Алан Фостер - Флинкс на распутье
Каждый из них был чуть больше колибри. Сбившись в стайку, они устремились к Флинксу и закружились вокруг его головы. Он ласково улыбнулся им, а затем, повернувшись, зашагал к озеру, которое обнаружил на топографической карте. Тогда ему подумалось, что лучшего места для прощания не найти. Но в действительности озеро оказалось еще прекраснее, когда он прорубил дорогу сквозь заросли и очутился на высоком, крутом берегу.
Было рано. От гладкой, словно зеркало, поверхности озера поднимался туман, в котором очертания деревьев казались нерезкими, словно размытыми. В тусклом золоте солнечных лучей они тянулись к подернутому дымкой светилу, напоминая образы из сновидений.
Просторная гладь озера, казалось, вдохновила необычных спутников Флинкса. Они принялись кружиться над водой вокруг Пип.
Так повторялось изо дня в день. Но все это время Флинкс знал, что расставание неизбежно. Он чувствовал такую же грусть в своей питомице. Пип была эмпатической телепаткой, способной как принимать эмоции, так и передавать их. Полдюжины ее отпрысков, выписывающих сейчас умопомрачительные виражи, обладали таким же талантом.
Своим появлением на свет они были обязаны этому, родному для них, миру. Флинкс пришел сюда, чтобы разлучить их с матерью. Он чувствовал, что поступает правильно. Однако понять, в какой степени это решение было его собственным, а в какой — подсказанным Пип, он не мог.
Ему было хорошо в компании годовалых малышей, но они росли не по дням, а по часам. Иметь же при себе семь метровых ядовитых карликовых драконов — это вряд ли по силам одному человеку. Поэтому Флинкс принял решение вернуть их на родину.
На змей они были похожи только на первый взгляд. Даже ксенобиологи называли их карликовыми драконами, хотя на самом деле их ближайшими родственниками были вымершие на Земле динозавры, а точнее — целурозавры.
Стоя на высоком берегу с мачете в руке, Флинкс ощущал замешательство малюток. От Пип разбегались во все стороны, словно круги по воде потревоженного пруда, волны материнского отторжения. Постепенно инстинкт брал верх над непониманием. Круги становились все шире, и Флинкс ощущал, как на глазах ослабевают узы между матерью и ее потомством. Нет, они не обрывались, но теряли свою насыщенность. Это было прекрасное и в то же время печальное ощущение.
Он перестал терзать себя вопросом, хорошо ли сделал, приведя их сюда. Карликовые драконы продолжали выделывать коленца и стремительно взмывать над озером. Их удивительно проворные тельца поблескивали радужной чешуей в лучах восходящего солнца. Наконец, один за другим, словно дети, играющие в салки, они исчезли среди деревьев на дальнем берегу озера. Теперь детеныши по-настоящему вернулись в мир, который даровал им жизнь. Флинкс глубоко вздохнул.
— Слава богу, дело сделано! — произнес он вслух, зная, что, хотя Пип не воспринимает слова, она все поймет по его настроению. — Вот и все, старушка! Нам пора назад. Становится жарко.
Пип тотчас метнулась к нему и зависла в метре от его лица. Перед ним мелькнул длинный раздвоенный язык, после чего она, спланировав, удобно расположилась у Флинкса на плечах и шее.
Флинкс бросил прощальный взгляд на озеро. Его поверхность по-прежнему была гладка, как зеркало. Он повернулся и зашагал по проложенному в джунглях пути.
Даже если Пип и было грустно расставаться с детьми, она не подавала вида. Флинкс чувствовал в ней только удовлетворение.
Разумеется, нельзя было с уверенностью сказать, действительно ли он чувствует то же, что и она. Его особая врожденная чувствительность была для него самого тайной. Порой удивительный талант бывал ощутим и крепок, как сталь, а порой, как раз когда он требовался Флинксу позарез, от пресловутой сверхчувствительности ничего не оставалось. Флинкс едва не вывихнул мозги над загадкой своей природы.
Медленно ступая по густой грязи, он старался не задевать растительности. Здесь, в джунглях, под любым листом могла скрываться какая-нибудь кусачая ядовитая тварь.
Флинкс постепенно проникся уважением к своему Дару. Он уже не внушал былого страха и отвращения. Но если бы он был предсказуем! Как соорудишь изгородь, если в тот момент, когда ты приготовился забить гвоздь, молоток неизвестно почему валится из рук? Пока что таланты Флинкса приносили ему больше хлопот, чем пользы. Но он верил, что рано или поздно совладает с ними. Не искать же способа избавиться от Дара — это все равно что членовредительство.
Флинкса захлестывали волны эмоций, и Пип, ощутив их, встрепенулась на плече. Юноша остановился и обернулся, заслышав гул. Прямо перед ним завис годовалый детеныш карликового дракона. Флинкс попытался отогнать его эмоциональным посылом. Змееныш, отлетев метра на два, замер и воззрился на Флинкса.
Флинкс знал, что он не первый из людей, кому удалось наладить прочные эмоциональные связи с аласпинскими летучими змеями. Он слышал истории о старателях, которые приручили карликовых драконов. Флинкс встретил одного такого человека чуть более года назад, и его питомец по кличке Бальтазар спарился с Пип. Однако Флинксу еще ни разу не доводилось слышать, чтобы кто-нибудь дружил более чем с одним змеем. Один человек — один дракончик.
Следовательно, детеныш должен улететь.
— Прочь! Хватит дурака валять! — Флинкс прыгнул на змееныша, размахивая мачете, и заставил отпрянуть еще на метр. — Улетай! Чтобы духу твоего здесь не было. Ты больше не со мной и не с матерью. Ты теперь сам себе голова. Прощай!
Дракончик, отлетев еще на пару метров, притаился за стволом ближайшего дерева с голубой корой.
Решительно повернувшись, Флинкс двинулся дальше, но не прошел и двадцати метров, как снова услышал шум. Годовалый малыш преследовал; как только юноша обернулся, летучий змей обвился вокруг перегородившей тропу ветки, прижал к телу перепончатые крылья.
— Да что это с ним? — Флинкс взглянул на Пип, молчаливо взиравшую на своего нахального отпрыска. — Вот твое чадо, которое не желает покидать гнезда. Что ты с ним собираешься делать?
Флинкс подивился тому, насколько сложные мысли можно передать с помощью эмоций. Пип не поняла ни слова из сказанного, однако чувства были предельно ясны. Она распустила кольца, расправила крылья и стрелой метнулась к своему надоедливому детенышу. Малыш чуть не свалился с дерева, пытаясь увернуться от мамаши. Флинкс смотрел, как два дракончика мелькают среди ветвей, распугивая в зарослях живность.
Наконец Пип вернулась, усталая, и снова расположилась на плече Флинкса. Он не спешил уходить. Прошла минута, и он услышал знакомый гул. Малыш завис в развилке двух крупных веток. Он явно выбился из сил и не хотел улетать. Почувствовав, что Пип шевельнулась, Флинкс успокаивающе положил ей руку на шею.
