Алан Фостер - Флинкс на распутье
— Этот человек несет ответственность за изготовление живого ковра? — спросил Щепка.
Ящерица кивнул.
— Тогда, мне кажется, всем ясен ход дальнейших действий, — произнесла Флора, на которую теперь нельзя было смотреть без содрогания. — Похитив этого конкретного инженера, мы одним ударом решим все проблемы, что и требуется для успешного завершения нашей операции на Длинном Тоннеле. А заодно поставим заслон на пути надругательства над природой.
— Таково было и мое намерение. — Паук откинулся на спинку стула и опять сложил на брюшке пухлые ручки. — Планета Длинный Тоннель словно самой природой создана для того, чтобы на ней состоялся наш маленький дебют. Преступления, совершающиеся там против естества, — самые гнусные из числа им подобных. Однако фирма, которая в них повинна, не столь велика и не располагает достаточными связями, чтобы противостоять нам. Кроме того, она нанесла пока что только одну рану планете, которая в остальном девственна. Эта рана безусловно заживет. А мы своей акцией заявим о себе, и пусть это послужит предупреждением нашим врагам. Мы удалим раковую опухоль, пока она не пустила метастазы. Все согласны?
В голосовании не было нужды. Добавить к сказанному тоже было нечего. Правда, некоторые все же одобрительно закивали.
Щепка повернулся к Ящерице. Эти двое были самостоятельными деталями одного механизма. И напоминали передние ножки насекомого, направляющие тело вперед, к выбранной цели.
— Я полагаю, ваши люди готовы действовать? — сухо спросил Щепка.
Ящерица быстро кивнул:
— Готовы и рвутся в бой. Они долго тренировались и теперь рады показать себя в деле.
— Такая возможность у них будет. — Паук обвел всех задумчивым взглядом. — Довольно скрываться в тени, ограничиваясь манифестами и подбрасыванием информации в каналы новостей. Хватит униженно вымаливать время в эфире у крупных межпланетных станций трех-мерки. После событий на Длинном Тоннеле наши имена будут у всех на устах. Содружество узнает, кто мы такие. Колеблющиеся примкнут к нам. И тогда мы сможем всерьез приступить к корректированию политики прогнившего насквозь правительства.
Они бы наверняка подняли тост за успех, но никто из них не употреблял спиртного и наркотиков. Как можно проповедовать чистоту естественной среды, если не содержишь в чистоте собственный организм? Им хватало экстаза от служения Делу и от предвкушения войны с насильниками природы.
Существовали и другие организации, исповедовавшие сходные идеи. Но шестерке было прекрасно известно, что они из себя представляли. Слабые и нерешительные, они мало что могли. Лишь те, кто сейчас сидел вокруг стола, были настоящей ударной бригадой экологического джихада.
Ящерица незаметно повел рукой, и голограмма исчезла, словно ее вовсе не было. Все поднялись с мест и пошли к выходу, негромко, но возбужденно переговариваясь между собой. Каждый знал свою роль в операции. В успехе не было сомнения.
Жуликоватые промышленные магнаты и их прислужники-франкенштейны слишком долго пользовались вседозволенностью и безнаказанностью. Пробил час возмездия.
Время научило заговорщиков терпению, а опыт требовал осторожности. Выйдя гуськом из невзрачного дома, они кто пешком, а кто на машинах направились к ближайшей стоянке шаттлов. Каждый уже обдумывал свой следующий шаг. И никто бы не смог заподозрить в них руководителей набирающей силу террористической организации.
Флинкс на распутье
▼▼▼
Глава вторая
Хотя на Аласпин прилетали многие, лишь некоторых из них можно было назвать истинными любителями странствий. Большинство все же составляли ученые, которых не отпугивал неприветливый климат планеты.
Надо сказать, что на просторах поросшей высокой травой саванны и в подступавших к ней вплотную джунглях погода отличалась редким однообразием. Здесь существовало лишь два сезона: более влажный и менее влажный.
Ученые интересовались бесчисленными развалинами храмов, оставшихся от высокоразвитой цивилизации, которая была настолько скромна, что нигде не сохранила своего названия. За неимением лучшего ее назвали Аласпинской. Ее обширное археологическое наследие свидетельствовало о выходе в космос давно исчезнувшей цивилизации, но практически ничего не говорило о ней самой. Ее создатели предпочитали жить и работать в примитивных постройках из камня и дерева. Хотя о причинах их исчезновения не было известно ничего, теория массового суицида имела изрядное число приверженцев. Может быть, представители этой загадочной цивилизации, устыдившись собственных достижений, просто-напросто растворились без следа среди других рас будущего Содружества? Как бы то ни было, они исчезли с планеты около 70 000 лет назад. Вероятно, покинули свой родной мир и переселились куда-то. Не решились же они, в самом деле, на повальное самоубийство! А если решились, то где же их останки? Впрочем, сторонники этой теории утверждали, что у туземцев, возможно, были слишком хрупкие тела, которые разложились без остатка. Или кто-то кремировал эти тела в джунглях.
Подобным теориям не было числа, и они лишь сбивали с толку отчаявшихся археологов. Ни одну из них доказать было нельзя, поскольку среди миллионов барельефов и пиктограмм, выгравированных с ювелирной тонкостью на каменных стенах, не нашлось ни одного изображения аласпинца. Были животные и растения, пейзажи и здания, но отсутствовали те, кто жил в этих постройках.
Аласпин был одним из тех миров, где транксы чувствовали себя более уверенно, чем их братья по Галактике — люди. Жаркий и влажный климат напоминал инсектоидам об их родной планете, похожей на огромную теплицу. Крупные стационарные исследовательские центры были постоянно укомплектованы транксами, в то время как человеческий персонал переживал вечную текучку. Урвав толику сведений, минимально необходимую для сносной диссертации, человек-ученый спешил перебраться туда, где посуше и попрохладней.
Планета славилась залежами ценных минералов, и в необжитых районах разведчики недр численно превосходили ученых. Однако многие из тех, кто называл себя старателями, избегали аллювиальных отложений саванны, предпочитая копаться в бесчисленных руинах. Почва здесь была куда легче, а залежи — богаче; попросту говоря, это были хранилища накопленных древними туземцами полезных ископаемых. Поскольку археологи и старатели никак не могли поделить между собой старинные развалины, между ними не прекращалась вражда.
Для серьезных любителей старины эти горе-кладоискатели были не более чем осквернителями могил, уничтожавшими бесценное наследие недоступной для понимания цивилизации. Наиболее дерзкие и легкомысленные авантюристы не колеблясь сровняли бы с землей любой храм ради находки, на которой можно хоть чуть-чуть нагреть руки. А до того, что вся территория станет непригодной для изучения, им не было никакого дела.
