Виталий Цориев - Блики
– Позвоните в колокольчик, если я вам понадоблюсь.
Артур кивает, берется за латунную ручку, поворачивает её, распахивает дверь и входит в спальню.
12
В комнате тепло, немного душно, пахнет свежим потом, словно тут недавно закончилось энергичное соитие. Тусклый свет бра, ковры на стенах, большая кровать под балдахином, тонкий силуэт нагого женского тела, размытый муслином. Он подходит ближе, смотрит в приоткрытые занавеси.
– Артур, это ты? Как ты меня нашел? – ее голос звучит непривычно, он не похож на тот, которым она обычно говорила с Артуром. Из него пропало напряжение, порывистость, он стал каким-то томным, умиротворенным, словно раньше она была голодна, а теперь наелась, получила то, что долго, но неосознанно, искала.
– Меня привез Виктор, – мрачно отвечает он, продолжая разглядывать ее лицо, шею, грудь. Ее образ двоится – она видится ему то прежней, немного испуганной девочкой, которую он встретил в резиденции мэра, и к которой он хочет прижаться всем телом, разделяя с ней всю горечь и радость своей души, то опытной и достаточно коварной женщиной, такой же, какой была Кира, всегда готовой рассмеяться над ним и уйти к другому, чем-то в роде квинтэссенции природы этого мира, – Почему ты ушла, ничего мне не сказав?
– Я не знаю. Извини, но… – только сейчас вспомнив, что на ней нет одежды, она накидывает на себя шелковую простыню, заворачиваясь в нее, словно в сари. – Я знаю, мне надо было поговорить с тобой. Вчера, или даже раньше. Но все так запутанно, ты же знаешь.
Яна делает паузу, давая возможность Артуру вставить реплику, но тот молчит и тогда она продолжает:
– Я думаю, наши отношения это ошибка, они не серьезные и никогда такими не станут. – Произнеся главное, она мельком смотрит в глаза Артура, чтобы прочитать его реакцию, – Мы не подходим друг к другу, тебе нужен кто-то другой.
Артур отводит взгляд в сторону, чувствуя, что может расплакаться, как ребенок. Он вдруг понимает, что никакой испуганной девочки нет и не было – он придумал этот оторванный от реальности образ Яны, чтобы обмануть самого себя, заставить себя поверить, что она нуждается в нем, что у них много общего, и она боится остаться наедине с этим миром, также как и он. К электрическим вибрациям в позвоночнике, остаточному явлению после приема наркоты Хасана, добавляется щемящая тоска, чувство обреченности, непоправимости всего и вся. Наконец, поборов эмоции, он смотрит в ее насмешливые глаза. Именно тут, рядом со своей бывшей подругой, он окончательно осознает, что теперь готов участвовать в ритуале Хасана, хотя еще десять минут назад спорил сам с собой об этом и хотел воспользоваться любым предлогом, чтобы не умирать.
Взгляд Яны избавил его от внутренних противоречий. Он берет с прикроватного столика колокольчик в виде бронзовой статуэтки апсары – ее левая полусогнутая в танце нога стоит на куполе, правая оторвана от него так, что пятка почти касается коротких листьев ткани, закрывших промежность. В изгибе ее тела, в застывшем движении рук и ног, в ее улыбке столько гармонии, женственности, энергии. Артур перехватывает статуэтку так, что его пальцы сжимают ее обнаженную талию, затем трясет ее, заставляя стальной язычок ударяться о купол.
13
Вернувшись обратно в триклиний, Артур садится на свое место, протягивает руку к мундштуку кальяна, делает затяжку, смотрит на Виктора и Хасана, которые продолжают о чем-то говорить. Вдруг ритм меняется, размеренная беседа резко обрывается, все начинают куда-то спешить, словно наркоманы-заговорщики или террористы, узнавшие, что на их притон уже спланирована облава и в двери вот-вот начнут ломиться полицейские. Хасан исчезает, как будто превратившись в дым кальяна и растворившись в воздухе. Яна бегает по комнатам в поисках своего рюкзака – она должна накраситься перед выходом на улицу. Виктор тормошит и торопит Артура, заражая его своим суетливым безумием, заставляет его встать и пойти следом за ним. И вот, моргнув несколько раз по пути, так, что каждый раз смежая веки, он словно делает монтажную склейку, Артур опять оказывается у него в машине.
– Пилюли у тебя? – Артур не сразу понимает, о каких именно пилюлях идет речь, за последнее время их было так много, и вначале он решает, что Виктор спрашивает о тех, которые им подали на блюдце в гостях у Хасана.
– Я проглотил их, как и ты!
– Да нет, я про другие, – в голосе Виктора появляется раздражение, видимо, он тоже слегка запутался. – Он говорил, что давал тебе капсулы для перемещения еще тогда, в прошлую встречу в каком-то баре у метро.
Артур с удивлением вспоминает, что, действительно, не так давно ел с Хасаном в баре, и тот, в конце их странной трапезы дал ему что-то, наверное, как раз те капсулы, о которых его сейчас спрашивает Виктор, но теперь Артур ни в чем не уверен, в его памяти все покрыто мутной пеленой, а те подробности их встречи, которые всё-таки удается вспомнить, кажутся настолько абсурдными, что он задумывается, не было ли все это сном или галлюцинацией. Оттянув ремень безопасности и приподняв таз, Артур обшаривает тесные карманы своих джинсов, но в них, кроме севшего смартфона и бумажных денег ничего нет.
– Ладно, я отдам тебе свои, думаю, Хасан успеет достать для меня новые. – Оторвав правую руку от руля, он нажимает на небольшую панель рядом с приборной доской, открывая отделение, в котором лежит пакетик с дозой. – Только не вырони их по пути, хорошо? Без них боль будет намного сильнее, да и перенесешься ты неизвестно куда.
– Почему мы так торопимся?
– Люди мэра сообщили нам, что он в спешке бежал из города, прикинь? Сегодня или завтра сюда введут войска для подавления бунта, будет такой замес, что только держись. – В гнусавом голосе Виктора слышно его эмоциональное возбуждение, для него все эти предполагаемые события лишь игра, которая скрасит его скучные будни, внесет разнообразия в его жизнь, позволит попробовать себя в новой роли. – Возможно, опять применят психотропные бомбы, как в 2020, ты про них слышал?
– Да, старые нарики что-то рассказывали, но я думал, это все их выдумки. Они много всякой пурги несут.
– Не, не выдумки! Президент уже дал карт-бланш на это и теперь все решает какой-то военный чиновник, которому поручили вести эту операцию. На днях на город опустят купол. Съемка будет запрещена, журналисты либо уберутся восвояси сами, либо их перебьют, поэтому ты должен успеть до того, как все это начнется. Хасан сказал, что лучшего времени, чем сегодняшний день, у нас не будет. На площади сейчас огромное количество камер и, конечно, твой перфоманс привлечет внимание – такой милый мальчик как ты, сжигающий себя живьем…
