, это было очевидно. Но я совершенно не представлял вблизи какой планеты или хотя бы в какой солнечной системе. Все было абсолютно секретно, а это место, очевидно, было сверхсекретным Главным Штабом и основной базой Школы Корпуса.
Школа мне нравилась. Это было единственное, что удерживало меня от того, чтобы не спятить. Тупицы сидели и зубрили, а мне материал давался легко.
Только сейчас я начал понимать, насколько серыми были мои операции. С той техникой и теми приспособлениями, о которых я узнал, я мог бы раньше быть в десять раз хитрее и сильнее. Эта мысль прочно засела в мозгу, гаденько нашептывая в ухо в периоды депрессии и тоски.
Предметы попадались тупые и жутко скушные. Половину времени занимала работа с архивами изучение бесчисленных побед и нескольких неудач Корпуса. Меня порой одолевала смертная тоска, но я понимал, что это, очевидно, часть проверочного периода понаблюдать, не тянет ли меня к прошлому. Я умерил свой норов, подавил зевоту и собрался с мыслями.
Ведь я не могу здесь ничего изменить, поэтому надо найти что-то такое, что положило бы конец моим каторжным работам.
Это было нелегко, но я нашел это.
Через некоторое время я все разведал и выяснил. Заниматься этим пришлось, когда все спали, но в некотором роде это делало поиски даже более интересными.
Когда дошло до отпирания замков и взламывания сейфов, я должен был признать, что это не дело. Дверь в личные
аппартаменты Инскиппа запиралась револьверным барабаном старого типа, открыть который ничего не стоило. Мне нужно было войти в дверь без грохота, спокойно, но так, чтобы Инскипп услышал меня. Зажегся свет. Он сидел на кровати, направив на меня 0,75 калибр.
— Вы, должно быть, сошли с ума, ди Гриз, проворчал он. — Пролезть в мою комнату ночью! Я мог застрелить вас!
— Нет, не могли, ответил я.
Он спрятал оружие обратно под подушку.
— Человек, столь любознательный, как вы, сперва разговаривает, а потом стреляет. А ведь все эти ночные страсти были бы ни к чему, если бы ваш экран был включен, и я мог бы вас вызвать.
Инскипп зевнул и налил себе стакан воды из автомата над кроватью.
— Из того, что я глава Специального Корпуса, пробулькал он, не следует, что я должен работать за весь корпус.
Он опустошил стакан.
— Мне надо иногда спать. Мой экран включен только для сверхсрочных вызовов, а не для каждого агента, нуждающегося в утешении.
— Не значит ли это, что я попал в категорию требующих утешения? спросил я как можно слаще.
— Поместите себя в любую категорию, черт вас возьми, прорычал он.
Он упал снова в постель.
— А также переместите себя в коридор и приходите ко мне завтра в рабочее время.
Мне было жаль его. Он так хотел спать и собирался уснуть как можно скорее.
— Знаете ли вы, что это? спросил я.
Я подсунул большой блестящий снимок под его длинный перебитый нос. Один глаз медленнно открылся.
— Большой военный корабль, по виду похож на Имперский. А теперь, в конце концов, убирайтесь! простонал он.
