Патриция Селайнен - Отступник
— Ну вот, ублажай его в такую жару, — пожаловалась черноволосая красавица. — Еще заставит плясать…
— А много ли он выпил? — осведомилась ее здравомыслящая товарка.
— Да похоже, целый кувшин в себя влил. Как только в него влезает? — подивился Дьониджи.
— Лучше и быть не может, — обрадовалась Бренна. — Значит, хвала Митре, скоро захрапит. Пошли, а то еще вытянет кнутом спьяну.
Девушки выпорхнули из палатки и направились туда, где их повелитель усердно осушал кубок за кубком. Кормчий невольно залюбовался тем, как при каждом шаге Амирис подпрыгивают жемчужные нити, подвешенные к золотому пояску, а потом усладил свой взор мерным колыханием пышных округлостей под шелками, обтекавшими тело бритунки. Бренна гордилась своей белоснежной кожей и укрывала ее от жгучих поцелуев солнца.
— Вот это корма так корма! — восхищенно вздохнул сомлевший Дьониджи. — Нет справедливости под небесами, да простит меня Податель Жизни. Один обжирается, а другой грызет сухую корку. Хотя, если рассудить, женщины созданы нам на погибель. Лучше держаться от них подальше.
Еще некоторое время кормчий наблюдал не без тайной зависти за тем, как осоловевший от выпитого Эмерико усадил к себе на колени белокурую красотку, которая игриво взвизгивала и наматывала на тонкие пальчики маслянистые пряди черной бороды. Смуглая танцовщица подогревала любовный пыл повелителя, медленно извивая тонкий стан. По ее воздетым к небу рукам пробегала волна движения, заставляя позвякивать золотые браслеты, которыми были унизаны запястья. Им вторили золотые бубенчики ножных украшений. Нитки жемчуга взлетали, на мгновение приоткрывая атласную гладь узких тугих ягодиц.
Мореход ругнулся в сердцах и побрел к мачте. Еще немного — и он захлебнется слюной. Пора занять себя делом. Ловко вскарабкавшись на верхушку мачты, где была укреплена плетеная корзина для дозорного, Дьониджи окинул взглядом синие просторы. На лицо его набежала тревожная тень. Зоркие глаза аргосца отыскали вдали, сзади по курсу, черную точку, которая с каждым мигом увеличивалась в размерах. Корабль! Хорошо, если не зингарский… Соперничество между Зингарой и Аргосом, которые оспаривали друг у друга право первенствовать на океанском раздолье, никогда не затихало, поэтому встреча с зингарской военной галерой не сулила «Дельфину» ничего хорошего.
Кормчий впился взглядом в горизонт и с замиранием сердца следил за тем, как вдали обозначаются контуры судна. К «Дельфину» стремительно неслась узкая галера, на мачте которой реял пурпурный стяг. Дьониджи едва не застонал от досады. Проклятый пьяница, накликал-таки беду! Не видать теперь Мессантии, как своих ушей. Прощай, родная гавань! Прощайте мечты о тихой старости в маленьком беленом домике среди виноградников, о неспешных беседах на берегу, где сохнут сети и чернеют днища перевернутых лодок. В воображении аргосца быстрее молнии промелькнули нехитрые грезы, которые помогали терпеливо сносить тяготы, держали на плаву. Дородная подруга жизни с круглым приветливым лицом, гурьба ребятишек, справное хозяйство и он сам, седой, но все еще крепкий, как старое дерево, окруженное молодой порослью. К чести Дьониджи он недолго оплакивал крушение надежд и мысленно поклялся прихватить в путешествие к Серым Равнинам не менее десятка врагов.
«Пираты! К оружию!» — крикнул кормчий, и вскоре немногочисленная команда барка, вооруженная луками и мечами, затаилась под защитой ограждавшей борт решетки. Это были люди не робкого десятка, привыкшие отстаивать право на жизнь в ежедневной борьбе. Но что может горстка храбрецов, если ей противостоит орда головорезов?
К Дьониджи подбежал, задыхаясь, внезапно протрезвевший купец.
— Что за переполох? — пробормотал он.
— Скоро нам придется дать бой. Это пираты.
— Пираты?.. А почему мы не пытаемся оторваться от них? Почему ты не посадил людей на весла? — мямлил Эмерико.
— Бесполезно. Нас все равно нагонят. Команда только выбьется из сил. Мы обречены. Остается умереть по-людски…
— Ум-мереть? Что ты м-мелешь? — От страха толстяк начал запинаться на каждом слове.
— Это не просто пираты. Это демоны Белит. Ее прозвали Королевой Черного Побережья. Она и раньше наводила ужас, а теперь, когда у нее появился дружок — какой-то великан, одним махом разрубающий человека пополам, от головы до пояса, — и вовсе не стало жизни. От самого Асгалуна до устья мертвой реки Зархебы люди вздрагивают при одном слове «Тигрица». Так зовется эта проклятая галера.
Кормчий сказал правду. Тяжеловесное купеческое судно в основном приводилось в движение силой ветра, надувающего парус. Весла пускали в ход лишь возле берега, и было их не больше шести по каждому борту. Тихоходный барк, обремененный грузом, имел не больше шансов ускользнуть от стремительной «Тигрицы», чем раскормленная курица — от когтей ястреба.
Два судна неотвратимо сближались. Уже был хорошо виден нос галеры, который украшала отлитая из бронзы голова разъяренной дикой кошки, давшей название кораблю. На огражденной, возвышающейся над бортом площадке изготовились к стрельбе лучники. Черные гребцы усердно налегали на весла, их мускулистые спины лоснились от пота. Вдоль палубы лениво прохаживался гигант в черных сверкающих доспехах и стальном шлеме с рогами. Среди полуголых кушитов этот белокожий человек, облаченный в броню, казался неуместным чужаком, тем более что распоряжался на судне не он, а полунагая смуглянка, величественной статью подобная самой богине Иштар. Хотя великан не оспаривал власть бронзовотелой красавицы, заметно было, что он скрепя сердце мирится с таким положением вещей.
«Тигрица» наконец нагнала добычу, и дождь стрел посыпался на защитников обреченного судна. Первыми жертвами пали трое рулевых. На галере подняли весла. Раздался скрежет — борта судов столкнулись. Белокожий великан перемахнул на палубу барка и выхватил из золоченых ножен длинный меч. Следом за ним хлынул поток кушитов, потрясающих копьями с коротким древком и широким длинным лезвием наконечника. Закипела схватка. Аргосцы встали спина к спине и яростно бились. Одна за другой волны нападавших накатывали на этот островок сопротивления, чтобы отхлынуть, оставив за собой мертвые тела. Но вот один из аргосских моряков упал с разрубленной головой. Другой лишился правой кисти, но, перехватив меч в левую, уложил двух пиратов, прежде чем клинок белокожего человека в доспехах пронзил его грудь. Силы оборонявшихся таяли, им становилось все труднее противостоять натиску морских разбойников. Тех, кому удалось отбиться от кушитов, отправил к Нергалу белый воин.
