А Эльстер - Вниз и влево (СИ)
— Мерзкие христианские колдуны! Это вы отправитесь в царство Хель!!! — и окатил атакующих огнем…
…Эльза отдышалась. От развернувшегося сражения ее отделяло несколько штабелей из ящиков и бетонная колонна. Она уже увидела, что база захвачена прибывшими, и пленные Контрактеры из профессорской Пирамиды у них в руках. Это было скверно и подтверждало худшие ее опасения: Ватикан ведет свою игру, прекрасно ориентируясь в ситуации.
Ситуация же усложнилась. Даже один Колесничий был тяжелым противником — а теперь тут появились те, кто способен причинить вред ему самому. Она не знала ни их сил, ни того, заденет ли их Оружие ее Контракта, если придется драться с ними. Но они отвлекли внимание Эберта, и это был прекрасный шанс его добить… И в то же время Тадеуш может умереть в любой момент — а тогда вообще все потеряет смысл.
Она видела бой в катакомбах с самого начала, но вторжение Колесничего ее отвлекло. А теперь она вгляделась в пространство, отслеживая все связи вещей — и дыхание застряло в ее груди. Глазами «своего» полицейского, Ганса Прибке, она нашла Тадеуша.
…Он лежал на земле у земляной баррикады, грудь его вздымалась часто и мелко, а из-под спины расползалась кровавая лужа. Будто чувствуя что-то, он повернул лицо к Прибке — и взгляд его встретился со взглядом Эльзы. Она зажала себе рот рукой: в третий раз она увидела, как размыкается система связей, как рушатся по линии их взгляда шестерни и передачи все на свете связавшего Закона…
Эльза вскочила. Она больше не рассуждала: бросившись бежать, она оставила за спиной и Колесничего, и «инквизицию» с ее хитрой игрой. Она отбросила очередной свой просчитанный план, — Тадеуш снова смешал ей все карты. Но это было неважно перед лицом нависшей над ним смерти. Она должна была до него добраться сейчас, со своим талисманом — а потом она придумает что-нибудь еще, это еще не конец…
Она выбежала из здания, едва не угодив под неприятельский огонь. Кристалл треснул снова; сохранив равновесие, Эльза развернулась и провела лучом гиперболоида по второму этажу. В окнах забурлило пламя, крыша просела и с грохотом легла на перекрытие.
Пригибаясь, она добралась до машины, кем-то оставленной, завела ее, рванула с места. Кто-то послал очередь ей вслед. Талисман Эльзы оплатил ее спасение: пули ушли чуть вбок и свистнули мимо нее, прострелив лобовое стекло. Машина скрылась за поворотом.
…Это характерно для замкнутых систем, лихорадочно думала Эльза, выкручивая руль. Количество вероятностей событий умножается, количество частей системы увеличивается, она разрастается, а ее управляемость падает. Чтобы скомпенсировать хаос и неупорядоченность, в нее приходится встраивать все новые «костыли». И уж совсем усложняется дело, когда ты изначально не имеешь о своей системе полной информации…
«Но… в третий раз! — вклинивалась другая мысль, — В третий раз решаться на дружбу после отречения..! Так, вообще, бывает?!»
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ (ЧАСТЬ II),
в которой Тадеуш находит решение
…Тому назад с неделю Тадеуш очнулся, — и первое, что он понял, было: он именно пришел в себя, а не пробудился от сна. Он попытался открыть глаза. Удалось с трудом: голова раскалывалась, а левый глаз, кажется, заплыл. Где он находится, он сообразить с ходу не смог; то есть, находился он, конечно, в подземельях, но именно эту пещеру узнать не удавалось… хотя… ах, да. Конечно, он ее знал, просто теперь она превратилась в кабинет их главного по снабжению… которого звали только по прозвищу: Ткач. Обстановка была спартанская, но она сильно меняла облик… А вон и он: кажется, что-то пишет. Горит керосиновая лампа…
Тадеуш опять закрыл глаза. Память постепенно возвращалась. Сегодня… двадцать первое? Нет, этого не вычислить: кто знает, сколько он тут провалялся. Но он точно вспомнил, что дело было двадцатого. Тогда была драка.
Он вспомнил: их троица как раз возвращалась на базу, как в большой пещере перед лагерем они заметили толпу. Люди возбужденно гомонили. Приблизившись, Тадеуш и его товарищи увидели сцену, достойную средних веков.
…В кругу людей к каменному столбу была привязана девушка. Она смеялась, закатывала глаза, богохульствовала и выкрикивала бессмыслицу. У ног ее в беспорядке были свалены дрова, на которые уже плеснули бензин. Рядом стоял и ждал «инквизитор» с факелом. Второй по памяти читал: «Кто не пребудет во Мне, извергнется вон, как ветвь, и засохнет; а такие ветви собирают и бросают в огонь, и они сгорают…», а еще трое держали под прицелами окружающих. Тадеуш с командой, выстроившись привычным образом, протиснулись через толпу — и тут «инквизитор» поднес свой факел к куче дров. Она полыхнула; огонь обнял дико закричавшую «ведьму», и в толпе тоже раздались крики.
Тадеуш бросился к «ведьме», хватая ее за руку. Теперь огонь не должен был ей вредить, но девушка кричала по-прежнему: двух секунд хватило, чтобы на теле ее возникли ожоги. Второй рукой он выхватил нож, перерезал веревки — и уже обеими руками подхватил обмякшее тело, вытаскивая его из костра.
Сзади уже вовсю шла драка. Он аккуратно положил «ведьму у стены, за камнем — и обернулся как раз вовремя. Нападавший выстрелил в упор; как всегда, это не причинило Тадеушу вреда. Он бросился вперед, выбивая из рук «инквизитора» автомат; в этот момент на него прыгнул сзади второй, валя его наземь. Первый тут же оказался рядом, — вцепился в медальон, что свесился на цепочке из ворота рубахи, и резко дернул, врезав при этом Тадеушу под дых. Это была ошибка: медальон сработал по назначению, задымившись в руке нападающего, — и тот с воплем его выронил. Впрочем, Тадеуш этого не увидел: тот, кто его свалил, умудрился вырваться из его хватки, и теперь раз за разом «угощал» его обрезком железной трубы, удары которой приходились, куда попало. Тадеуш собрал остатки сил в кулак, извернулся и схватил с пола медальон, умудрившись достать противника с ногой в челюсть. Тот отлетел, упал и больше не шевелился.
Крякнув, Тадеуш попытался подняться. Адреналин все еще глушил боль, но встать на ноги почему-то не вышло. Он огляделся, приподнявшись на локте. Стычка закончилась. Двое «инквизиторов» ушли, но двоих связали их же веревками, и толпа потащила их в лагерь. Товарищи Тадеуша, кажется, были в порядке, — по крайней мере, они на ногах держались. Над ним склонился Милош. Быстро оценив ситуацию, он взвалил Тадеуша на плечо и понес…
Последнее, что сохранила память, было их прибытие в лагерь. С него сняли рубаху, кто-то ощупал ребра, сказал: три сломано… потом было что-то про сотрясение мозга… а потом, наконец, нахлынула боль, и Тадеуш провалился в беспамятство.
