Вадим Панов - Последний адмирал Заграты
– Я рекомендовал бы остановить выбор на парадном мундире командора Астрологического флота, мессер. Я взял на себя смелость принести его из гардеробной.
Помпилио скептически оглядел висящий на вешалке мундир: белое сукно, золото, погоны с большой звездой, после чего – с еще большим скепсисом – покосился на парадную треуголку:
– Ты уверен?
Элегантный, но строгий мундир всегда вызывал у привыкшего к роскоши адигена сомнения. Мундиру не хватало пышности, зато присутствовали ненужные, на взгляд Помпилио, аксессуары.
– Как показывает опыт, мессер, командорское облачение производит на провинциалов неизгладимое впечатление, – хладнокровно ответил Валентин. – Кроме того, положение офицера Астрологического флота позволит избежать расспросов о политике. Полагаю, разговор будет вертеться вокруг путешествий по Герметикону, а это одна из ваших любимых тем. Я составил памятную записку, в которой перечислил шесть забавных и курьезных ситуаций, которые случились за последний год. По моим расчетам, эти истории помогут вам поддерживать разговор в течение двух часов.
– Замечательно, Теодор, замечательно… – Помпилио еще раз оглядел мундир, на этот раз дружелюбнее, и добавил: – Только сними аксельбанты и не вешай на пояс кортик – это чересчур.
– Совершенно с вами согласен, мессер. Полный парад в данном случае неуместен. – Валентин принял халат и подал хозяину сорочку. – Вы уже просмотрели утренний выпуск «Загратийского почтальона»?
– Я читал эту газетенку вчера и больше не собираюсь брать ее в руки. – Помпилио застегнул сорочку и взял брюки. – Увы, но приличное некогда издание превратилось в лживый листок. Я считаю, Теодор, о «Почтальоне» следует забыть.
– А вот они о вас помнят, мессер.
– Неужели?
Валентин протянул Помпилио газету.
– На первой полосе, мессер.
«Для чего прибыл в Альбург Помпилио дер Даген Тур? Что нужно махровому реакционеру и религиозному фанатику в нашем свободном мире? Будет ли Заграта оккупирована лингийцами?»
– Галанит все-таки нашел тему для передовицы, – протянул Помпилио, разглядывая крупную, на четверть полосы фотографию: он и три лингийских дара во время какой-то официальной церемонии. Все четверо в военной форме, все сосредоточенны и смотрят куда-то вдаль, возможно – в сторону Заграты. Снимок был подобран идеально, многократно усиливая лживые слова текста.
– Галанит? – Валентин удивленно поднял брови.
– Вчера тетушка представила мне Зопчика, главного редактора этого листка.
– Похоже, вы ему не понравились, мессер.
– При виде адигена у него пена с зубов капает.
– С клыков? – уточнил Теодор.
– С зубов, – махнул рукой адиген. – Откуда у этого головастика клыки? – Он «по диагонали» проглядел статью и продолжил: – Нестор – не единственная головная боль Генриха.
– У меня возникла точно такая мысль, мессер. Но должна быть причина.
– Компания обнаружила в Азеанской пустыне огромные залежи нефы. С Генрихом галаниты не договорились, а вот Нестор готов отдать им нефу в обмен на корону.
– На инкийскую корону? – уточнил Валентин.
– Галаниты, судя по всему, планируют разделить Заграту на два государства: Инкийское королевство на юге и что-то вроде республики на севере. У Нестора – нефа, у северян – сферопорт. Если Нестор затеет свою игру, ему тут же перекроют кислород. – Помпилио расправил воротник сорочки и закончил: – Я презираю галанитов, но они знают, как добиваться своего.
– И все дело в нефе? – Валентин покачал головой. – Неужели она так важна?
Валентин тоже любил поговорить о большой политике, но Помпилио никогда не называл его провинциалом.
– Все дело в новых механизмах, которые называются двигателями внутреннего сгорания.
– Если не ошибаюсь, они существенно проигрывают кузелям?
– Во всем, кроме размера, Теодор. На автомобиль кузель не поставишь.
– Автомобили кажутся мне роскошью, – заметил Валентин.
– А что ты скажешь об аэропланах, которые мы видели на Верзийской выставке?
– Они вызывают улыбку.
На самом деле неуклюжие устройства вызывали у прожженных цепарей не улыбки, а бодрое ржание. Скорость небольшая, высота полета небольшая, грузоподъемность, по цепарским меркам, попросту отсутствует. И для чего эти уродцы потребны? Цепари ходили смотреть на аэропланы с одной целью – поднять себе настроение.
– Паровинги, о которых так много говорили пять лет назад, кажутся мне перспективнее.
– Паровинги тяжелы и дороги, – не согласился адиген. – К тому же их разработку и производство не одобряет Герметикон. А самолеты галаниты могут строить без оглядки на кого бы то ни было, и я больше чем уверен, что за последние годы они изрядно продвинулись в своих изысканиях.
Валентин взялся за мундир, однако Помпилио покачал головой: «Не сейчас» – и прошелся по комнате.
– Аэропланы и автомобили лишь одна сторона медали, Теодор. На Галане уже производят бронеавтомобили и небольшие бронетяги, которые там называют танками. Двигатель внутреннего сгорания меняет облик армии, а нефа – кровь новых машин.
– И встречается не на всякой планете, – тихо произнес Валентин.
– Заграта же не только богата нефой, но и удачно расположена. Если планы Компании осуществятся, Заграта станет базой для экспансии в Северный Бисер.
– Мессер хочет сказать, что лингийцы проспали большую беду?
– Да, Теодор, именно так.
– И что мессер собирается делать?
Будет спасать Герметикон или оставит всё, как есть? Валентин не сомневался в способности Помпилио изменить ход истории, он просто уточнял ближайшие планы.
– Для начала мессер отправится на скучный ужин, – вздохнул Помпилио. Натянул мундир, повертелся перед зеркалом, однако застегивать пока не стал. Лишь протянул с сомнением: – Пожалуй, Теодор, ты был прав…
Шитья не хватало. Узоров и золотых пуговиц. Строгий мундир напоминал рубище.
– Благодарю, мессер. – Валентин придирчиво оглядел спину хозяина, провел по лопатке щеткой и осведомился: – Вы берете оружие?
– А надо?
– Радиосвязь делает мир ближе, мессер. Нестор уже знает о церемонии и, полагаю, несколько огорчен.
– Нестор не станет подсылать убийц – это неприлично, – поморщился Помпилио. – И окончательно его дискредитирует.
– Именно поэтому убийц могут подослать агенты Компании, мессер. Галаниты не упустят возможности подпортить Нестору репутацию.
– В твоих словах есть смысл, – признал после короткой паузы Помпилио.
– Благодарю, мессер.
– Распорядись насчет выезда, а я побуду в арсенале.
– Да, мессер.
Мы говорим Хоэкунс, подразумеваем – бамбада. Мы говорим бамбада, подразумеваем – Хоэкунс. Они вместе ровно столько, сколько существует Высокое искусство. И они будут вместе всегда, потому что… Мы говорим Хоэкунс, подразумеваем – бамбада.
